Этот фронт почти до конца октября делал попытки продвинуться вперед в направлениях на Сморгонь, Двинск и Ригу и причинил врагу, особенно в момент его контрмероприятий, более вреда, чем враг ему.
Полоса долговременных укреплений на востоке зимой 1915–1918 годов
На зиму постоянная позиция наметилась по линии: пункт впадения Березины в Неман, – восточнее Вильны – оз. Нарочь – западнее Двинска – Двина по обеим сторонам Фридрихштадта – Митава – Шлок.
Южнее тянулся фронт принца Леопольда позади р. Сервеч – по р. Шаре – восточнее Барановичей – по Выгоновскому оз. – Огинскому каналу – Ясельде до Припяти.[157] Он продвинулся до этой линии в процессе непрерывных, отчасти тяжелых боев, дабы доставить поддержку Северному фронту, и достиг ее к средине сентября.
25 (сентября) последовал приказ верховного командования об устройстве долговременной позиции на немецком фронте от Припяти до моря.
Ход австро-венгерской операции на Волыни. Конец сентября 1915 года
К этому же перешли несколько дней спустя и на австро-венгерском участке к югу от Припяти.
Наступательные операции, которые австро-венгерское главное командование вело с конца августа, не только не дали каких-либо решительных выгод, но вызвали в ходе вещей отрицательный поворот крупного значения.
После первоначальных успехов в Восточной Галиции, которые сделали возможным непрерывное продвижение вперед Австро-венгерского фронта до Стрыпы и за Броды и которые чувствительно обеспечивали Львов, левое крыло 7-й австро-венгерской армии в первой трети сентября понесло тяжелое поражение на западном берегу Серета. Положение оказалось возможным восстановить лишь тем, что верховное командование заявило свое согласие ввести в дело те силы, которые были назначены к отправке на сербскую границу и которые на ней оно обещало заменить немецкими частями. Такую помощь оно оказывало при условии прекращения волынского наступления, так как таковое, ввиду вновь наступившего в это время ослабления наступательной силы в австро-венгерских частях, не обещало каких-либо выгод, а скорее только дальнейшие жертвы. Но едва только могли оказать свое влияние соответствующие распоряжения со стороны австро-венгерского главного командования, как положение на Волыни стало еще менее благоприятно, чем на Днестре и Серете.
4-я австро-венгерская армия, двигавшаяся из района Луцка на линию Дубно – Ровно, была в такой мере потрясена сильным русским контрударом, что приходилось опасаться серьезных результатов. И в этом случае верховное командование считало себя вынужденным не отказывать в настоятельно просимой помощи. Две дивизии с правого крыла фронта принца Леопольда тотчас же были направлены на юг. Их атака быстро заставила врага остановиться на участке Стыри. С посылкой помощи было вновь, конечно, связано одно условие, а именно: выяснилась необходимость левое крыло Австро-венгерского фронта взять в руки немецкого командования.
4-я австро-венгерская армия, находившаяся на Стыри в районе Луцка, а также все находящиеся к северу от нее, вплоть до правого крыла фронта принца Леопольда, австро-венгерские и немецкие части были объединены во фронт Линзингена.
В качестве постоянной зимней позиции Австро-венгерский фронт имел линию от Румынии вдоль бессарабской границы до Днестра, затем за этой рекой, за Стрыпой, восточнее Брод, за Стырью и ниже Рафаловки отходил назад к Стоходу, вдоль которого он следовал до пункта в 40 километрах южнее Припяти.
Операции 1915 года против России, считаясь с относительно небольшим количеством примененных для этого сил, дополнили задачи верховного командования. Уничтожение врага в целом, конечно, достигнуто не было. Но оно и не являлось целью, подлежавшей достижению, а при данной обстановке и не могло быть ею. Но рядом с этим наступило ослабление и надлом противника, от которых он в действительности не мог бы оправиться, если бы удалось держать его в изолированности, и от которых можно было ждать, что они рано или поздно надорвут его волю к борьбе (Kriegswillen). Это должно было наступить тем раньше, чем меньше возможности он имел поддерживать в народе и войсках надежду на поворот судьбы, вроде улыбнувшейся ему недавно на Австро-венгерском фронте. На немецких участках о каких-либо превратностях едва ли уже приходилось беспокоиться.
Поэтому было делом исключительного значения поднять боеспособность некоторых частей Австро-венгерского фронта. На это и были направлены теперь усилия верховного командования. Обменом начальников, руководством по устройству позиций, воздействием – при посредстве прусского военного министерства – на австро-венгерское в смысле лучшего использования вспомогательных средств страны и многими другими приемами были сделаны попытки достигнуть поставленной цели. При этом приходилось вести дело с большой осмотрительностью, чтобы не принести ему больше вреда, чем пользы. Нельзя было задевать очень чуткого самолюбия австро-венгерского главного командования[158] и австро-венгерского правительства, а с другой стороны, подрывать их авторитет у народов двуединой монархии. И несмотря на это, кое-что было улучшено.
В одном ли шь пункте верховное командование было бессильно. Оно не имело возможности оказать влияния на внутренние дела Дунайской империи и уберечь австро-венгерскую армию от результатов существовавшего там брожения. Грозившие в этом случае опасности хорошо понимались. Конечно, не мало было высказано предупреждений и предостережений. Но дойти до корня зла было невозможно.
Насколько имевшийся в распоряжении промежуток времени был использован в оперативном отношении, настолько же верховное командование проявило большую деятельность и в области военно-политической. Завязавшиеся в этом отношении переговоры с Австро-Венгрией и Болгарией были уже в общих чертах обрисованы. Позднее еще представится случай войти с большой подробностью в рассмотрение этих и других вопросов. При этом нужно не забыть уже здесь коснуться двух вопросов особой важности. Дело идет о попытке начальника Генерального штаба достичь с Россией мира и о временном прекращении подводной войны в ее теперешней форме, с целью не повредить завершению переговоров с Болгарией.
Попытка достичь сближения с Россией. Июль 1915 года
Результаты прорыва Горлица – Тарнов для России, также как и неспособность (Versagen), впрочем не неожиданная, итальянской армии, усилили убеждение, что война будет выиграна Германией, если удастся, как это было до сих пор, избежать чрезмерного напряжения внутренних и внешних сил. Поэтому верховное командование постоянно отклоняло всякое участие в погоне за военными предприятиями сомнительной устойчивости и за туманными военными задачами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});