При всем уважении к личности главнокомандующего, с именем которого у немецкого народа связана была Танненбергская победа, и к тому настроению, которое могло переживаться в его штабе по истечении операций в районе Вильны, начальник Генерального штаба не смел оставить изложенных объяснений без решительного ответа. Он гласил:
«Как бы сильно я не сожалел, что Ваше Превосходительство без всякого повода именно текущий момент[156] сочли подходящим для обсуждения прошедших и потому в настоящее время не имеющих значения событий, столь же мало стал бы я опровергать ваши соображения, если бы только они касались меня лично.
Но так как дело сводится, между прочим, также и к критике распоряжений верховного командования, каковые во всех важных случаях находили, как известно, предварительное одобрение его величества, то я, к сожалению, вынужден это сделать.
Примыкает ли Ваше Превосходительство ко взглядам верховного командования, после того, как последовало высочайшее решение, не является уже предметом рассмотрения. В этом случае каждая часть наших вооруженных сил должна безусловно сообразоваться с верховным командованием.
Отдача сил во время войны с вашего фронта туда, где должен быть произведен нажим (Nachdruck), не является каким-либо особенным трудом (Leistung), так как она последовала по распоряжению верховного командования, которое одно может нести за это ответственность.
То, что Ваше Превосходительство говорите относительно употребленного мною выражения «ошибка» при обмене телеграммами по поводу перевозки 11-го корпуса, сюда не относится (trifft nicht zu). Я считал ошибкой то, что две дивизии одновременно отправлены были на ту станцию, на которой ежедневно могла быть совершена посадка только на 15 поездов, и определенно высказал, что от меня такого распоряжения не исходило.
Какое оперативное решение Ваше Превосходительство имеете в виду при попытке заклеймить его именем «облюбованного летом способа вести операции», мне неясно.
Усиление Наревской ударной группы, вероятно, не может при этом иметься в виду, так как Ваше Превосходительство сами в Познани признали, что это было скорее вопросом чувства, остановиться ли на Наревской или Неманской операции. Но после богатого опыта последней зимы я не могу в своих проектах опираться на чувства других, а лишь исключительно на мое собственное убеждение, которое считало Наревскую операцию целесообразнее.
За этим могло последовать только отклонение вашего более позднего предложения усилить левое крыло вашего фронта частями Макензена и Войрша. Ведь оно было построено на двух предпосылках, которые оказались совершенно необоснованными.
Сегодня я не побоюсь сказать, что вступление на путь этого проекта было бы для нас гибельно.
Непосредственное подтверждение этого заключается в том неопровержимом факте, что, приняв проект, мы никогда не были бы в состоянии своевременно притянуть сюда силы, которые для поддержки Западного фронта являются безусловно необходимыми. Всякая проверка обстановки во времени и пространстве с должным учетом железных дорог и других средств подвоза неопровержимо обнаруживает это.
Видимо, Ваше Превосходительство об этой стороне дела были ориентированы уже слишком поздно. Иначе, повторные настоятельные просьбы о предоставлении вам 10-го корпуса были бы совершенно непонятны.
Косвенное доказательство в пользу моего взгляда я вывожу из хода операций юго-восточнее Вильны. Случилось именно то, чего я боялся и что и предсказывал. Нельзя рассчитывать смертельно поразить в целом путем охвата численно превосходного противника, который, не считаясь с жертвами в людях и территории, не желает останавливаться и к тому же за собой имеет огромную Россию и хорошие пути. И прежде всего не путем охвата на главной линии, при котором большая часть собственных сил во время маршей не принимает в борьбе участия. Нужная для успеха внезапность, как не раз показала это война, никогда не удастся в столь больших размерах, чтобы противник не мог своевременно принять контрмер.
Конечно, такому противнику можно серьезно повредить тем, что, тесно сковывая его всюду и тем мешая его передвижениям, в то же время с относительно слабыми, но прочно сколоченными силами, внезапно вторгнуться на хорошо выбранном пункте и, действительно, глубоко в его линии; и таким путем можно повредить ему в размерах, вполне достаточных для наших целей. Подобные примеры представляют операции Макензена, Войрша, а также Галльвица у Прасныша.
Для Вашего Превосходительства, по моему мнению, подобная возможность представлялась в последнее время у Оран.
Если я, несмотря на такое отношение к вашим операциям, все же не предлагал его величеству вмешиваться в таковые и даже всячески их поддерживал, то это надо отнести к тому обстоятельству, что я уважаю убеждения всякого другого, пока они держатся в данных им рамках и, значит, не грозят вредом целому и еще потому, что нельзя с математической точностью предвидеть исход какой-либо операции, если она будет поведена с той энергией, которая там постоянно проявляется.
О возражениях, которые вы, Ваше Превосходительство, выдвигаете по поводу перевозки двух дивизий, я доложу его величеству. Доводить же остальные пункты вашей телеграммы до высочайшего сведения я вынужден отказаться, так как теперь время не для исторических, по существу рассуждений и, во всяком случае, не ими в эти серьезные дни я буду занимать внимание верховного вождя».
Решение императора свелось к тому, чтобы две дивизии, как это намечалось начальником Генерального штаба, были отданы. В остальном телеграмма начальника Генерального штаба достигла своих целей. Главнокомандующий примирился с решением. На несколько месяцев в обсуждениях наступила пауза, столь полезная для дела. Лишь когда летом 1916 года обстановка обострилась, со стороны главнокомандующего Восточным фронтом вновь были сделаны попытки получить влияние на общее ведение войны.
Этот фронт почти до конца октября делал попытки продвинуться вперед в направлениях на Сморгонь, Двинск и Ригу и причинил врагу, особенно в момент его контрмероприятий, более вреда, чем враг ему.
Полоса долговременных укреплений на востоке зимой 1915–1918 годов
На зиму постоянная позиция наметилась по линии: пункт впадения Березины в Неман, – восточнее Вильны – оз. Нарочь – западнее Двинска – Двина по обеим сторонам Фридрихштадта – Митава – Шлок.
Южнее тянулся фронт принца Леопольда позади р. Сервеч – по р. Шаре – восточнее Барановичей – по Выгоновскому оз. – Огинскому каналу – Ясельде до Припяти.[157] Он продвинулся до этой линии в процессе непрерывных, отчасти тяжелых боев, дабы доставить поддержку Северному фронту, и достиг ее к средине сентября.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});