– Не помнишь? – усмехнулась незнакомка. – А так? Здравствуй, витязь!
Витязем Горазда называли один раз, и этот раз он запомнил. На лице его явно отобразилось удивление. Не сразу, но он вспомнил ее имя.
– Милица! Ты ли это?
– Тогда выглядела похуже, чем сейчас.
– Как ты тут? Тебя не отпустили?
Милица подошла и присела на стул напротив Горазда.
– Почему? Отпустили. И одежду какую-никакую дали. Только куда мне идти? Городок сожгли. Родных наверняка побили. А если не побили, то они ушли с прежнего места. Смысл отстраивать городок, если защитников нет? И где мне искать своих, даже если кто и выжил? Уверена – меня они уже похоронили. Если сами живы. Чему я не верю. Степняки живых забирают, остальных – под нож. А здесь… я точно знаю, с силой князя им не справиться. Видела я его – от такого воина любая баба или девица не отказалась бы понести.
Эти слова почему-то кольнули Горазда.
– У него три жены.
– Ты видел?
– Да! Новый год наша группа встречала в ресторане, князь и ближники с женами там тоже были.
– Что такое Новый год?
– Новый год – это праздник в княжестве. Празднуют зимой и празднуют очень красиво.
– Красивые у него жены?
– Красивые.
– Так князь! Других у него и быть не должно!
– А ты чего тут? – перевел Горазд разговор на другую тему.
– Работаю. Бесплатно здесь только своих кормят. Вот и становлюсь своей. Кушаю здесь же и деньги платят. Одежду вот дали. Называется «спецодежда». Мне нравится. Только вот сарафанчик коротковат. Дома меня родня за него застращала бы. Но я уже привыкла. А с другой стороны – в длинном было бы неудобно.
– У меня тоже спецодежда. – Горазд кивнул на свой камуфляж. – А я бы тебя и не узнал, если бы ты не окликнула.
– Ну да! Я ж была замарашка в рваном сарафане. А ты же тоже… не совсем из княжьих людей?
– Смоленский я. Из кривичей. Год как на службе у князя. В группе Чибиса служу.
– Интересно вы служите. Оружия я у тебя и в тот раз не видела. Да и у остальных твоих товарищей тоже. И ножи на поясе у вас маловаты.
– Я и тогда, и сейчас с оружием, – Горазд похлопал себя по бедру, к которому в кобуре был пристегнут ТТ.
– Чудное оружие! Никогда прежде не видела такого.
– А хочешь покажу, как оно работает?
– Я сейчас на работе – не могу. Я времени не знаю. Мне просто говорят, что смена кончилась и можно идти отдыхать.
– Можешь спросить у старших здесь, во сколько конец смены?
– Хорошо! Сейчас уберусь на этих столиках и спрошу. А ты пока ешь, а то все холодным станет.
Горазд доел обед, причем сам того не понимая, ел торопясь и совсем не чувствуя вкуса. Наконец со стороны появилась Милица.
– Я не знаю, что это значит, но старшая сказала: «конец смены – в 20 часов. Или в 8 вечера». Я поняла только вечером. Но оно так каждый день.
– Я понял! – Горазд автоматически взглянул на часы. – К концу смены я буду ждать тебя возле входа.
– Хорошо! Сейчас мне нужно идти на кухню – чистить картошку на ужин. Чудная еда, эта картошка. Но вкусная.
– Я приду! – напутствовал Милицу Горазд.
Выйдя из столовой, он направился в расположение. Почему-то после встречи с бывшей полонянкой он почувствовал возбуждение и желание совершать подвиги. Ну, если не подвиги, то хотя бы поразить ее чем-то, от чего у нее станут такими же глаза, как когда она говорила о князе.
Найдя Чибиса, Горазд попросил разрешения потренироваться с оружием, выделив ему немного патронов к автомату и пистолету. Чибис удивился и внимательно посмотрел на Горазда.
– Та-ак! А ну, рассказывай – зачем патроны?
– Ну, так это – потренироваться. – Боец смутился, отведя взгляд. – Я давно не стрелял. Вдруг разучился.
– Что ты там бормочешь? Ну-ка! Доложил, где был, с кем встречался?
Горазд бойко начал докладывать, вот только дойдя до обеда в столовой, снова смутился и замялся с рассказом. Но Чибис уловил главное.
– Ага! Это та полонянка, которую ты верхом привез?
– Ну да!
– Покатал, значит? Теперь тебе для полной победы нужно пострелять. А иначе как доказать, что ты воин не из последних. Меча же, лат, щита или хотя бы на худой конец – копья и того нет! Так?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Горазд вздохнул.
– Так. Она говорит – князь в доспехе воин знатный – любая за честь почтет от него понести. А я…
– Понятно! Не ты первый – не ты последний. Патронов для автомата и пистолета я тебе не дам. Ты уже знаешь, что мы их не делаем. БТР ты водить не умеешь, и с бензином та же история, как и с патронами. По крайней мере, пока нефтяники нефть не нашли. Хотя ресурс в любом случае не бесконечен. Поэтому, как говорится, будем урезать твоего осетра – возьмешь «Сайгу». Уверен, для впечатления девушке и этого хватит. Патроны потом сам переснарядишь. И это… далеко отсюда не уходи! А то переполошишь стрельбой строителей. Я предупрежу охрану, чтобы тревогу не поднимали.
И уже глядя вслед метнувшемуся к палатке бойцу, усмехнулся.
– Времена разные, а что девки, что парни – одинаковы!
До вечера Горазд убивал время как мог – почистил свое оружие, хотя оно было вычищено уже неоднократно, потолкался около БТРа, в котором парни ковырялись в двигателе. Горазд ничего в этом не понимал, но так хотя бы быстрее шло время. Парни, слышавшие разговор Горазда с Чибисом, слегка посмеивались, но, понимая его состояние, с расспросами не приставали. Но, главное, Горазд сам не мог понять, что с ним происходит. Что он, девиц не видел? Да десятки, если не сотни. В княжестве людей много. И красивее видел, а вот с этой что-то не так. Очень уж хочется, чтобы она обратила на него внимание. Сообразив, сходил на стрельбище, подправил мишени, чтобы было во что стрелять. Попытался поспать, но как назло выспался ночью. В итоге к столовой он пошел на час раньше. И стоя неподалеку от входа, как елка на празднике, в камуфляже и бандане в цвет, в разгрузке и с «Сайгой» на груди, поверх которой он положил руки в кожаных перчатках без пальцев и с подвернутыми по локоть рукавами. Пловец сказал, что так он выглядит круто. Горазд видел картинки у парней из группы, где они стояли вместе с так же выглядевшими воинами – их товарищами.
Милица вышла в десять минут девятого. Одета она была в обычный сарафан с выглядывающими из-под подола легкими сапожками. На голове по-девичьи была повязана лента.
– Вот! Купила за первые деньги, – объяснилась она, подойдя. – Куда пойдем?
– На стрельбище. Командир не разрешил далеко уходить.
– Пойдем, – ответила девушка, оставаясь на месте и ожидая от Горазда пояснения, где находится это самое стрельбище.
Горазд дотронулся до локтя Милицы, задавая направление, и, сделав шаг по направлению к указанному месту, тут же отдернул руку.
– Это и есть твое оружие? – идя рядом и оглядывая Горазда, поинтересовалась девушка.
– Да! Это… в основном для обучения оружие. Карабин «Сайга» называется. Но из него так же можно разить врагов. – Горазд немного стушевался. – Только не так далеко, как из боевого.
– А из этого, маленького? – она указала на пистолет, с которым Горазд не расставался.
– Командир не разрешил, – вздохнул Горазд. Ему стало почему-то стыдно за свой вид, и он перекинул карабин за спину. И тут же пожалел об этом – рука освободилась и ему захотелось взять Милицу за руку, но он не решился и теперь не знал, куда эту руку деть.
Они так и шли рядом молча. Горазд мучился, не зная, что сказать или спросить. Милица же задумалась о чем-то, глядя на дорогу, по которой они шли. Сзади послышался звук приближающегося автомобиля, Горазд протянул руку, взяв девушку за локоть, и потянул ее на обочину. Грузовик проехал мимо, обдав их вонью выхлопных газов и пылью из-под колес. Горазд не отпустил руку девушки, пережидая, пока рассеется пыль. А потом как-то само получилось, что их руки встретились, и он ощутил ее маленькую ладошку в своей ладони. И девушка руку не отдернула. Горазд под своими пальцами ощутил ее маленькие, нежные пальчики, и у него почему-то пересохло горло. К этому моменту они уже подошли к расположению группы. Стрельбище находилось метрах в ста далее в степь у подножия невысокой горки. Горазд взглянул в сторону стоявших бронемашин и увидел, что их пару с брони рассматривают как минимум в три бинокля. Остальные толпятся внизу. Садящееся солнце не позволило Горазду рассмотреть, кто именно, но один из смотревших в бинокль вытянул вверх руку с поднятым большим пальцем. Всего этого, а именно пальца, Горазд не рассмотрел, но жест одобрения понял. И от этого засмущался еще больше. Хорошо хоть Милица этого не заметила. Наверное.