– Здоровье брата нашего, короля Августа!
Все тотчас с мест повскакали, с шумством выпили. И лекарская компания тоже, конечно, кубки ко рту поднесла, и под шум общий хотели было пригубить да поставить. Но царь за ними глядел и тотчас рыкнул:
– За короля – до дна!
Тяжело у них водка эта шла, но выпить пришлось. В наступившей тишине кто-то из русских сказал:
– Благо им, что Большого Орла тут нет.
Пётр хохотнул:
– И то! Жаль, захватить не догадались.
Русские посмеялись, поляки у соседей спрашивать пустились. Соседи русские им объяснили про царский кубок Большого Орла, про величину его агромадную, что выпить его – предел сил человеческих, а не выпить из царских рук нельзя. Государь его штрафникам подносит, или в насмешку. И многие, выпив, тут же с ног валятся.
Мария тоже всё это своим соседям рассказала. Пан Вацлав тут же усом дёрнул:
– Ну, это москали падают, полякам такое нипочём.
Пан Тадеуш ничего не сказал, на тарелку Марии ещё что-то подложил и опять, словно невзначай, руки её коснулся. Пан Вацлав это приметил и гневно на него глянул, а тот ему взглядом высокомерным ответил. Марии опять смешно стало.
После обеда царь сразу отдохнуть лёг, а Екатерина вскоре к обществу присоединилась. Вечер за музыкой и пеньем провели.
На другой день царь с врачами уже не спорил и весь день в постели да в креслах провёл – видать, немочь его переупрямила. Хотя ничего страшного у него не было, просто слабость, и ноги при ходьбе подгибались немного.
Польские паны, что собрались сразу по приезде царя, видя такое дело, по своим усадьбам разъехались. И несколько дней совсем тихие получились. Фрейлины, если не сидели у Екатерины, по дому бродили, да в оранжерее розами и фиалками любовались.
Однажды букет собрали да царю поднесли. Он, как дитя, обрадовался – очень цветы любил. Здоровье его заметно поправлялось, и ходил уже хорошо, пошучивать начал. А потом, от докторов потихоньку, и водочку принимать стал. Совсем, значит, в свою кондицию пришёл.
Ну а раз так, решили к Олизарам ехать. Графиня уже несколько раз гонца присылала, что ждёт. Снова сборы, укладка развешанных было одёжек.
Отслужили с утра молебен с благодарствием за выздоровление и отправились.
Мария выпросилась верхом ехать, с самой Москвы не пробовала, засиделась. А уж Зорька-то как рада была, её в обозе вели, да, видать, выгуливали мало. Пока седлали, она конюхов прямо измучила, никак стоять не хотела.
Как весело было скакать рядом с царской каретой и чувствовать на себе восхищенные взгляды. На Марии была та же синяя московская амазонка, в которой она ощущала себя ловкой и красивой. Потом карета стала бултыхаться на плохой дороге, и пришлось перевести лошадь на шаг. Шагом Зорька тоже хорошо ходила, высоко поднимала стройные ноги, встряхивала головой со звенящим убором, но вскоре ей это надоело – затанцевала. Мария оглянулась вопросительно, получила разрешающий кивок Катерины и пустила лошадь в галоп.
Ах, как славно было принимать на щёки и грудь весенний ветер и чувствовать себя такой же быстрой и лёгкой, как этот ветер! Они унеслись вперёд всего поезда, благо дорога была без развилок – не заплутаешь. Но вдруг навстречу из-за поворота показались трое всадников. Ой, Никола-угодник, худа не было бы! Может, повернуть назад, к поезду? Нет, подождать можно немного, Зорька у неё резвая, унесёт, если что.
– Ну трусиха, – сказала себе самой Мария через малое время. – Хорошо, что наутёк не бросилась. Вот конфуз вышел бы!
На передней лошади Тадеуш Тыклинский. Он Марию тоже признал, поскакал скорее, за несколько шагов остановил лошадь и низко склонился, так что его тёмные кудри, вернее кудри парика, упали на гриву коня. Оказывается, графиня Олизар в своём гостеприимном нетерпении просила пана Тадеуша поехать навстречу, чтобы дорогие гости не заблудились.
Говоря всё это, пан не отрывал от Марии восхищённого взгляда. Его глаза обегали всю наездницу от маленькой горностаевой шапочки до замшевых перчаток и носков сапожек, видневшихся из-за края юбки.
– Панна Мария становится всё прекраснее каждый раз, когда вижу её снова. А вот так, верхом на лошади – просто королева!
Мария нахмурилась. С какой стати он говорит ей это?
– Поедемте обратно к их величествам, пан Тадеуш.
И, не ожидая ответа, поворотила Зорьку.
Пан ехал рядом с грустным лицом, а Мария ещё веселее стала.
– Пан Тадеуш, – позвала она.
Он повернулся, просветлев, Марии стало стыдно. Фу, какая злая! Чтобы такое спросить у него?
– Пан Тадеуш, а граф и графиня Олизар старые? То есть я хотела спросить, сколько им лет?
– Пану Олизару около сорока, а графиня молода, женщины не стареют. Впрочем, сейчас нас ждёт одна пани графиня, граф в отъезде. Но скучать гости не будут. Уже приглашены музыканты, будет и бал, и концерт, извещены все соседи, и охота заказана.
– Охота, – у Марии загорелись глаза, – а я ни разу на такой охоте не была.
– О, панне Марии непременно понравится. Для такой ловкой наездницы это будет очень весело.
– Но я совсем не умею.
– Пусть панна Мария не волнуется, я ей всё объясню. Панна Мария позволит мне это?
Он ехал уже совсем рядом и при последних словах наклонился к ней. Вкрадчивая интонация – что именно он хотел, чтоб она позволила? Однако!
Мария пустила Зорьку в галоп и, перегнувшись назад станом, крикнула на скаку:
– Благодарю вас.
Пан догнал её только у самого поезда, холопы отстали. Лицо у него разгорячённое, с разгону подскакал, схватил за руку.
– Панна Мария…
Она посмотрела на него холодно, показала бровями на подъезжающую царскую карету. Пан выпустил её руку и отъехал.
У въезда в имение Олизаров гостей встречали всадники, поскакали по бокам и сзади. Тотчас грянула музыка – по сторонам дороги стояли музыканты и, как только процессия до них доезжала, поворачивались и, не переставая играть, шли рядом. Так медленно и торжественно приблизился царский поезд ко дворцу. Слякотные ступени были застланы алым ковром, сразу за дверью лица окатил аромат зелени и цветов.
Внизу парадной лестницы стояла графиня в уборе из бриллиантов, перьев и живых цветов. Она была красива, почти молода и очень обнажена.
С лестницы грянул новый оркестр, теперь это были уже не трубы, а скрипки, и два кавалера, припавши на одно колено, поднесли царю подушку с ключами от замка, царице – букет громадных махровых гвоздик.
Очень всё это получилось помпезно и плезирно. Истинно царская встреча!
Один только был маленький повод для хихиканья фрейлин. Кавалер, который ключи царю подавал, роста был обыкновенного, а на одном колене он русскому царю ниже пояса стал. Так что пришлось Петру, дабы не кланяться, подушку к себе кверху подтянуть, а уж с неё пристойно ключи взять. Кавалер же подушку очень крепко держал, и получилось, что царь за подушку его целиком с колена вытянул. Ну да ничего, кроме фрейлин никто и не заметил. А с этих хохотушек что взять!