Выйдя за ворота, он остановился и печально посмотрел на свой дом. Махнул рукой и, не оборачиваясь, полез в машину.
— Ну что, аника-воин? Поехали?
— Поехали. Только я тебя по дороге вот о чем расспрошу…
Коменданту … гарнизона
Майору фон Бюлову
Хайль Гитлер!
Докладываю вам, что сегодня ночью в деревне Ольховатка произошло вооруженное нападение партизан на здание управы. В момент нападения в здании находились пятеро сотрудников вспомогательной полиции и группа солдат под командованием лейтенанта Рейна. Указанная поисковая группа накануне прибыла в деревню для организации поисков партизан. В момент прибытия ими по указанию старосты деревни Немкова Б.В. был задержан местный житель Марков Х.В., который, со слов старосты, имел связи с партизанами. При задержании тот оказал активное сопротивление — нанес побои двоим членам вспомогательной полиции и самому старосте. Допрос Маркова решено было провести утром. Однако, пользуясь темнотой, приблизительно в 02.18, партизаны совершили нападение на здание управы. Скрытно приблизившись в дому, они в момент смены часовых атаковали его. Забросали гранатами и открыли массированный огонь из стрелкового вооружения. По предварительным данным, в нападении принимало участие не менее тридцати-сорока человек. После нападения здание было облито керосином и подожжено. В результате этого все находившиеся в доме солдаты вермахта и служащие вспомогательной полиции погибли. Случайно удалось уцелеть только секретарю полицейского поста Баранову В.А. В момент нападения он находился в подвале, и поэтому уцелел при обстреле. Он успел выбраться из дома до того, как рухнула горящая крыша. Будучи допрошен, он пояснил, что занимался ремонтом мебели в одном из подвальных помещений. Именно он и указал время начала нападения. В момент нападения он не имел при себе оружия и поэтому не мог оказать нападавшим никакого сопротивления. Со слов Баранова, часть нападавших была одета в гражданскую одежду, а остальные в поношенную форму бойцов противника. Он считает, что основной целью нападения на здание управы являлось освобождение задержанного накануне Маркова Х.В.
Предпринятые мною поиски нападавших результата не принесли. Судя по оставленным ими следам, партизаны скрылись в направлении леса. Они имели достаточный запас времени, чтобы отойти на большое расстояние от деревни.
Наши потери составляют:
Один офицер, два унтер-офицера, один ефрейтор и восемнадцать рядовых.
Погибло четверо сотрудников вспомогательной полиции.
Партизанами угнан один грузовик.
Заместитель командира 2 роты 6 охранного батальона обер-лейтенант Браверманн
Глава 28
Прочитав рапорт, комендант поднял глаза на сидевшего перед ним офицера. Тот немедленно вскочил с места и вытянулся.
— Садитесь, обер-лейтенант. Вы сами-то верите в… это? — майор кивнул головой на рапорт.
— Но… господин майор, факты…
— Можно повернуть и так, и эдак. Что вы мне, старому вояке, прошедшему две войны, тут сказки рассказываете? Я не хуже вас понимаю, что именно надо указывать в рапортах. Там, наверху, это сойдет. Они далеко, и им по большому счету все равно, сколько было этих бандитов. Больше солдат, чем у нас уже есть, все равно не дадут. Сколько было нападавших на самом деле?
— Ну-у-у…
— Сколько?!
— Полицейский видел около десятка человек. Еще несколько человек стреляли с улицы.
— И все эти десять человек залезли к нему в подвал? Так дружно сошли с ума? Они бы и не развернулись в том коридоре! Я его помню.
— Он говорит, что, когда ломали дверь, партизаны бегали по дому, разыскивая инструменты и ключи. Поэтому они часто пробегали мимо него.
— А где был он сам?
— Сидел под лестницей.
— Хм… Ну, может быть, может быть… что-то я такое припоминаю… сколько длился бой?
— Баранов говорит, что не более пяти-десяти минут. Местные жители в целом подтверждают эту версию.
— Партизаны? За пять минут положить два отделения опытных солдат? Пусть даже и сонных! И нескольких полицейских? Что-то я сомневаюсь… — майор покачал головой. — Ох и втянул нас этот петух Краевски в историю! Дернул его черт тогда пойти к этим бабам! Ну, ошпарили бы они кипятком своего старосту! И шума не было бы никакого! А сейчас?
— Но, господин майор, мы сделали все, что в наших силах! Поиски бандитов будут продолжены и…
— Приведут к таким же результатам… Ладно! Оставьте свой рапорт, я подумаю, что мне докладывать наверх. Можете быть свободны!
— Слушаюсь!
Обер-лейтенант встал и прищелкнул каблуками. Повернулся и вышел, плотно прикрыв за собою дверь. Майор задумчиво покатал по столу карандаш. Подошел к окну и оперся на подоконник. Поздно уже, вон и стемнело, пока шел разговор. Под окном, хрустя по гравию сапогами, прошел часовой. Да… скоро уже холода, дожди. А потом и зима… Фон Бюлов поежился, словно ему за воротник намело снега. Что-то холодно стало в кабинете, неужели Браверманн неплотно прикрыл дверь? Надо крикнуть Вилли, он небось уже торчит на кухне, поближе к теплой плите. Да, скоро уже ужин…
Майор повернулся к двери и замер.
Прямо напротив него стоял мрачный мужик. В правой руке у него был револьвер с каким-то набалдашником на стволе.
— Кто вы такой?! — рука фон Бюлова дернулась к кобуре. — И что вы тут делаете?!
— Не надо кричать, майор. И не хватайтесь за пистолет, а то я буду вынужден вас застрелить. На револьвере глушитель, и выстрела часовой не услышит. Сядьте! И не надейтесь на своего денщика, он уже спит.
— Спит?
— Ага. Вечным сном. Коим можете вскорости заснуть и вы…
— Вы хотите меня запугать? Не выйдет! Я уже много повидал в жизни и смерти не боюсь.
— Значит, соображать научились. Уже хорошо. Сядьте, майор! Не испытывайте мое терпение. Мне нужно с вами поговорить. А пистолет ваш я пока заберу.
Фон Бюлов медленно сел в кресло.
Его собеседник присел на стул, еще не остывший после сидевшего в нем ранее обер-лейтенанта.
— Изучаете рапорт? — стволом револьвера показал он на стол. — Разрешите полюбопытствовать?
Майор молча толкнул в его сторону лист бумаги.
— Благодарю. Так… ага… хм, тридцать человек? Однако…
Он вернул лист бумаги на стол.
— В данном документе есть ошибка.
— Там их много.
— Я имею в виду нечто иное. Там неправильно указано количество нападавших.
— Хотите сказать, что их было больше?
— Ненамного. Но дело не в этом. Непосредственно бой вели всего два человека. Остальные играли роль оцепления. Чтобы никто не сумел убежать.
— Не понимаю вас. Оцепление? Зачем?
— Я уже сказал вам, чтобы никто из окруженных не сумел убежать.
— Но… почему?
— Экзамен сдавали.
— Что?!
— Вы когда-нибудь слышали о подразделениях специального назначения НКВД?
— Нет.
— Возможно. Тем не менее они есть. Так уж вышло, что ваши солдаты подвернулись им под руку, когда они направлялись для сдачи экзамена. Имеется в виду экзамен на тему «Штурм противника в населенном пункте». Вот и решили далеко не ходить. Этот дом или другой — какая разница?
— И вы хотите сказать, что все это сделали два человека?
— А что ж тут такого невероятного? В истории нашего подразделения были бои и посерьезнее. Двадцать человек взяли штурмом укрепленный дом, оборонявшийся батальоном солдат. И потеряли всего четверых.
— И что вы хотите от меня?
— Понимания, господин майор. Вы ведь солдат?
— Да!
— Я тоже. Пусть вас не смущает этот наряд. По званию я даже старше вас. Не мог же я идти по городу в советской военной форме? Нет, не сомневайтесь, дошел бы все равно. Только вот спокойного разговора не получилось бы.
— Что вам нужно?
— Вы можете указать в своем рапорте, что нападение было совершено регулярной частью войск РККА?
— Могу. А зачем? Что это даст мне или вам?
— У вас не будет основания подвергать репрессиям местное население. Оно не отвечает за армию. Партизаны — другое дело. Но их в деревне не было.
— Но полицай…
— Подпишет то, что вы ему скажете. Он же не совсем еще выжил из ума?
— Вы его видели?
— Нет. Хотите, чтобы и его я навестил? Без проблем.
— Допустим… а мне от этого какая польза?
— Большая, господин майор. У вас тыловые части, не предназначенные для борьбы с профессиональными диверсантами или регулярными частями Красной армии. Вот увидите, к вам будет мало претензий со стороны руководства.
— Но есть еще и пострадавший немецкий офицер… Он сын влиятельного человека. И он не оставит без последствий выходку этих… девиц.
— А-а-а… вот вы что имеете в виду. Можете про него забыть. Досадное совпадение, не более.
— Он будет жаловаться!