— Не к Рандироку, и быть может даже не к Кенану. Ты знаешь Рандиров лучше, чем я. Кто ещё там есть?
Киндри вернулся в мыслях к своей жизни в Глуши, большая часть которой была потрачена на Училище Жрецов. — Некоторые хайборны Рандиры служат Ранет только из страха. В училище есть несколько шаниров Рандиров, и не все из них здесь добровольно. Некоторые из них, возможно, способны привязывать.
— Ха. Не удивительно, что кадеты Рандиры так сбиты с толку, за исключением тех, кто привязан напрямую к Ранет. Вся ситуация в целом такая же мрачная и мерзкая как суп из грязи. Тем не менее, я очень обязана тебе за доставку новостей. Ты только поэтому заскочил в Тентир?
— Нет. Я направляюсь в Готрегор, чтобы вручить Торисену вот это. — Он пошарил в своём рюкзаке и вытащил кожаный цилиндр, содержащий свиток пергамента. Они развернули его на полу, к радости Жура, который попытался на нём развалиться, но был изгнан прочь. Каждый дюйм бумаги усеивали имена, некоторые вместе с миниатюрными чернильными портретами, черты лиц были умело подмечены всего несколькими мазками кисти.
— Это просто замечательно, — сказала Джейм, изучая свиток. — Здесь, должно быть, каждый из привязанных к Тори.
— Можно сказать и так, — признался Киндри, радуясь, что его горделивый румянец маскируется светом огня. — Я начал с имён, что мы собрали прошлой осенью, и продолжил дальше. В этом мне сильно помогли летописцы Норф.
— Тори будет очень рад. — Её слова согрели его. Он наконец-то сделал хоть что-то ценное для своей новообретённой семьи — но довольно ли, чтобы его кузен простил ему его природу шанира? Это ещё предстояло выяснить.
— Однако, тебе придётся подождать с его вручением. Твой эскорт из торговцев ушёл, а я не думаю, чтобы в Тентире был хоть кто-то готовый отправиться на юг прямо сейчас.
Досада Киндри удивила его самого. В конце концов, Торисен вовсе не нуждался в списке немедленно, но он так предвкушал, как вручит ему свиток.
Всё пытаешься доказать свою значимость? подумал он с долей презрения. Что, так жаждешь того, чтобы он прижал тебя к своей груди? Чёрт возьми, да.
Рута вычистила тарелки и принесла для Киндри спальный матрас. Он уселся на него и принялся сонно наблюдать, как его кузина раздевается для сна. Её светлая кожа казалась мозаикой из разноцветных синяков, старых и новых — общий удел всех кадетов, решил он. Исходя из своего прошлого опыта работы с её образом души, он остерегался предлагать своё целительное прикосновение, вовсе не желая стукнуться лбом о ближайшую стенку. В конце концов, она могла изменить свою суть не больше, чем он свою. Так близко, так далеко, и всё же, одна семья.
— Спокойной ночи, кузина.
— Спокойной ночи.
Утром Киндри встал вместе с кадетами, и разделил с ними их завтрак. Джейм махнула ему рукой от дверей главного зала, а затем повернулась и растворилась в Старом Тентире, спеша на первое занятие этого дня.
Киндри вышел на Новую Дорогу и заколебался. Было бы намного мудрее повернуть на север, обратно к Горе Албан. Его рука тайком опустилась вниз и коснулась кожаного цилиндра. Ох, но ему так хотелось показать Торисену свою работу. Насколько это может быть действительно опасным, особенно, если он будет держаться западного берега? Он мог бы остановиться на ночь в безопасности Призрачной Скалы, которую, в конце концов, держал его дальний родич, Холли, Лорд Даниор. А стали бы колебаться Джейм или Тори? Нет. Эта мысль помогла ему принять решение, он свернул направо и поехал на юг, к Готрегору и всему, что лежало между ними.
Глава X
Весеннее Равноденствие
37-й день весны
IВесеннее равноденствие пришлось на тридцать седьмой день весны, очередной пример того, что Кенцират не только не до конца соответствовал своему новому миру, но и вовсе не спешил под него подстраиваться, на протяжении всей этой тройки тысячелетий или сколько они тут были.
Кроме того, это был свободный, седьмой день недели Тентира, так что Джейм не чувствовала за собой никакой вины, выскальзывая наружу ранним утром, чтобы найти и оседлать Черепа. Помня о своём прошлом опоздании на праздник солнцестояния, она отправилась в дорогу загодя, ещё до того, как училище успело зашевелиться, а, заодно, и до того, как Досада начал изводить её своими насмешками над её шалостями с исконными «дикарями», будто бы мерикиты были людьми второго сорта.
Она, как обычно, сосредоточилась на своей цели и предоставила раторну полную свободу[80]. Это было намного проще, чем пытаться направлять его лишёнными лезвий удилами, превозмогая его упрямое сопротивление, даже знай она дорогу. Лучше было просто положиться на его добрую волю и складки земли: путешествие по Новой Дороге должно было занять слишком много времени, ведь до Киторна была добрая сотня миль на север.
Кроме того, путешествуя по дороге она рисковала нагнать Коменданта и Горбела, вызванных к их лорду в Рестомир.
— В разгар учебного года? Ради чего? — спросила она Горбела.
Он хмыкнул. — Мой отец нервничает. По его прикидкам, тебя уже давным-давно должны были отослать из Тентира в ящике. Однако у меня нет ни малейшего представления, что он собирается делать.
Как и у Джейм, но она полагала, что обязательно выяснит это на своей собственной шкуре.
По мере того, как они с раторном продвигались всё дальше на север, поднимаясь к небу вместе с землёй, зима вновь вступала в свои права. Снег по-прежнему лежал под деревьями и сверкающими вуалями задувал с высот, поминутно затемняя ландшафт. Пело всего несколько птиц, и не двигалось ни одно дерево. Когда они увидели Серебряную, та была покрыта серо-белыми полосами замёрзшей воды. Тем не менее, они взяли хороший темп, прибыв к Киторну сразу после полудня.
На этот раз внутренний двор замка был под завязку набит мерикитами, а ещё больше толпой облепили двери сторожки. Изнутри раздавались голоса и смех.
Ощутив прилив любопытства, но не видя никакого способа пробиться внутрь, Джейм двинулась вокруг стены. Сияющие от радости лица на её макушке повернулись и поглядели вниз на неё.
— Сюда, Любимчик Земляной Женщины! Поднимайся сюда!
Джейм встала в седле и вцепилась когтями в рассыпающуюся каменную кладку. Череп быстренько из-под неё выскочил. Она вскарабкалась наверх и присоединилась к детям.
— Ты как раз вовремя, — прошептала Прид. — Девица[81] как раз собирается отвергнуть всех своих поклонников.
Внизу только сакральный квадрат вокруг прикрытого крышкой зева колодца оставался сравнительно чистым. Внутри его границ находилась фантастическая фигура, облачённая в остатки белого придворного платья, которая надменно расхаживала туда-сюда и прихорашивалась перед публикой, как будто перед стеной зеркал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});