Это же денежки...
Не наблюдая причинно-следственной связи, я открыто признался:
— Какими-то загадками говоришь.
Манера общения моего сослуживца всегда оставляла желать лучшего. Ему почему-то казалось, что все прекрасно знают о тех вещах, про которые ему вздумалось рассказать и диалоги он строил, исходя из этих убеждений. Меня, лично, такая привычка поначалу обескураживала, но постепенно привык и уже не стеснялся переспрашивать.
— А, вспомнил, ты не в курсе. Перед нейтральной полосой, с нашей стороны, находится водозаборный узел. Его охраняем и защищаем мы. Раньше не охраняли, а теперь охраняем. Скоро два года. Он не работал. Командир бригады — умный. Сообразил, что узел очень важный. Отправил рембат, те посмотрели и починили. С тех пор он наш.
— Зачем?
Псих расстроился от моего непонимания, и тут же нашёлся. Встал, взял со своей тумбочки карандаш и один из блокнотов. Пролистав его от начала до конца, удивлённо вскинул брови и на несколько секунд завис, уставившись на последнюю страницу. Затем, видимо что-то вспомнив, просветлел лицом, произнёс: «Да!» и стал рисовать на обратной стороне обложки – больше оказалось негде, из-за комиксов.
— Смотри, — показал он мне своё творение. Вся эта заваруха частично из-за месторождения редкоземельных металлов. Оно вот, — острый грифель замер у неровного овала в самом верху. — Где есть месторождение — там и люди. А они хотят пить чистую воду.
Я кивнул, присматриваясь к план-схеме. Нарисовано внятно, доступно. Пониже месторождения — схематические дома, к которым вплотную примыкает ломаная линия передовой. Ещё пониже — другая линия, довольно сходная с первой. В углу, на самом краю — крест, обозначающий насосную станцию.
— Сколько от станции до домов?
— Километра два с четвертью. Их с поста чудесно видно.
— И там живут?
— Снова да.
Меня передёрнуло. Наставник ухитрился вложить в эти два слова и ужасы обстрелов, и бегство непричастных к высоким разборкам жителей, и униженное мыканье по родне в поисках нового жилья, и нищенскую помощь социальных служб, и трудное, болезненное решение возвращаться.
— Карьер работает?
— Что ему сделается? — философски сообщил Псих. — Поначалу, конечно, утопили вместе с некоторой техникой, а теперь ничего, запустили. Технику новую привезли. Договорились туда не стрелять, чтобы рабочих не поубивать. И по домам не стрелять. Создали мониторинговую комиссию, привлекли миротворческий батальон из НьюДании, как из нейтрального государства. Они там сидят, наблюдают за порядком. Карьер всем выгоден. Владельцы зарабатывают, наши красуются благородством и лишний раз подчёркивают, что конфликт территориальный, а не экономический, у людей есть возможность кормить семьи.
— И наши не пытались заполучить такой кладезь ресурсов?
— Пытались поначалу. Только не дошли. Остановились. На той стороне тоже драться умеют. Теперь не пройти, разве что разбомбить в пух и прах. Но зачем? Любая война рано или поздно заканчивается, а соседи остаются. С ними надо уживаться и редкоземельные металлы где-то закупать.
— Водонапорный узел, как я понимаю, единственный в округе?
— Другого нет. Раньше здесь богато жили. Муниципалитет не скупился. Пробили скважины, очистное оборудование завезли. Дорогостоящее, — уточнил он, — Было близко, выгодно.
Суровая правда звучала обыденно и очень доступно.
— Удивительно. А противник не пробовал отбить?
— Не-а, — протянул мой первый номер. — Боится. Мы же оборудование подорвём при отступлении, вместе с трубами. Туда даже не стреляют. Самое спокойное место.
При детализации план начал казаться не таким уж безумным. Отсижусь, осмотрюсь, приведу мысли в порядок. Вытяну из Психа всё, что смогу. При бегстве пригодится.
— Кто нас туда пустит?
— Ротный. Мы попросимся. Каждые две недели пара бойцов отправляется на вахту. Нам же положено охранять от коварного врага питьевой источник и быть всегда на страже добра. Даже при ротации, — он невесело вздохнул, демонстрируя, что ни на мгновение не верит в эту выспренную чушь. — Опять же, для телевизионщиков героическая картинка в любое время дня и ночи, контроль над обстановкой. Вояки из вредности могут и напакостить, промолчать о чём-нибудь важном. Не любят они бригаду. Завидуют... Обслуживающий персонал из рембата поедет с нами. Своих менять... Увидишь. Там легко.
— Когда выдвигаемся?
Псих поднял глаза к потолку, зашевелил губами, шёпотом произнося дни для удобства подсчётов.
— Через восемь дней, — определился он с датой. — Нас пустят, не беспокойся. На станцию никто не любит ездить. Им скучно. А мне нравится. Можно много рисовать и никто не мешает.
— Тогда я — за.
— Да. Так будет лучше.
***
В назначенный срок мы, получив пушку, боекомплект и массу сопутствующего груза — от снарядов до носков, забрались в тентованный кузов батальонного грузовика.
— В рембат заедем, — сообщил водитель. — Их смену подберём.
Изобразив пальцами «ОК», Псих привалился спиной к борту, вытянул ноги и положил винтовку на колени, планируя впасть в излюбленное внутренне созерцание. Грузовик тронулся. Придерживаясь рукой за борт, уселся на пол, напротив моего первого номера и зевнул, подпихивая рюкзак под бок вместо подлокотника.
Ого, а это что такое, не по уставу? На груди наставника, за бронежилетом, из кобуры торчала пистолетная рукоять. Рядовым же не положено! Откуда?
— Псих, — заинтригованный, я решился побеспокоить сослуживца и друга. — Откуда ствол?
Он покосился на правую половину собственной грудной клетки, после посмотрел на меня.
— На, — оружие скользнуло ему в руку, провернулось на сто восемьдесят градусов и уставилось рукоятью в мою сторону. — Смотри. Контрабандный.
Я осторожно взял. Ух ты... импульсник Федерации. Пистолет он только с виду, ради удобства и эргономики. Конструкция надёжная, как строительный лом. Движущиеся части практически отсутствуют, начинка упрятана под неразрушимый пластик. В учебке, только у офицеров такие имелись, в чинах от лейтенанта и выше. Сержантам уже не полагалось.
— А если боец погибнет или в плен попадёт, как быть с таким пистолетом, если его найдут? Тогда новая технология появится у противника … И наклепают такого оружия – мама не горюй!
Сидящий негромко рассмеялся.
— Не переживай. Оружие именное, и работает лишь при совпадении отпечатков пальцев, которые закладываются только один раз и перепрограммировать их невозможно… И вообще, кто тебе сказал, что на планете это единственный пистолет? Технология производства, сдаётся мне, давно изучена вдоль и поперёк. Проблемы в технологическом ограничении для миров типа Гео-22. Слышал про такое?
Я кивнул. Сержант Бо доходчиво растолковывал: искусственное торможение научно-технического прогресса ради безоговорочного превосходства Метрополии.
Ушлые политиканы Федерации держали заштатные колонии почти на уровне каменного века, всячески ограничивая