Но важно то, чтобы существовала идея, чтобы идея учреждения государства имела свою обаятельную силу, свое значение, а это имеется. С того самого момента, как закатилось солнце для евреев, они в течение всей ночи своей истории не переставали и не перестают мечтать о государстве. «В будущем году в Иерусалиме!» Это старое, но вечно юное желание, не оставляющее еврея ни на одну минуту дня и ночи. Теперь, кажется, ясно, как из мечты может осуществиться светлая мысль. Нужно только всем вычеркнуть из своей памяти различные старые предубеждения, сбивчивые, недальновидные представления, иначе ограниченные умы могут легко подумать, что переселение будет совершаться из культурной страны в некультурную, невежественную. Напротив, наше переселение именно стремится к культуре, поднимаясь все выше и выше по ступеням развития, а не возвращаясь к прежним ступеням. Наши эмигранты перейдут на жительство не в мазанки, а в прекрасные дома, построенные по всем современным требованиям; они не потеряют свое благоприобретенное имущество, но только, превращая его в капитал, сменяют хорошее положение на лучшее, они не разлучатся со своим облюбованным местожительством, пока не найдут его снова, не оставят старый дом, пока новый не будет готов; наконец, в новую страну отправятся только те, кто вполне убежден, что благодаря этому его положение улучшится. Сначала, значит, отправятся уже отчаявшиеся, затем бедные, затем средний класс, а там уже и богатые люди, и, таким образом, первые мало-помалу достигнут обеспеченного положения и сравняются с тем, кто придет впоследствии. Переселение en masse (массовое —
фр,) всегда можно сравнить с течениями, где все попавшее, увлекаясь, уносится вперед. Этим уходящим евреям не угрожают никакие сельскохозяйственные или имущественные кризисы или неприятности, напротив, их ждет период благополучия, а для оставшихся граждан-христиан наступит период переселения в места, оставленные евреями. Таким образом, этот могущественный отток больших масс произойдет без всякого сотрясения, и его начало уже есть конец антисемитизма. Евреи уйдут как уважаемые друзья, и, если впоследствии единичные личности вернулись бы обратно, их в цивилизованных странах, вероятно, примут так же хорошо, как и других иностранцев. Это переселение не будет каким-нибудь бегством, а, напротив, вполне организованным переходом под контролем общественного мнения.
Но подобное движение не может быть приведено в исполнение одними только частными средствами, а требует для своего осуществления дружественного соучастия теперешних правительств, которые от этого получат только существенную пользу. Что же касается идейной чистоты дела и средств для его выполнения, то их можно найти в сообществах, образующих собой так называемую «моральную» или «юридическую» особь; и вот эти-то оба понятия, которые в юридическом смысле очень часто смешиваются, я хочу разъединить. Моральную особь я хочу видеть в Еврейском Союзе, который будет заведовать всеми сторонами дела, а рядом с ним я поставлю Еврейское Общество, которое будет заведовать исключительно торговлей и промышленностью страны. Что же касается тех единичных личностей, которые показывают вид, что намерены были бы предпринять подобное исполинское дело, то они могут быть или неблагонамеренными, или ограниченными людьми. Таким образом, моральная особь нашей идеи слагается из характера деятельности ее членов, достаточность же средств юридической особи обрисовывается ее капиталами.
***
Итак, при помощи вышеизложенного я хотел в очень кратких словах предотвратить ту массу возражений, которая будет вызвана уже одним словом «еврейское государство», а там я с большим спокойствием постараюсь ответить на другие возражения, а кое-что, уже обнаружившееся, изложу подробнее, остановившись на нем подольше даже в том случае, если это будет не в интересах сочинения, мысль которого должна развиваться по возможности быстрее и главным образом кратко. Но если я на старом фундаменте хочу строить новый дом, то прежде всего я должен попробовать его, а затем уже строить. Признавая подобный порядок вещей вполне разумным и справедливым, я буду придерживаться его и сначала в общей части разъясню идею, устранив при этом старые и нелепые понятия, изложу план и твердо установлю политико-экономические и национальные условия. Затем в специальной части, распадающейся на три главных отдела: Еврейский Союз, Образование новых поселений и Еврейское Общество, я поговорю о способах выполнения нашей идеи, и, наконец, в заключение я скажу еще несколько слов об остальных вероятных возражениях.
Мои еврейские читатели могут сохранить терпение и прочесть это сочинение до конца, и чье сомнение будет благоразумно побеждено, тот пусть поближе станет к нашему делу.
Затем я обращусь исключительно к разуму, хотя отлично сознаю, что этот последний сам по себе недостаточен. Старые заключенные ведь неохотно оставляют места заключения. Мы узнаем наконец, подросла ли юность, в которой мы так нуждаемся, юность, идущая об руку со старостью, юность, твердо выступающая, юность, умозаключения которой превращаются в воодушевленную решимость.
[…]
2. Еврейский вопрос
Никто не станет отрицать, что положение евреев более чем незавидное. Во всех тех странах, где они живут в большом количестве, их в большей или меньшей степени преследуют. Равноправие, если даже подобное и признано законодательством, почти везде, к их несчастью, значительно сокращено. Уже средние должности в войсках или различных общественных и частных ведомствах для них недоступны. Стараются даже вытеснить их из торговли, пропагандируя повсюду: «Не покупайте у евреев!» Нападки в парламентах, собраниях, прессе, на церковных соборах, на улице или во время путешествий, при выезде из известных гостиниц, наконец, в местах их постоянного жительства увеличиваются с каждым днем. Преследования эти в различных странах и в различных собраниях носят различный характер: в России, например, выселяют из сел и деревень; в Румынии дело обычно кончается убийством некоторых евреев; в Германии при случае бьют их; в Австрии бушуют антисемиты, терроризируя всю общественную жизнь; в Алжире странствуют лица, проповедующие травлю людей; в Париже так называемое лучшее общество смыкается, чуждаясь евреев, — словом, вариации бесчисленны. Но пусть не подумает благосклонный читатель или прелестная читательница, что я хочу их утруждать излишним перечислением всех ограничений, которые практикуются по отношению к этим несчастным людям; я не буду также останавливаться пред единичными случаями, как тяжелы они бы ни были; я не думаю также вызвать к нам сочувствие, — все это напрасно, неосновательно и недостойно. Я удовольствуюсь только опросом самих евреев: правда ли, что в странах, где мы живем в большом количестве, положение наших врачей, адвокатов, инженеров, техников, учителей и представителей других знаний и искусств действительно невыносимо; что весь средний класс у евреев в ужасном, угрожающем положении; что несчастья простого народа происходят из-за наших богатств, что наши бедняки терпят гораздо больше, чем всякий другой пролетариат?
Я думаю, что гнет везде имеется, но, проявляясь в высших, зажиточных слоях евреев только как неприятность,