Читать интересную книгу Путь к трону: Историческое исследование - Александр Широкорад

По моему же мнению, столь мелкий эпизод вряд ли мог повлиять на взаимоотношения двух ведущих боярских кланов. Да и писал это Масса по чужим рассказам задним числом, уже в конце Смутного времени.

Можно допустить, что Романовы не испытывали особо нежных чувств к правителю Борису. Но при жизни царя Федора у них не было никаких шансов занять место Бориса хотя бы потому, что братья Никитичи были слишком молоды, а все старшие Романовы-Захарьины вымерли. Конфликт Никитичей с Годуновым при жизни Федора мог кончиться ссылкой Романовых, а в самом крайнем случае — потерей влияния обоими кланами и приходом к власти тех же Шуйских. Поэтому повторяю, до 1598 года никаких серьезных конфликтов между Годуновыми и Романовыми не было, и считать «ненавистными» Никитичей Борис просто не имел оснований.

Наоборот, в 1593–1598 годах Романовы и их родственники сделали быструю карьеру, вызвавшую зависть и злость у титулованной аристократии. Тот же Федор Никитич стал одним из трех руководителей Боярской думы. В 1596 году Федор Никитич был назначен царем Федором (читай Борисом Годуновым) вторым воеводой правой руки. С ним немедленно заместничал боярин Петр Никитич Шереметев, назначенный третьим воеводой в большом полку. Шереметевы, как и Романовы, вели свой род от Федора Кошки и Андрея Кобылы, но Петр Никитич Шереметев посчитал для себя унизительным служить с Федором Никитичем Романовым. Он не явился к царю («у царской руки не был») и на службу не поехал. Федор разгневался — вряд ли тут дело обошлось без Годунова — велел сковать Петра Шереметева и в таком виде на простой телеге отправить на службу. Шереметев еще несколько дней поломался, но в конце концов смирился с назначением.

В том же году на Федора Никитича Романова, его отца Никиту и дядю Данилу «бил челом в отечестве» (то есть заместничал) Рюрикович князь Ф. А. Ноготков. Царь Федор сделал Ноготкову выговор: «…и ты чево дядь моих Данила и Микиту мертвых бесчестишь?» За свое челобитье Ноготков угодил в тюрьму на пять дней. Правда, по разрядам было сказано, что князю Ф. А. Ноготкову «не доведетца меньше быть боярина Федора Никитиче Романова», но в следующей росписи воевод «на берегу» Федор Никитич Романов уже отсутствует, то есть он не служил «ниже» князя Ноготкова.

Серьезным испытанием союза Годуновых и Романовых стала смерть царя Федора. 6 января 1598 года царь умер, не оставив письменного завещания. Зато существует не менее дюжины вариантов устного завещания Федора. К примеру, немецкий наемник Конрад Буссов[37] писал, что царица Ирина убеждала мужа вручить скипетр ее брату, Борису Годунову, но царь предложил скипетр старшему из своих двоюродных братьев, Федору Никитичу Романову, имевшему на престол ближайшее право. Федор Никитич уступил скипетр своему брату Александру, Александр — третьему брату, Ивану, а Иван — Михаилу, Михаил — какому-то знаменитому князю, так что никто не брал скипетра, хотя каждому и хотелось взять его. Царь Федор, долго передавая жезл из рук в руки, потерял терпение и сказал: «Так возьми же его, кто хочет!» Тут сквозь толпу важных особ протянул руку Борис Годунов и схватил скипетр.

Этот эпизод прекрасно выглядел бы на сцене, но, увы, он не имеет ничего общего с действительностью. И писал это Буссов уже после воцарения Михаила Романова.

Куда ближе к истине версия русского летописца,[38] где на вопрос патриарха: «Кому царство, нас, сирот и свою царицу приказываешь?» — Федор тихим голосом отвечал: «Во всем царстве и в вас волен Бог: как ему угодно, так и будет; и в царице моей Бог волен, как ей жить, и об этом у нас улажено». Патриарх Иов в житии Федора говорит, что царь вручил скипетр своей супруге. Но в других источниках, заслуживающих в этом отношении большего доверия, в избирательных грамотах Годунова и Михаила Романова сказано: «После себя великий государь оставил свою благоверную великую государыню Ирину Федоровну на всех своих великих государствах».

Не исключено, что Федор вообще ничего не сказал перед смертью. Боюсь, некоторым читателям уже надоело, что я часто излагаю две или более версии одного события. Но если мы точно не знаем, даже как умер Сталин, и о его смерти каждый пишет свою версию, то что делать с событиями 400-летней давности?

Доподлинно можно утверждать, что Федор умер внезапно и похоронили его быстро и в суматохе. Когда в 50-х годах XX века могила Федора была вскрыта, то там оказались останки, одетые в простой мирской кафтан, перепоясанный ремнем. И даже сосуд для мирры был положен не по-царски простой, то есть «освятованный» царь, проведший жизнь в постах и молитвах, не сподобился обряда пострижения, в то время как в роду Ивана Калиты предсмертное пострижение стало своего рода традицией со времен Василия III и Ивана Грозного.

Как только Федор испустил дух, всем стало не до него. У всех на устах был один вопрос — кто?

Читатель уже знает, что всех своих родственников московские правители, начиная с Василия II, с большим усердием вырезали под корень, не оставляя и малых детей. Поэтому к 1598 году в живых не было ни одного потомка Дмитрия Донского по мужской линии.

Тем не менее был жив великий князь всея Руси Симеон Бекбулатович. В октябре 1575 года царь Иван устроил очередной фарс — отрекся от престола, а на трон посадил крещеного татарина Симеона Бекбулатовича, потомка касимовских ханов. Иван IV, юродствуя, затем писал челобитные новому «правителю»: «Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всея Русии Иванец Васильев с своими детишками с Ыванцом да с Федорцом челом бьют: что еси государь милость показал». Оперетта продолжалась 11 месяцев, после чего Иван «учинил» Симеона великим князем Тверским. После этого Симеон не играл никакой роли в жизни Московского государства, хотя и имел большое состояние. В 1580 году в тверских дворцовых землях великого князя Симеона проживало 2217 крестьян (разумеется, мужского пола). В правление Федора Симеона лишили титула великого князя Тверского и сослали в одно из его тверских имений — село Кушалино. Большая часть его вотчин была отобрана.

Естественно, что Симеон Бекбулатович мало подходил на роль Государя Всея Руси. Тем не менее он нашел поддержку среди ряда бояр и князей. Дело в том, что именно ничтожество Симеона было привлекательно для некоторых князей и выходцев из старомосковского боярства. Не следует забывать, что рядом была Речь Посполитая, где польские магнаты имели огромную власть и были почти независимы от короля.

В первые же дни после смерти царя Федора патриарх Иов проявил неожиданную для себя активность. Иов оперативно пишет «Повесть о честнем житии царя и великого князя Федора Иоанновича всея Руси». Это не обычное житие, а программный политический документ. В нем говорится: «Было время… когда благочестивая и православная христианская вера в Великой России паче солнца сияя и свои светозарные лучи во всю вселенную испуская… от моря до моря и от рек до концов вселенной славу ее простирала, и благочестивых и крестоносных христианских царей Руские державы скипетродержавство великолепно цвело, и благородный царский корень многими летами непременно влекся от великого Августа кесаря Римского, обладавшего всей вселенной, как история поведает, и до самого святого сего царствия… Федора Иоанновича всея Руси…»

Патриарх восхваляет Федора: «…хотя и превысочайшего Российского царствия честный скипетр содержал, но Богу всегда ум свой вверял, и душевное око бодро и неусыпно хранил, и сердечную веру всегда благими делами исполнял, тело же свое повсегда удручал церковным пением, и дневными правилами, и всенощными бдениями, и воздержанием, и постом».

При этом Иов открыто заявил, что фактическим правителем при царе Федоре был Борис Годунов: «Был тот Борис Федорович зело преизрядной мудростью украшен, и саном более всех, и благим разумом превосходя. И пречестным его правительством благочестивая царская держава в мире и в тишине цвела. И многое тщание показал по благочестии, и великий подвиг совершил о исправлении богохранимой царской державы, яко и самому благочестивому царю… дивиться превысокой его мудрости, и храбрости, и мужеству.

И не только в своем царстве Русской державы изыде слух, но и по всем странам неверных язычников проиде слава о нем, якоже никто иной обретеся в те лета во всем царстве Русской державы подобен ему храбростью, и разумом, и верой к Богу. И от многих стран языческих царей приходя по славе к царю и великому князю Федору Иоанновичу всея Руси с дарами многоценными, рабское поклонение и достойную честь царскому его величеству воздающе, и тому изрядному правителю царской богохранимой его державы, пресветлой красоте лица его и премудрости-разуму его чудящеся, и возвращаясь в свои страны с удивлением добродетель поведающе.

Сей же изрядный правитель Борис Федорович своим бодроопасным правительством и прилежным попечением по царскому изволению многие грады каменные создал, и в них превеликие храмы в славословие Божие возградил, и многие обители устроил, и самый царствующий богоспасаемый град Москву, как некую невесту, преизрядной лепотой украсил: многие в нем прекрасные церкви каменные создал и великие палаты устроил, так что и зрение их великому удивлению достойно; и стены градные окрест всей Москвы превеликие каменные создал, и величества ради и красоты переименовал его в Цареград; внутри же его и палаты купеческие создал во упокоение и снабдение торжникам. И иное многое хвалы достойное в Русском государстве устроил».