Читать интересную книгу Кровавый след - Деон Мейер

— Когда… она скрылась за поворотом? — переспросил я.

— Совершенно верно.

— Одна, без водителя?

— Она сказала, что сменщик-водитель ждет ее в Квекве. Это примерно в ста пятидесяти километрах отсюда.

43

Походка каждого человека индивидуальна; человек оставляет на земле своеобразный «автограф».

Настольная книга следопыта. Введение

Мне не спалось. Я лежал в палатке, прислушивался к ночным звукам Африки, но узнавал только вой шакала. Остальное оставалось неразборчивым: птицы, насекомые, ночные животные жили во тьме своей тайной жизнью. Как и многие из нас.

Прежде чем мы, наконец, разошлись, я задал Эрлихману еще два вопроса. Первый был о том, упоминала ли когда-нибудь Флеа о своем доме, о своем прошлом.

— Странно, что вы спросили, — ответил он. — Ночью, накануне того дня, как мы отловили носорогов, я спросил ее, откуда она родом. А она показала на свою красную дорожную сумку и ответила: «Вот мой дом». Я решил, что она меня не поняла. Где она выросла? Она как-то странно усмехнулась и ответила: «В чистилище». Я так и не понял, что она имела в виду.

Второй мой вопрос относился к Дидерику Бранду и ящикам фирмы «Квернер».

— Что ж… — он посмотрел на свой стакан, как будто в нем можно было обнаружить что-то важное, — это Африка!

В курсе ли он, что в тех ящиках было оружие?

— Да, я в курсе.

Куда они подевались?

Эрлихман встал; я заметил, что он уже не слишком твердо держится на ногах.

— Пошли!

Он взял с соседнего стола керосиновую лампу и зашагал вперед. Я потопал за ним, Лоттер остался у костра.

Эрлихман повел меня вверх по склону холма. За темными акациями и каменистыми осыпями, спрятанные в тени деревьев, стояли два низких строения из рифленого железа. В таких ангарах строительные компании часто устраивают временные мастерские. Ангары были кое-как, небрежно выкрашены в грязно-зеленый цвет. Двойные двери одного ангара стояли нараспашку. В слабом свете лампы я увидел внутри два «лендровера» — один стоял на деревянных блоках — запчасти, старые покрышки, инструменты. Эрлихман подошел ко второму ангару, передал мне лампу, вынул из кармана связку ключей, повозился с ними и отпер дверь. Взял у меня лампу, вошел. Откинул брезент, и в тусклом свете заплясала пыль.

— Вот они.

Под брезентом оказались ящики.

Я наклонился над ними. Два ящика оказались открыты, остальные остались нетронутыми. Эрлихман открыл крышку, и я увидел ружья, упакованные в пузырчатую пленку… В ящике я заметил несколько пустот — нескольких ружей недоставало.

— Вы ими торгуете?

— Хотите?

— Зависит от цены.

— Выбирайте. Это бесплатно!

Я молча уставился на него. Досадливо поморщившись, словно мое недоверие его обижало, Эрлихман достал из ящика MAG7, а из соседнего ящика — коробку с патронами. Сунул подарки мне в руки. Снова накрыл ящики брезентом и вышел. Пока он запирал ангар, лампу поставил на землю. Мы пошли назад. На полпути Эрлихман остановился, поднял лампу и посветил мне в лицо.

— Вид у вас прекрасный… Прямо праведник! — Он не упрекал, просто констатировал факт. Отвернулся было, но потом передумал и снова повернулся ко мне лицом. — Мне кажется, у вас есть свои демоны. — Поднял вторую руку; долю секунды мне почему-то казалось, что он хочет меня ударить. Но он лишь распустил свой конский хвост и легко встряхнул головой. Волосы рассыпались по плечам. Он сказал: — Оружие я раздаю бесплатно. Своим друзьям-фермерам. Немногим, кто у меня остался. Так хочет Дидерик. Поэтому он и сделал мне такой подарок.

Потом он медленно развернулся и зашагал к костру. Лоттеру он сказал:

— Желаю вам спокойной ночи. — Эрлихман взял свой посох и вразвалку, как гамадрил Рафики, направился к палаткам.

Я лежал прислушиваясь, размышляя о ночных животных и тайной жизни. О том, какое впечатление мы производим на окружающих. И какие придумываем сказки, стремясь приукрасить свое прошлое. Мы наносим на себя многочисленные слои камуфляжной раскраски, ловко меняя фасады, а наша сущность часто остается невидимой. Дидерик Бранд. Шакал. Фермер-контрабандист. «Тот еще тип», как называют его Лоуренс Лериш и Лоттер. И совсем не «черный лебедь», каким считал его я. Его цвет — серый; оттенок вполне безобидный. При упоминании Бранда жители Бо-Кару расплываются в добродушной улыбке: «Ох уж этот Дидерик!» Значит, он намеренно надел на себя личину рискового парня, который ходит по краю, оставаясь все же на относительно безопасной территории и не теряя доброго имени. Как говорит Эмма о своих клиентах и их продукции, «это его уникальная особенность реализации», качество, которое выделяет его в толпе. То, что он предпочитает рассказывать о себе сам.

Нарочно ли он скрывает от Локстона свою роль благодетеля, который помогает в нужде фермерам из Зимбабве и бесплатно раздает им оружие? Может, думает, что его образ принизится, сделается не таким интересным?

Как странно! Настоящий Дидерик Бранд, прошу вас, встаньте… А может, он на самом деле такой, какой есть? Человек есть сумма всех своих противоречивых черт. А больше всего на свете ему нравится стоять у ворот загона, наблюдать за мирно пасущимися носорогами и знать, что их спасли его деньги, его труд, его заботы, его невинная ложь, его мошенничество?

И Эрлихман со своими седыми волосами, браслетами и длинным посохом. Еще один бренд, имидж, подкрепленный его глубокомыслием, характерными жестами, хорошо рассчитанными паузами, поставленным голосом, очаровательными сказками. Я по натуре привык остерегаться таких, как Эрлихман, так как подозреваю, что они что-то скрывают. Или, по крайней мере, живут в мире фантазий. И то и другое при моей профессии сулит крупные неприятности.

«Мне кажется, у вас есть свои демоны». Что он имел в виду? Все что угодно. Что демоны есть и у него. Что он проявил проницательность — и интерес — и заметил моих. Что он меня не осуждает. Все это делает его образ гораздо глубже и интереснее, чем его тщательно расписанный фасад. Невольно возникает вопрос: зачем ему это надо?

Ответ, как и в случае с Дидериком, возможно, кроется в его желании быть замеченным.

Эмма любит рассуждать, что потребность выделиться отличает любую крупную компанию. В основе всего лежит простое человеческое желание быть не таким, как все, бежать от однородности, монотонности. Мы создаем свой образ с помощью всего, что мы покупаем. Мы словно хотим показать себя миру, сказать: «Вот он я». Эмма любит подобные гипотезы. На меня же они нагоняют тоску. Я думаю по-другому. Мне кажется, сейчас нас определяют уже не только и не столько наши поступки. Нас определяет то, чем мы владеем. Страсть к излишествам и жадность — движущая сила общества потребления, источник лжи и отговорок.

То же самое относится и к Флеа ван Ярсвелд. Она тоже нашла лекарство от трагического прошлого, многочисленных травм и унижения. Я вспомнил наш разговор о богатых африканерах. Флеа тогда сказала: они не все такие. Все дело в том, что ей самой больше всего хочется стать богатой. Она искренне верит, что богатство смягчит ее боль.

Ее измышления отличались продуманностью, безжалостной сосредоточенностью. Я отлично представлял себе, как она вела себя здесь, во время переписи слонов. Одежда подчеркивает ее красоту; она трудолюбива и деловита. Она неустанно ищет для себя новые возможности, завязывает знакомства. Презрительно отталкивает бесполезных, тепло обхаживает нужных людей.

Она ловко обвела нас вокруг пальца — и меня, и особенно Лоуренса. Наверное, она сразу поняла, как с нами следует обходиться. Хуже всего ей пришлось, когда ее положили на землю перед грузовиком. Пока Инкунзи и его подручные обыскивали «мерседес», ее планы висели на волоске. На карту была поставлена не только ее жизнь… Но как быстро она пришла в себя и приспособилась к новым обстоятельствам!

Она украла мой «глок». Наверное, после моей второй встречи с «Рыцарями Харли» поняла, что я это так не оставлю и постараюсь ее найти… И заранее позаботилась обо всем.

Эрлихман сказал: «Она такая способная». Флеа не просто способная. Она задумала всю операцию, спланировала ее и провела.

Интересно, что она будет делать, когда поймет, что деньги не исцелят ее раны?

44

Отстрел опасных животных следует предоставить опытным загонщикам, которые знают, что делать.

Настольная книга следопыта. Опасные животные

Завтракали мы в одиночестве. Чипиндука, водитель «лендровера», сказал:

— Шамба пошел на прогулку. Он передал вам привет, просил попрощаться с вами и сказать, что вам всегда здесь рады.

— Он много ходит пешком? — спросил Лоттер.

— Каждое утро и каждый день после обеда. — Чипиндука достал что-то из нагрудного кармана рубашки: — Вот что Шамба просил передать вам.