Хм, академик. Таня, не сдержавшись, фыркнула. Как–то не вязался у нее образ вечно смешливого чертика с академической солидностью.
Дашка почему–то приняла подружкину реакцию на тираду парня по–другому.
– Да тебе, Танька, с твоим браслетом получиться по–настоящему, – воскликнула подруга, – ты самого Главу Братии по силе переплюнуть сможешь!
Лешкина ухмылка Тане абсолютно не понравилась.
– Что, думаешь, не смогу? – спросила она у него, прищурившись. Ей очень хотелось обозлиться на чертика по–настоящему… предатель.
– Не знаю.
– А я и не хотела в Кукушку эту поступать, – вдруг резко бросила Таня. – Твой отец мне работу обещал, а сам меня по всяким обучениям таскает, надоело!
Дашка воззрилась на нее с нескрываемым удивлением.
– Да ты что?! Каждый мечтает поступить в Кукушку, потому как это единственная возможность проявить себя таким «просторожденным», как мы с тобой. После обучения тебе будет открыта дорога к любой специальности, к хорошему социальному положению… А сейчас, даже с таким серьезным браслетом, как у тебя, ты никто.
– Слышала? Запоминай. – Лешка осклабился.
Таня даже зубами скрипнула: такое впечатление, будто все против нее ополчились.
«Ну что, – опять раздался Лешкин голос у нее в голове, – ты уже не будешь едой давиться? Привыкла к связи?»
Перед глазами у Тани прошла будто красная пелена.
«А как это вообще работает?»
«Просто».
Опять дымка, только какая–то желтая.
«Что это за цвета такие перед глазами?»
«Помехи, не обращай внимания».
«Так ты меня слышишь?»
«Еще как! Только губами не двигай, а то твоя подруга чего–то заподозрит или решит, что ты с ума сошла».
Но Дашка увлеклась рассказами о своем детстве, ничего не замечая, и Лешка, глядя на Таню, молчал и ехидно улыбался.
«Режим «Неслышимый“. – Прозвучал мысленный смешок. – Вернее, ощущаемый только для списка чувствующих. Я тебе после шепну заклинание для вызова подобного астрального разговора: обычные руны, слово–жест–действие, все как учили, довольно просто… Думаю, справишься. Так со всем миром колдовским можно разговаривать. Даже знакомиться, к примеру, ты же одна сейчас…» – вновь послышался ехидный смешок.
«Зачем мне это? – тут же мысленно вскинулась Таня. – Со знакомствами уж как–нибудь сама справлюсь, без астралов всяких и уж без твоей помощи, точно».
«Ты еще не знаешь, какие в астрале поединки можно устраивать!»
«Не хватало еще…»
«Этому обучают в Кукушке, так что не беспокойся, узнаешь».
«Я не беспокоюсь!»
«Слушай, ты чего такая злая? Дергаешься постоянно, закидала меня синими искрами… Так на что дуешься?»
«На что надо».
«Или говори, или полезу в твою мыслечувствующую ленту…»
«Я тебе полезу, не смей!»
– В интернате никто не верил, что я когда–нибудь поступлю в Кукушку… – разглагольствовала Дашка, попивая какой–то зелено–желтый сок, доставленный чертиком опять же неизвестно откуда. – Но вот, послезавтра моя мечта исполнится… Как будто и не было этих семи лету Олеши…
«Ну?»
«Что ну?»
«На что злимся?»
«На твое предательство…»
«Ты рехнулась?!»
– Чего желаете на десерт, леди? – галантно осведомился вслух Лешка.
Дашка, не сдержавшись, хмыкнула.
– Шоколадку желаем, – вальяжно ответила она. – Две.
– Может, вина? – еще галантнее осведомился Лешка.
– Нет! – тут же сказала Таня.
– Да! – произнесла Дашка одновременно с ней.
Девушки посмотрели друг на друга.
– На время учебы в Кукушке пить–курить и все такое запрещено, – смущаясь, пояснила Дашка. – За этим строго следят, насколько я слышала… Так что неплохо было бы… ну за экзамен наш, за удачный.
– В выходные, когда учебы нет, будешь чем хочешь заниматься, даже «всяким таким», – пряча улыбку, произнес Лешка. – И, если возникнет желание – на шабаш слетаешь… Кроме того, по–настоящему строго относятся только к ученикам пятого яруса, за остальными и не следят… Тем более если вы отдельно будете жить – вообще никто вас проверять не будет. Можешь «всяким таким» сколько хочешь заниматься.
– Под «всяким таким» я имела в виду кое–что другое, – смутилась Дашка, – ну сам же понимаешь…
– Да сразу понял. – На щеках чертика появились ямочки.
У Тани возникла мысль, что чертик и Дашкины мысли читает.
Подружка, окончательно смутившись, замолкла. Но долго не говорить она не могла.
– Танюш, а? Ну пожалуйста. – Дашкины глаза сделались умоляющими. – Я вина толком никогда и не пробовала… Как попала в восемнадцать к Олеше, так и…
– Ну ладно, тогда давай, – сдалась Таня. Действительно, чего это она злится? Она сейчас в квартире, горы далеко, рядом – друзья какие–никакие…
«На мне след какой–то есть, да?»
– Красного или белого?
– Старинного церковного, – не удержалась Таня, – с юга Франции. Там еще буковки золотые на этикетке.
– Хороший выбор, – насмешливо произнес Лешка и сложил брови домиком. – Тогда погодите немножко… Его не так просто достать.
«Откуда знаешь про след?»
«Сорока на хвосте принесла».
«Твоя сорока уже наказана».
«Как это?!»
«А вот так, – вдруг обозлился Лешкин голос, протянувшись в ее сознании синей дымкой, – нечего было с кем попало шастать по лесам».
«С кем это?!»
«Кроме того, отец уже знает, что ты разговаривала с Олешей незадолго… недавно».
На столе появилась темная пузатая бутылка с украшенной золотой вязью этикеткой.
– Вот это да! – восхитилась Дашка. – Что за редкость? Откуда?
– Откуда – не скажу. – Лешка даже глазом не моргнул. – Но раньше оно точно стояло в подвале святой инквизиции…
– Ужас, – Дашка содрогнулась и отодвинулась от бутылки. Но вино в бокал налить позволила.
– Хорошо, – кивнул Лешка, – и тирамису тогда… Или сыр? О, с плесенью? Мой отец обожает такой… Леди, ты сыр любишь?
«Терпеть не могу».
– Тань, ты чего все молчишь? – высказалась Дашка, наблюдая, как чертик разливает по чистым хрустальным бокалам вино. – Спать хочешь?
– Да, очень устала. – Девушка выразительно посмотрела на Лешку.
– Выпьем разок, и я ухожу, – произнес парень, поднимая свой бокал. – Ну за успешную сдачу экзамена!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});