Читать интересную книгу Звездная вахта (сборник) - Александр Громов

– А знаешь, – сказал мне Дэн вечером, – по-моему, бобугаби для местных – нежелательная тема. Не то чтобы табу, но…

– Непристойная, что ли?

– Точно. Мой котяра аж зашипел, когда я его прямо спросил о бобугаби…

– Может, это из-за того, что их день? Они пунктуальные…

– Зато завтра наш день будет. Я еще попробую. И ты пробуй.

Мы попробовали.

– Целый день только и делал, что спрашивал, – жаловался Дэн вечером. – По-моему, они водили меня за нос. Болтали очень много, а толку никакого. В конце концов я их прижал, и они заявили, что все материалы о бобугаби были нам переданы среди прочих сведений о физиологии аборигенов. Очень может быть. Я поищу. А как твои успехи?

– Я просто спросил, где можно увидеть бобугаби. Ответ: нигде. Кажется, мой эксперт заранее знал, о чем я стану выпытывать.

– Ну ясно, знал. Мы третий день только и делаем, что говорим о бобугаби. Знать бы еще, что это такое.

Мы помолчали.

– Давай-ка перевернем ситуацию, – сказал я. – Допустим, не мы прилетели к ним, а они к нам. Есть у нас на Земле что-нибудь такое, чего мы не захотим показывать гостям?

– Еще бы!

– А из числа анатомических или физиологических явлений?

– Да? А что в человеческом организме есть такого, чего нам следовало бы стыдиться?

– Хм… Недостаточный объем мозга.

– Все в мире относительно. Мой достаточен.

– Тогда хватательный рефлекс у младенцев. У мам давно уже нет шерсти, а эти все норовят ухватиться за нее и повиснуть, как макаки.

– Не испытываю никакого стыда от того, что человек произошел от обезьяны. Со всяким может случиться.

– Диарея? Элефантиаз? Паховая грыжа? Кретинизм?

Дэн пренебрежительно сморщился.

– Мы бы им это показали. Повозили бы их по клиникам, только и всего. На всякий случай пояснили бы, что они видят не норму, а отклонение от нее…

– О! – Я поднял кверху палец. Меня осенило. – Следовательно, бобугаби для местных – не отклонение, а норма? Норма, но постыдная? Отклонению они, стало быть, радуются? Умер кулюгулянин без бобугаби – ура! Стоп, а при чем тут смерть?..

– Знаешь, – сказал Дэн, зевнув, – не стану я больше расспрашивать о бобугаби. И тебе не советую. Мы ведь тут с дружеским визитом. Хочешь осложнить отношения?

Я не хотел. Дэн был прав, и я постарался забыть о бобугаби. Больше мы не заикались об этом предмете, но думать о нем не перестали. Я даже вынашивал мысль сбежать как-нибудь ночью из нашей грибообразной резиденции и… и что? Поймать прохожего и заставить его выложить мне всю подноготную о бобугаби? Беднягу родимчик хватит, когда на него, потомка благородных котов, нападет среди ночи обезьяний потомок. Смотаться втихую на кладбище и разрыть могилу? Это ничего не даст: покойников на этом кладбище именно потому так весело хоронят, что у тех нет бобугаби. А тех, которые с бобугаби, надо полагать, хоронят иначе и совсем не здесь…

Только через сто лет (независимых, конечно) я понял, насколько попал в точку.

Срок нашего пребывания на Кулюгулю подходил к концу. Мы увеличили «рабочую неделю», отменили выходные и почти не спали. Как обычно, выяснилось, что работы еще непочатый край – как у нас, так и у кулюгулян. И, как обычно, впереди маячило самое интересное. Я вникал в кулюгулянские технологии и поднимался на катере к оставленному на орбите «Осеннему цветку», чтобы местные инженеры пощупали руками то, с чем они уже ознакомились по чертежам. Кулюгуляне были настроены решительно и планировали лет через двадцать-тридцать построить примерно такой же корабль. Мы звали их в гости к нам на Землю – наши полномочия позволяли нам это.

Ах, как хорошо, когда между братьями по разуму – потомками кошек и потомками обезьян – не возникает острой неприязни из-за какой-нибудь ерунды! Мы не выказывали отвращения, изучая их по меньшей мере странные брачные обычаи, а они не насмехались над религиозными убеждениями землян, хотя сами придерживались таких верований, что никакой земной богослов не признал бы их даже зловредной ересью, не то что полноценной респектабельной религией. И так далее. Открытым оставался лишь вопрос о бобугаби. Мы сделали вид, что забыли о нем, а кулюгуляне сделали вид, что поверили в нашу забывчивость. Их это устраивало.

А кто бы вас устроил больше: воспитанный гость или оголтелый искатель истины, нахрапистый и бестактный? Кому из хозяев охота распахивать перед гостями все шкафы, чтобы из них повываливались скелеты?

Так и кончился наш визит. По-рабочему, без прощального банкета и дежурных речей. Мы вовсю демонстрировали благодарность за теплый прием, дружелюбие и достойную усталость. «Осенний цветок» лег на обратный курс, а впереди нас летели все наши радиопослания с Кулюгулю, от первого до последнего. Первое опередит нас на десять лет, последнее – на девять. Мы разгонялись при двух «g», и перемещаться по отсекам было тяжеловато. Порой я ловил вожделеющие взгляды моих товарищей, обращенные к анабиозным камерам. Я бы и сам с удовольствием проспал до самой Земли, но до начала нашей спячки оставалось еще несколько суток. И мы продолжали работать.

– Я нашла значение слова «бобугаби», – сказала однажды Варвара. – Оно из древнего языка и означает просто-напросто «взрослый». Что скажете?

Нам было нечего сказать. Мы с Дэном разинули рты. По тому уровню цивилизации, что мы видели на Кулюгулю, нам не показалось, что ее создали дети.

Дэн подвигал кожей черепа.

– Значит, они веселятся, хороня детей?

Варвару передернуло. Придя в себя, она холодно посоветовала Дэну сначала думать, а потом уж брякать.

– Может, это как-то связано с их религией? – предположил я.

Она замахала на меня руками:

– Нет и нет! Я изучила обряды их основных конфессий. Там и в помине нет ничего подобного.

– Тогда как понимать их похоронное веселье и нежелание говорить о бобугаби? Мы выяснили, что туземцы радуются, хороня тех, у кого нет бобугаби, или, может быть, тех, кто сам не бобугаби. Убежден, что таковых значительно меньше ста процентов… Погоди-ка! А ведь грубую прикидку мы сделать можем. Дэн! Какова продолжительность жизни аборигенов?

– Около двухсот местных лет, – отозвался Дэн. – Еще сто лет назад было гораздо меньше, а столетием спустя будет несколько больше. Кулюгуляне – молодцы. Сумели оттянуть старость и смерть более чем вдвое.

– Как?

– Блокируют какие-то гены в каких-то хромосомах. В каких – на Земле разберутся. Может быть. Лет через десять после нашего возвращения. В хромосомном наборе кулюгулян черт ногу сломит.

– Ладно, – сказал я. – Значит, грубо говоря, двести земных лет. В переводе на земное время выйдет… э-э… примерно двести сорок пять лет жизни. Впрочем, лучше привяжемся к местному времени. Выходит, что продолжительность жизни среднего кулюгулянина составляет примерно восемьдесят две тысячи местных суток. Так?

Дэн закатил глаза, подсчитал в уме и признал правильность моей арифметики.

– Отлично. А какова численность населения в… – Я затруднился произнести название города, где находилась наша резиденция, – язык человеческий на это не способен. Но Дэн понял.

– Три миллиона.

– Мы можем считать, что за время нашего пребывания на Кулюгулю количество жителей этого города изменилось не слишком сильно?

Дэн опять изобразил процесс мышления.

– Ну… туристы могли понаехать. Всякому любопытно поглазеть на инопланетян. Живой аттракцион.

– По-моему, у кулюгулян не развито праздное любопытство, да и власти наверняка ограничили въезд. Лично мне город не показался перенаселенным… Ладно! Примем, что жителей – четыре миллиона. А сколько в городе кладбищ?

– Откуда мне знать? – буркнул Дэн. – Я что, член муниципалитета? Прикинь площадь города, количество этих домов-грибов…

– План города есть в документации, – напомнила Барби.

Я хлопнул себя по лбу и зарылся в терабайты нашей информации о Кулюгулю. Нет ничего проще, чем найти нужное, когда данные любовно организованы в базу, и какое же это мучение, когда баз несколько и каждая слеплена на скорую руку! Прошло не менее получаса, прежде чем мне удалось с помощью Сократа найти искомое.

– Кладбищ – пять, – объявил я. – Разной площади. Имеем мы право предположить, что частота захоронений соответствует площади кладбища?

– Я имею право предположить, что тебе делать нечего, – огрызнулся Дэн. – На Земле и без нас разберутся с бобугаби.

– Не хочешь помочь – не мешай. – Задача увлекла меня, несмотря на ее простоту. Такое бывает со всеми, и я не исключение. Конструктор сложнейших механизмов может прийти в восторг от детского велосипеда. Декоратор цветов ни с того ни с сего начинает восхищаться одним-единственным лепестком, к полному недоумению окружающих. Ценитель живописи иной раз способен пройти мимо Караваджо, чтобы замереть в восторге перед примитивом, намалеванным на драной фанерке. Ну а я с удовольствием вычислял ППП – плотность потока покойников. У каждого свои странности.