меня одного развлекать почтенную публику.
— Вы справитесь, я в вас верю.
— Благодарю.
Признаться, неожиданно для себя я впервые за долгие годы наслаждался вечером у Гольдштейнов. Всё было просто замечательно — вкусная еда, удачно подобранная музыка, атмосфера. Даже назойливые, словно мухи, дамы не раздражали.
Не привык врать себе и прекрасно понимал, что настроение этим вечером — заслуга прекрасной молодой леди, которая, совершенно наглым образом проигнорировав этикет, покинула бал после первого же танца.
Удивительным был тот факт, что Оливия Гольдштейн спокойно отнеслась к столь вопиющему проступку, мило попрощавшись с девушкой, хотя её страсть к истории и реконструкции давным–давно стала притчей во языцех и уж что–что, а соблюдение доисторических норм и правил на её вечерах было обязательным условием, с которым все вынуждены смириться, авторитет леди был непререкаемым.
— Этот день войдёт в историю Аруана, — с недоверием глядя вслед Татьяне, произнёс Жан–Жак Мийо.
— Однозначно. Грядут перемены, — согласился я, думая совсем не о моде. Мгновением раньше получил сообщение от службы безопасности. И то, что они раскопали, оправдывало минуты моего ожидания с лихвой. Но шокировали так, что мне требовалось время, чтобы окончательно прийти в себя.
Глава 15. Маруська — лучший психотерапевт
Дамир
Академия ВКС
— Дамир, Таня возвращается в академию, — прощебетала Маруська, выбегая из кухни с планшетом в руках, хотя я подключил ей возможность считывать данные камер напрямую. — Злая! Бурчит про ненужный ей бал и какие все сволочи. Леди Гольдштейн она обозвала интриганкой, безжалостно использующей окружающих, чтобы породить поток сплетен, маму — звёздной персоной, наверняка довольной поднявшейся вокруг их фамилии шумихой. Про отца ни слова не сказала, ушла в классику: «Почему мир так жесток, а я наивна?» и всё такое. Ты был прав!
— Я всегда прав, — сообщил, мгновенно отрываясь от рабочего процесса. Как ни крути, друзья важнее. — Пойдём, если у меня не получится, будешь утешать её ты.
— До чего ты у меня предусмотрительный, Дамирушка, — завела извечную песню Маруся. — Как догадался отправить флай академии в обитель зла?
— Таня имеет склонность зарывать голову в песок при столкновении с любой серьёзной проблемой из сферы личных взаимоотношений, а сегодня она узнала нечто… Ей нелегко будет это принять, так что сильно её не расспрашивай. Я потому и включил следилки, чтобы мы были в курсе, насколько ей плохо. Если она не обвиняет отца — это, считай, катастрофа вселенского масштаба.
Кофемашина всхлипнула несуществующим носом. Она начала активно проявлять эмоции и делала это всё лучше и лучше, но сейчас было не до исследований. Нужно спасать друга.
Таня бежала со стоянки, вколачивая тонкие шпильки в бетон с такой силой, что я поморщился. Что ни говори, а ночь — время тишины и мягких природных звуков, а не эта сумасшедшая дробь шагов разгневанной женщины.
Мы с Маруськой замерли, ожидая расстроенную подругу, но та словно не видела нас — влетела в меня на полном ходу, ещё и лбом стукнулась.
Всё гораздо, гораздо хуже, чем я прогнозировал! Подобное поведение вдумчивой и внимательной Татьяне совсем не свойственно.
Только не это! Она в шоке.
— Дамир? Напугал, — произнесла девушка, шмыгнув носом, но тут же наглухо заблокировала эмоции и выпрямилась. Настоящая леди.
А глаза безумные, дурные. В них океан боли и ненависти.
Боюсь представить, насколько ей плохо.
— Да. Ты чего здесь так поздно? — спросил я, несколько дезориентированный её поведением. Надеялся на более вероятные для пси слёзы.
— Вернулась закончить один опыт.
— В вечернем платье? — по своей дурацкой привычке подколол я подругу.
— Очень смешно.
— Танюш, чего такая злая? Что–то случилось? Расскажи, полегчает.
— А ты решил стать моим личным психотерапевтом? — съязвила она резко и руку сжала в кулак, словно намеревалась ударить меня.
— А почему нет? Подушкой для битья, вот, работаю уже.
— Извини, — сникла девушка. — Тяжёлый день, точнее, вечер.
Таня действительно выглядела измучено. Бросить её в таком состоянии я не мог — знал, чем заканчиваются эти её полуночные эксперименты. А сейчас она укатает себя до изнеможения и будет лежать сломанной куклой на полу, лишь бы не думать о произошедшем.
— Да ладно, всё понимаю. Идём ко мне, напою тебя чаем с травками.
— Я думала, ты только кофе уважаешь.
— Это всё Ида. Ей не нравится, что я «травлю организм кофеином», — кривляясь, процитировал Ангелочка. — Мы с Марусенькой купили чай, поставили его на видное место и честно врём, что я его иногда пью. К слову, Идарика сама к чаю ни разу не притронулась.
— Это не та блондинка, что отдыхает в мед–боксе?
— Она самая.
— Красивая, — заметила Таня, отвлекаясь на разговор и даже немного «фоня» эмоциями. Успокаивается.
— Угу.
— А чего так грустно?
— Думаешь, приятно осознавать, что влип? — с преувеличенно несчастным вздохом поделился я, зная, что нет более удачной темы для разговора, чтобы отвлечь девушку от грустных мыслей.
— Ты серьёзно? — выдохнула Таня и остановилась, схватив меня за локоть. — Не могу в это поверить!
— Поверь. — Я продолжил движение в сторону академии, но руку мою Таня так и не отпустила.
Попалась рыбка на крючок. Сейчас переключится, немного придёт в себя, а дальше будет страдать уже не столь сильно, а то и вовсе перейдёт в рассудительный режим и смирится.
Хорошо, у меня было время подготовиться к этой её реакции на неожиданную новость.
— Так это ведь хорошо!
— Не всё так просто, не всё так просто, — в такт шагам приговаривал я, поглядывая в сторону Маруси Дамировны, которая исключительно из любви к Тане сдерживала рвущиеся наружу ревнивые вопли.
—