Читать интересную книгу Убийство в Озерках - Мария Шкатулова

— То есть, ты думаешь, он покупал билеты именно там?

— Уверена! И потом все равно информация о таких вещах хранится в компьютерах.

— Значит, я попробую пойти туда и узнать.

— Только не забудь взять с собой денег.

— Зачем?

— Ты думаешь, они тебе скажут это просто так? За красивые глаза?

Это была проблема. Нина понимала, конечно, что, скорее всего, такого рода информация является закрытой, но давать взятки она не умела, и это была одна из причин, почему они вечно ссорились с Марго.

— Что за инфантильность такая! — возмущалась Марго, когда Нина говорила ей, что не умеет этого делать.

— Причем здесь инфантильность? — защищалась Нина.

— А что это, по-твоему?

— Видишь ли, Марго, я просто не могу заранее думать о человеке плохо.

— Я не понимаю: почему предложить деньги — означает думать о человеке плохо?

— А ты считаешь, что брать взятки — это хорошо?

— Я не знаю, хорошо или нет, но это делают все.

— Неправда.

— О, Господи, Нинон… Я же говорю, что ты — дитя.

«Дитя или не дитя, но подойти к совершенно незнакомому человеку и предложить ему взятку?.. А если он не берет? Если это оскорбит его? Нет, здесь надо придумать что-то другое…»

Была и еще одна проблема. На самом деле, Нине вовсе не хотелось заниматься этим, как она говорила, «дурацким» расследованием: ей казалось, что все это чем-то смахивает на донос, потому что, на самом деле, ни минуты не сомневалась, что Салтыков не имеет и не может иметь к этому преступлению ни малейшего отношения, а все Лёлины теории или гипотезы — не более чем плод ее воспаленного воображения. И ей приходилось уговаривать себя, чтобы заглушить голос совести: «Если Салтыков ни в чем не виноват, ему ничего и не будет, а Бог меня простит, потому что я делаю это не для того, чтобы ему навредить, а чтобы спасти невиновного».

В невиновности Юрганова она по-прежнему не сомневалась и каждый вечер, прежде чем лечь спать, молилась за него. И как Юрганов, не знавший ни одной канонической молитвы, кроме, разве что, «Отче наш», молилась, как умела, с мыслью о том, что тот, к кому она обращала свои молитвы, все понимает и простит ее, «если что не так».

В то же время Нина сознавала, что нужно спешить, потому что до суда оставалось не так уж много времени, и на следующий день после разговора с Лёлей на всякий случай «на пробу», как она говорила, решила заглянуть в кассу по продаже авиабилетов, которая находилась у входа в метро.

— Скажите, пожалуйста, — спросила Нина, — могу ли я узнать, сдал ли мой муж авиабилеты?

— Когда это было?

— Точно не знаю…

— Вчера, неделю, месяц назад?

— Я знаю только, что покупал он их довольно давно, больше месяца назад, а когда сдал — не знаю.

— Если прошло больше месяца, вам надо идти в компанию, в которой он приобретал билеты. Вы знаете, где он их покупал?

— В Аэрофлоте.

— Тогда идите на Фрунзенскую набережную…

— А там мне дадут такую информацию?

— Ой, не знаю! Может, и дадут, если покажете паспорт. Вы говорите, это ваш муж?

— Да. Просто его сейчас нет, а мне очень надо узнать…

— Не знаю, — повторила женщина. — Сходите к ним, спросите… У них там все занесено в компьютер: сдавал, не сдавал. А скажут или нет — не знаю.

Это означало, что если Лёлино предположение верно и Салтыков действительно покупал билеты в Аэрофлоте, то вся нужная ей информация находится там. Оставалось только понять, как эту информацию получить, если у нее потребуют паспорт и увидят, что к Салтыкову она не имеет ни малейшего отношения.

День складывался неудачно: утром она позвонила в Аэрофлот — узнать, может ли она получить справку, которая ей нужна. Женский голос ответил, что таких справок они не дают, и трубку повесили. Потом Нина поехала на факультет, но оказалось, что экзамен, который она должна была принимать, перенесли на более позднее время, о чем она узнала только сейчас. Кроме того, девочки в деканате сказали, что вместо восьми студентов экзамен будут сдавать целых семнадцать, так как заболела одна из ее коллег. В результате Нина освободилась поздно и решила, что ехать в Аэрофлот уже не имеет смысла. Впрочем, по дороге она передумала и, выйдя из метро на станции «Парк культуры», взяла такси.

Когда через несколько минут она подъехала к агентству, оказалось, что оно только что закрылось. Через освещенные окна было видно, что в кассах уже никого нет и последние посетители (их было трое или четверо) собираются к выходу, где их поджидал приятного вида молодой человек, чтобы выпроводить и запереть дверь.

Надо было ехать домой, но та же сила, которая заставила ее выйти из метро, не доехав нескольких остановок до дома, останавливала ее и сейчас. «Бесполезно, все это совершенно бесполезно. Они, конечно же, ничего мне не скажут. Тем более сейчас, в конце дня, когда они устали как собаки. На меня и смотреть никто не станет», — говорила себе Нина, но почему-то упрямо продолжала ждать.

«До свидания», — услышала она голос молодого человека, прощавшегося с последним посетителем, и бросилась к нему.

— Простите, вы не могли бы мне помочь? — спросила она, еще не зная, что будет делать дальше.

— К сожалению, кассы закрыты. Приходите завтра, — вежливо ответил молодой человек.

— Мне не нужна касса. Мне нужна ваша помощь.

— Моя помощь? — удивился он.

— Да. Мне нужно получить справку, но проблема в том…

— Какую справку? — перебил молодой человек.

Нина набрала полные легкие воздуха.

— Я скажу, какую, — начала Нина, не помня себя, — если вы — настоящий человек… Если вы способны испытывать сострадание… способны забывать о своих интересах ради других… тогда я скажу, чем вы можете мне помочь. Если же вы руководствуетесь одними инструкциями и если вам все равно… Если вы сейчас думаете только о том, что хорошо было бы уйти поскорее домой…

Молодой человек дико посмотрел на нее и сказал:

— Я, конечно, как и всякий, в конце рабочего дня думаю именно об этом, — он чуть-чуть усмехнулся, — но все-таки: что вам нужно?

— Некоторое время назад один человек покупал у вас билеты — или билет — в Японию. Недавно он эти билеты сдал. Так вот: мне надо узнать, сколько билетов он купил и сколько сдал? Вот и все.

— Зачем это вам?

Нина посмотрела ему в глаза.

— Если я скажу что это может спасти жизнь одному человеку, вы поверите?

— А это может спасти кому-то жизнь? — с недоверием спросил он.

— Да, — твердо ответила Нина. «Не рассказывать же ему об убийстве, о тюрьме и так далее. Он еще испугается…»

— Это правда? — он пристально посмотрел на нее.

— Да, — ответила Нина и почувствовала, что ее глаза наполняются слезами.

Молодой человек немного помолчал.

— Фамилию этого человека вы знаете? — спросил он.

— Салтыков. Салтыков Павел Аркадьевич.

— Билеты в Токио?

— Да.

— Когда он их покупал?

— До 31 октября: к сожалению, это единственное, что мне известно.

— Если компьютеры еще не выключили, я постараюсь вам помочь. Но вам придется подождать.

— Разумеется, я буду ждать, — сказала Нина.

Молодой человек вернулся в зал, и Нина увидела, как он подошел к одной из сотрудниц и что-то сказал ей на ухо. «Если бы компьютеры уже выключили, — подумала Нина, — он бы вышел и сказал об этом. Значит, что-нибудь, может, и получится. Какой милый молодой человек…»

Ждать пришлось довольно долго. С Москвы-реки дул холодный сырой ветер, и Нина почувствовала, что начинает замерзать, однако боялась отойти даже на минуту, чтобы пойти погреться в соседний магазин.

Наконец, молодой человек снова появился в дверях.

— Значит, так, — сказал он и посмотрел на клочок бумаги, который держал в руках, — ваш знакомый Салтыков купил один билет в Токио на 18 декабря, рейс 581, вылет в 19.30, и было это двадцатого октября, а сдал он его… Что с вами?

— Ничего-ничего, не обращайте внимания, — сказала Нина, которой от волнения пришлось схватиться за ручку двери, чтобы не упасть, — это я от радости.

— Для вас это действительно так важно?

— Да, очень важно: это дает надежду. Скажите, как мне вас благодарить?

— Да никак! Если от этого кому-нибудь станет легче…

«Боже мой, неужели Лёля права? — думала Нина по дороге домой. — Неужели действительно убил Салтыков? Не может быть… Делать такой вывод только на том основании, что он обманул свою жену?..»

Впрочем, Нина старалась не думать об этом: слишком многое еще предстояло сделать, чтобы что-нибудь понять в этой истории.

* * *

Лёля торжествовала, хотя Нина и пыталась убедить ее, что сведения о салтыковском билете еще не являются доказательством его вины.

— Это, может быть, и не доказательство вины, — говорила Лёля, — но это доказательство того, что мы рассуждали правильно и что он лгал. И теперь нам предстоит узнать, зачем он это делал.