— Я хотела получить возможность попросить у тебя… юридическую консультацию.
Я нахмурилась.
— Я занимаюсь уголовным правом, но уверена, что могла бы что-нибудь предложить, что бы это ни было. Все в порядке?
Глаза Бэмби действительно были самыми широкими и голубыми из всех, что я когда-либо видела, настолько идеально круглыми и непрозрачными, что казались мраморными.
— Все будет хорошо, если ты сможешь мне помочь. Думаю, мне нужен адвокат.
— Хорошо, — сказала я медленно, изучая ее взволнованные движения, когда она кружилась по кухне, расставляя вещи по местам, чтобы приготовить соус для пасты. — Почему бы тебе не начать с причины всего этого?
Она прикусила губу, секунду смотрела на меня из холодильника, а затем переместилась туда, где я прислонялась к стойке. Я была потрясена, когда она взяла мои руки в свои, и только голос Данте, просившего меня быть доброй к женщинам в его семье, удерживал меня от того, чтобы вырвать их из ее хватки.
— Могу ли я доверять тебе? — спросила она, в ее словах звучало отчаяние. Она сжала мои руки так сильно, что кости сошлись с кожей. — Я знаю, что Данте доверяет, и обычно мне этого достаточно, но мне нужно знать, могу ли я доверять тебе.
— Да, — мгновенно подтвердила я, прочитав панику в ее глазах. Край ее отчаяния напомнил мне маму в те моменты, когда Симус ставил нашу семью под угрозу, и она чувствовала бессилие и страх. — Пока это не узурпирует мои отношения с Данте, я могу помочь тебе.
Она прикусила губу с такой силой, что плоть треснула, и бусинка гранатовой крови потекла на ее подбородок.
— Я… я не знаю, узурпирует ли это. Это об отце Авроры.
— Это как-то связано с его делом? — надавила я.
Эти огромные глаза быстро моргнули.
— Я… я не знаю точно. Но я беспокоюсь.
Технически, я не могла взять ее под свою ответственность, если это означало, что у нее может быть информация по делу. Это может поставить меня в положение, когда мне придется давать показания в суде, что означало бы, что мне придется взять самоотвод из команды юристов.
— Ты в безопасности? — спросила я, потому что все еще не была уверена, откуда взялся ее страх.
Она кивнула с тяжелым вздохом.
— Пока что.
— Елена, — донесся из коридора голос Адриано с сильным акцентом. — Данте хочет видеть тебя в кабинете.
— Это может немного подождать? — спросила я, притягивая Бэмби еще ближе к себе за наши соединенные руки. — Я нужна Бэмби.
— Нет, — категорично заявил Адриано, скрестив свои громадные руки на груди.
Я закатила на него глаза, а затем сжала руки Бэмби.
— Я дам тебе свою визитку, хорошо? Если тебе понадобится поговорить со мной, ты можешь позвонить мне на работу или домой. Если ты сможешь точно сказать, связано это с Данте или нет, я смогу помочь или попрошу кого-нибудь из других коллег.
Бэмби лучезарно улыбнулась мне такой же широкой, великолепной улыбкой, как и ее дочь, прежде чем заключить меня в быстрые крепкие объятия.
— Grazie[68], Елена.
Я неловко кивнула, когда она отстранилась, а затем повернулась, чтобы последовать за Адриано по коридору в кабинет Данте. Раньше у меня не было возможности осмотреть всю квартиру, но меня поразило, насколько она велика, когда мы миновали несколько закрытых дверей на пути к комнате, которую Данте использовал в качестве своего офиса в самом конце.
— Buona fortuna [69], — проворчал Адриано, открывая черную дверь, обшитую панелями, чтобы я могла пройти.
Я хмуро посмотрела на него через плечо, когда проходила мимо, но он уже закрывал дверь перед моим носом.
Когда я обернулась, то смутно отметила, что весь кабинет снова был выдержан в насыщенных черных оттенках, только корешки книг, стоящих на полках от пола до потолка на двух стенах, выделялись цветом. Но у меня не было времени, чтобы составить каталог, потому что Данте прислонился к передней части своего роскошного стола, скрестив руки на широкой груди, его черты лица были мрачно нахмурены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты, должно быть, очень любишь черный цвет, — неубедительно пошутила я, потому что напряжение вокруг Данте, казалось, возрастало с каждым моим вдохом, пока мы смотрели друг на друга через весь большой кабинет.
— Vieni qui [70], — резко приказал он.
Мои губы сжались.
— Не приказывай мне. Я не одна из твоих солдатов.
— Нет, — согласился он низким мурлыканьем, которое было больше угрозой, чем соблазн. — Vieni qui, lottatrice mia [71].
Я колебалась, мой разум боролся с желанием подчиниться. Я стиснула зубы так сильно, что заныла челюсть, но, в конце концов, подошла ближе и остановилась на расстоянии вытянутой руки от напряженного мафиози.
— Что? — требовательно спросила я, чувствуя себя ребенком, которого вызвали в кабинет директора, чтобы искупить вину за свои проступки.
Данте изучал меня своими влажными черными глазами, все его тело сжималось от усилия сдержать гнев, который клокотал у него на поверхности.
— Я слышал, что сегодня ты познакомилась с мужчиной, — сказал он наконец.
Мгновенно я сделала шаг в сторону от него, но Данте уже двигался, зная меня достаточно хорошо, чтобы пресечь мой полет. Его горячая рука обхватила мое запястье и впилась в мясистую ладонь. Он не сказал ни слова, но смотрел на меня хищными, голодными звериными глазами, которые говорили о том, что он хочет съесть меня в качестве следующего блюда.
Адреналин, разливающийся по моим конечностям, накапливался в нутре и просачивался ниже, нагревая место между бедер, к которому я не испытывала желания прикоснуться уже несколько месяцев.
— Кто тебе сказал? — я совершила ошибку, спросив.
Данте оскалил зубы.
— Ты должна была сказать мне. Не сердись на Адриано за то, что он сделал то, что я просил.
— За то, что шпионил за мной? — я огрызнулась, наклоняясь ближе к сердитому мафиози, хотя знала, что это опасно.
Страх и волнение переплелись в моей груди, танцуя вместе так, как никогда раньше. Я чувствовала себя переполненной кипящей энергией, беспокойной от необходимости ткнуть в рычащего медведя передо мной, пока он не взревет.
Извращенная часть меня хотела увидеть, что произойдет, когда он это сделает.
— За то, что присматривал за тобой, — прошипел он, оттолкнувшись от края стола так, что наши тела столкнулись, и мои легкие изгибы уступили его железным граням.
Мои соски были так туго сжаты, что пульсировали, когда они касались его верхней части живота.
— Я могу сама о себе позаботиться, Данте. Мне не нужно, чтобы за мной присматривали, как за каким-то ребенком, — возразила я, приподнимаясь на цыпочках своих высоких каблуков, чтобы оказаться еще ближе к его насмешливому рту.
— Как за ребенком? Нет, у ребенка иногда больше рассудка, чем у тебя, — жестоко возразил он. — Ma dai [72]! Ты знаешь человека, которому дала свой номер, Елена?
— Это имеет значение? В отличие от тебя, он был джентльменом.
Я ни разу не повышала голос, но обнаружила, что почти кричу на него, тонкое пространство между нашими рычащими ртами заполнялось нашим смешанным дыханием, горячим, как огонь дракона.
— Gentiluomo? [73]
Этим человеком был Гидеоне ди Карло, — прорычал он, обхватив меня руками за плечи, слегка встряхивая. — Тот самый человек, чей брат пытается взять на себя руководство гребаной Коза Нострой. Тот самый мужчина, чья семья чуть не убила твою сестру. Та самая семья, которая пыталась убить меня на моей вечеринке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я моргнула, потрясенная открытием.
Данте продолжал, безжалостно пробивая мою оборону.
— Я говорил тебе, что мои враги захотят использовать тебя против меня, Елена, и я просил тебя быть осторожной. Вместо этого ты даешь человеку, который хочет моей смерти, свой чертов номер телефона.