Он летел сюда, зная, что его сыну еще года не исполнилось, а Ива уже нашла себе хахаля. Опять, сука, хоккеиста! Ладно бывшего и не такого мощного физически, но зато, блядь, богатого и адекватного, без дергающихся рук и ног и с московской пропиской.
Он знал, что искать она начала еще раньше, потому что видел ее анкету в приложении для знакомств. Алекс даже общался с Ивой какое-то время анонимно, издеваясь над ней, но по факту — над собой, разумеется. Потому что ничего, кроме «Ты пиздец красивая» — написать так и не смог. На что она справедливо ответила: «Придурок».
Он летел в Москву, ожидая военные действия и ненависть. Он на первой же встрече вживую получил ее поцелуй с другим, презрительные взгляды и поток предупреждений.
Он охренел, когда два дня назад Ива ответила на поцелуй и застонала ему в губы. В тот момент Алекс переиграл всё. Ведь кое-что в этом мире должно быть и для него тоже. Кое-что любимое.
Глава 38
Ива
«Спасибо, Ива, я все успела», — приходит на телефон от «няни» Сони.
«Рада была помочь», — отвечаю я и убираю мобильный в сумку.
Оглядываюсь по сторонам, стараясь найти что-то подозрительное. Охранника своего замечаю сразу, больше ему не поможет спрятаться ни одна маскировка. Мужчина покупает мороженое в ларьке неподалеку и делает вид, что не видит нас с Демьяном. Усмехаюсь. Присутствие этого человека действует успокаивающе. Возможно, прекращение встреч с Быковым — его заслуга. В последний раз репортер подловил меня на закрытой парковке, успел наговорить гадостей, пройтись по триггерам.
Хочу ли я читать тот закрытый канал, о котором упоминал Алекс? Что мне даст эта информация? Там, наверное, неудачные фотографии да обидные слова. В моей жизни был период, когда я специально гуглила с утра до ночи подобное, вчитывалась и плакала. Теперь, будучи старше и умнее, не понимаю, для чего это делала? Что пыталась себе доказать? Как именитая спортсменка могла «пасть так низко»акпп32?
Мы с Демьяном гуляем по парку. Пока я привожу мысли в порядок, Дем мусолит картонку-планшет и смотрит на мир будто чуть иначе, чем еще сутки назад. Дети растут скачками, иногда их меняет какое-то простое событие. Должно быть, недавнее приключение, включающее праздник, сон в гостинице и завтрак с папой оставили сыну уйму впечатлений. Мне — так точно.
Мы с Алексом поменялись машинами. Демьян отоспался в автокресле, после чего пообедал и выразил желание тусоваться.
Жаль, что у Лены сегодня планы, хотелось бы поболтать именно с ней, настолько личные темы я ни с кем другим обсудить попросту не могу. Лена — тот человек, с которым мы прошли огонь, воду и медные трубы. Жили в одной комнате и боролись на соревнованиях за первые места. Наша дружба пережила мою травму и ее неудачу на Олимпиаде. А еще — пережила Никиту Корнева, которому каждая из нас в свое время доверилась, хоть и по-разному.
Да, наверное, компания Лены была бы сейчас самой желанной.
В дальней части парка переделывают фонтан. Работают экскаватор с грузовиком, и мы с Демьяном надолго застываем перед строительными машинами. Именно в это время звонит мама и спрашивает, где я нахожусь. Настойчиво зовет в гости.
Ее блинчики Демьян просто обожает! Поэтому, едва мы заходим в квартиру и он вдыхает аромат, сам несется мыть руки. Мама некоторое время охает-ахает, играя с внуком, меня же как будто игнорирует, хотя сама же и позвала.
— Что-то случилось? — спрашиваю, откусывая кусочек блина. — Ты сегодня сама не своя.
Мама, словно получив сигнал, кладет телефон на стол и разводит руками. Я беру мобильный, подношу ближе и листаю свежие, утренние снимки. Мы с Демьяном и Алексом завтракаем. Вот как.
Фотографировали как раз с того угла, где сидели, как сообщил Алекс, репортеры. Хорошо, что мы не устроили скандал. Он и правда был бы лишним. О Погодиных ни слова, зато мы с Дёмой и Алексом здесь в десяти ракурсах.
Наверное, это наши первые семейные фотографии, и они тут же занимают все внимание. Совершенно обычные, если не считать мятую парадную одежду Равского. Мы просто завтракаем. Жуем, следим за сыном. Демьян вечно в движении, его сложно поймать, но на паре кадров он получился отлично. Особенно там, где Алекс улыбается со всей своей теплотой. Невольно улыбаюсь тоже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На одну из фоток попал момент, когда Алекс вручил мне драгоценного медведя, я вскинула глаза и что-то ответила. Застываю, вспоминая те кипящие эмоции, жадно рассматриваю.
— Классные фотки. Скинешь мне? — произношу, вспомнив о существовании мамы.
— Они всюду сейчас. Папа прислал.
— Папа? Вот так новости.
— Вы помирились, Ива? Опять помирились с Равским?
Прочищаю горло.
— Пока не могу точно сказать, мам. Мы... — Осекаюсь и закатываю глаза.
Я бы предпочла обсудить ситуацию с Леной или каким-нибудь другим человеком, от которого не исходят волны осуждения.
— Так вышло, что Демьян ударился и Алекс свозил нас в травмпункт. Мы оба стрессанули, и как-то закрутилось.
— Как-то закрутилось? — переспрашивает мама. Падает на стул и закрывает лицо руками.
Пару секунд я молчу под аккомпанемент торопящегося сердца. Потом поднимаюсь и начинаю убирать со стола.
— Что будет дальше, Ива? Он снова уедет? — причитает она в спину. — Что у него с той моделью из Сиднея? Как же Руслан?! А Алле Теодоровне что ты скажешь? «Просто закрутилось»?!
Я ополаскиваю чашку, стираю со стола джем, который размазал Демьян. Мою губку и замечаю на подоконнике книгу в белой обложке. Вспышка гнева ослепляет. Хватаю книгу Погодиной и пытаюсь разорвать. Тугая зараза, да и сама я в этот момент выгляжу истеричкой. Опомнившись, выкидываю ее в мусорное ведро и снова мою руки.
Уйти прямо сейчас не хватает духу. Я научилась от Алекса некоторым фишкам, как гасить гнев, но по себе знаю, насколько бывает больно, когда контакт разрывается. А маме я делать больно не хочу. Уношу Дёму на диван, там мы смотрим картонную книжку, я лепечу стихи как заведенная.
Мама некоторое время сидит в кухне, затем приходит и занимает место рядом.
Поджимаю губы. Что тут скажешь? Что, блин, тут еще скажешь?
Домой бы поехать, да Демьяна жаль: ребенок растет в машине. Подвигаться ему еще час хотя бы перед следующей поездкой.
Мама вновь протягивает мобильный. На снимке я сжимаю медведя и смотрю на Алекса. В следующий миг — поцелую бывшего мужа сама. Первая. Мы обе смотрим на это фото.
— Такой счастливой я тебя видела только после побед на соревнованиях, Ива, — говорит она медленно, будто надломленно. — Почти забыла это твое выражение лица.
Отвожу глаза в сторону. Мама даже не представляет, что я в тот момент чувствовала. Тепло внутри растет, так хочется его выплеснуть! В следующий миг я наивно срываюсь и обнимаю ее за шею. А мама, растерявшись, обнимает меня.
— Я сама себя такой забыла, — говорю торопливо. — Личная жизнь, как спорт, наверное, где значение имеет только победа и то, на что ты готов ради нее. Когда я с Алексом, я не думаю ни о Руслане, ни о Джемме. Я не думаю вообще ни о чем. Тоска по нему сильнее всего на свете. Если бы он был женат, если бы я была замужем... Плевать, клянусь. Если находимся на одном континенте, мы притягиваемся друг к другу. Алекс тоже этого не планировал.
Мама поглаживает меня по спине.
— Как мы будем жить, когда он опять уедет?
Пожимаю плечами.
— Я не буду его ждать, — произношу решительно. — Как прежде не будет точно. Я изменилась.
— А как будет?
— Посмотрим.
— Думаешь, он сможет иначе?
Молчу. Нет у меня ответа на этот вопрос. Да и ни у кого нет. Невозможно залезть в голову к другому человеку и быть в чем-то на сто процентов уверенным. Люди сами себя шокируют иной раз, что уж о других говорить!
— Только свободной более-менее стала. Только жизнь начала налаживаться, — вновь распаляется мама. — Ребенок подрос.
— Полной свободы не существует. Вернее, если с крыши прыгнуть, то вот она, свобода: летишь, никому ничего не должный. Все, кого мы любим, нашу свободу воруют. Спорт воровал мою свободу! Отдала бы я хоть один день тренировки, зная, чем все закончится? Никогда. Отдала бы я хоть один день нашего брака с Алексом, пусть даже самый печальный? Ни за что. Мама, я знаю, почему ты так держишься за независимость, но для меня она... синоним одиночества.