к фигурке человека-свиньи, которую когда-то поставил на полку. Игрушка танцевала! Маленькие свинячьи ножки топали по дереву, а ручки поднимались и опускались в такт музыке.
Фауст не мог поверить своим глазам. Он подошел к фигурке и, не отрывая от неё взгляда, снова начал играть на дудочке. Она продолжила двигаться, делая маленькие па. Фауст, словно заворожённый, тоже начал приплясывать рядом с ней.
И тут его осенило!
Громко рассмеявшись, он выскочил во двор, где стоял неподвижный голем. Он встал напротив кучи костей и начал играть на дудочке. И голем зашевелился! Сначала медленно, словно пробуждаясь от долгого сна, потом всё быстрее и увереннее. Фауст почувствовал прилив радости и энергии.
— Получилось! — воскликнул он, продолжая играть.
Костяной голем начал танцевать, его массивные кости двигались плавно, но уверенно, создавая странный, почти гипнотический танец. Фауст не мог остановиться, его охватило ликование. Музыка действительно заставляла кости танцевать! Это было так логично и в то же время так неочевидно.
«Электричество заставляет плоть двигаться, а музыка — кости танцевать», — размышлял он, не прекращая играть. Теперь стало понятно, почему Яраш и Драз не смогли додуматься до этого. Некроманты редко использовали музыку в своих обрядах, и уж тем более не связывали её с магией смерти.
Фауст приказал голему продолжать танцевать и сам начал подражать его движениям, кружась и приплясывая. В это время вернулась Лина с большим мешком, полным еды, и бочонком вина. Увидев Фауста, танцующего рядом с огромным костяным големом, она разразилась громким девичьим хохотом.
— Ну и что здесь происходит? — сквозь смех спросила она.
Фауст улыбнулся и ответил:
— Кажется, у нас появился новый танцор!
Лина подошла ближе, всё ещё смеясь, и, поставив мешок и бочонок на землю, присоединилась к их странному танцу, весело подражая движениям голема. Их смех и музыка разносились по всему двору, привлекая внимание жителей Свободного Пристанища, которые, остановившись, с удивлением наблюдали за этой необычной сценой.
Фауст чувствовал, как радость наполняет его душу, прогоняя остатки уныния.
Победа над своими страхами и удачная анимация костяного голема стали прекрасным поводом для праздника. Фауст и Лина занесли вино и еду в дом, и настроение стало еще более радостным. Разлив напиток по кружкам, они уселись за стол, продолжая обмениваться мыслями о случившемся.
— Ну, давай рассказывай, как тебе пришла в голову такая гениальная идея? — с улыбкой спросила Лина, поднимая кружку.
Фауст с радостью начал объяснять. Он рассказал, как играл на дудочке Веллерта и заметил, что фигурка Петра начала двигаться. Как музыка пробудила голема, который до этого был неподвижной грудой костей. Лина слушала внимательно, иногда кивая, а потом заметила:
— Этот поросенок Пётр явно не так прост, как кажется. Его куклы, должно быть, тоже какие-то големы. Иначе как объяснить их движение?
Маг задумался, осознавая меткость её замечания. Действительно, Пётр обладал каким-то странным, почти потусторонним навыком оживлять свои игрушки. Может, в его мастерстве скрывается нечто больше, чем кажется на первый взгляд?
— Знаешь, это глубокая мысль, — признал Фауст, нахмурившись. — Но о свиноголовом мы подумаем потом. Сейчас у нас более насущные дела.
Лина вздохнула и спросила:
— А ты должен просто показать голема хозяину башни или отдать его?
Некромант немного смутился и замялся.
— Честно говоря, это не обсуждалось, — признался он. — Но я не собираюсь отдавать голема. Теперь, когда мы смогли его оживить, он представляет слишком большую ценность. Если Драз захочет его, пусть попробует забрать.
Они обменялись решительными взглядами и подняли кружки в знак согласия. Ситуация становилась все более интересной. Как некромант, Фауст чувствовал, что голем может стать мощным оружием в его арсенале, и был не готов с ним так легко проститься.
После еще пары кружек вина, Фауст решил развлечь Лину. Он взял в руки дудочку и сыграл несколько мелодий. Игрушечный поросенок Петра снова начал танцевать, и Лина не могла удержаться от смеха.
— Ты собираешься назвать голема Поросенком? — спросила она, смеясь.
Фауст покачал головой, весело улыбаясь.
— Нет, я решил назвать его Лошадка, — сказал он.
— Лошадка? — удивилась Лина. — Почему Лошадка?
— Потому что у него череп лошади! — с усмешкой ответил Фауст, подмигнув.
Лина рассмеялась, понимая, что имя действительно подходящее для такой странной и пугающей конструкции. Голем, несмотря на угрожающую внешность, казался почти милым благодаря своему новому прозвищу.
— Завтра нужно будет отправиться к башне и показать нашу работу, — задумчиво сказал Фауст, отпив еще глоток вина. — Попробуй утром найти ту старую команду наемников. Они пойдут с нами для сопровождения.
Лина подняла бровь, удивленная его словами.
— Зачем? Разве дорога к башне опасна?
Фауст нахмурился и ответил:
— Конечно, дорога опасна. Мало ли что может случиться… — сказал он, но в уме держал кое-что иное. Фауст знал, что встреча с Дразом могла закончиться непредсказуемо. Лучше иметь рядом союзников, чтобы быть готовым к любой неожиданности.
— Понятно, — кивнула Лина, понимая его намерения. — Тогда утром я сразу же займусь этим.
— Отлично, — сказал Фауст, чувствуя, как небольшой прилив уверенности заполняет его. — Пусть Лошадка будет нашей маленькой тайной до самого конца.
Солнце высоко сияло над мертвыми бежевыми горами, которые