Читать интересную книгу 40° по Валентину (СИ) - Багрянцева Влада

— Я тоже, не ссы, Валь. Давай постоим так немного. Я тебе голову намылю.

— А я тебе шею.

— А я — задницу.

— Придурок, — почти шепотом выдал Валя уже без возмущения, притягивая Макара к себе.

Макар обнял его за плечи. Так было уютно и кайфово, словно недостающая деталька пазла встала на место. Особенно хорошо стало, когда Валечкины руки прошлись по пояснице и поползли вверх по мокрой спине, размазывая ароматный гель для душа в мыльную пену.

— М-м-м, Валь, поделай так еще, а? Руками по спине покарябай.

— Так вот зачем ты меня притащил, спину тебе чесать!

— Ну!

— Иди собаку позови, она лучше справится.

— А сосаться мне тоже тогда с собакой?

— Я бы поглядел, — хмыкнул умник, сверкая ослепляющее наивной улыбкой так, что Макар даже не понял, вода ли это у него на щеке или слеза умиления.

Зажав Валю между собой и кафельной стеной, он поймал его улыбку, наткнулся кончиком языка на его язык, затем прилип губами к губам и так и стоял, медленно, со вкусом целуя, одновременно водя пальцами по его шее, пока сам Валя гладил Макара по спине.

— Кстати, что там было после всяких потных ладошек?

— Где? — выдохнул Валя, облизывая распухшие губы.

— В химии твоей. Адреналины чё-то там.

— Дофамин, серотонин, окситоцин… Много всего.

— А они чё делают?

— Они делают из отбитого ебаната счастливого ебаната. Пошли уже поедим, а?

Вытираясь, Макар опять глянул на Валю, натягивавшего на аппетитный зад выданные чистые боксеры, шлепнул по булкам и тихо пробормотал:

— Короче, ты мой личный сорт дофамина, Валь.

— Просто ты особый вид ебаната.

— Ебанат Валика, да? — хмыкнул Макар.

Тот явно смутился, буркнув под нос что-то вредное, и Макар оживленно засобирался на кухню, переключаясь с неловкости на голодные мысли о нетронутом хавчике. Поздний завтрак плавно перетек в обед заказанной пиццей, затем в спонтанный просмотр видосов, рубилово вдвоем на приставке, выгул Зайки и еще один отличный трах, начавшийся в дверях балкона. Так кайфово Макару еще не было, хотелось, чтобы теперь эта химия между ними никогда не кончалась и так было каждый день.

Валик хорошо знал ее — аналитическую, квантовую, коллоидную, физическую, органическую и неорганическую, любую, написанную в учебнике, но до этого Нового года понятия не имел о самой клевой и сложной химии в жизни — вот этой вот. Когда даже спустя месяц после приезда с олимпиады его вело от одного только хриплого голоса в телефоне. Сладко дрочилось наедине на конкретные фотки и ощущения, а спалось крепче прижатым к горячему телу рядом — каждый раз. И хотелось сказать еще что-то, но мысли улетучивались, как эфиры, оставляя в голове белый шум, особенно когда Макар с Валиком что-то делал, и тело отвечало бурными реакциями, которые Валик до сих пор плохо контролировал — сам тянул его к себе, целовал в ответ, просовывал руку в трусы, стоило остаться вдвоем. Да Макар и в универе не стеснялся его зажимать по углам, не особо парясь, что кто-то его узнает, потому что, когда вернулись после каникул, слухи о драке расползлись аж до магистратуры.

Напрямую никто не спрашивал и ничего не говорил, поэтому Валина жизнь кардинально не изменилась, в ней по-прежнему была только химия, разве что теперь двух видов — химия как наука и химия как Макар, который с Тихим пока не помирился полностью, но в одной компании так и остался. Компашка разрослась, вобрав в себя элементы в виде Валиных друзей, и Антон, заявившись в начале февраля на общую такую тусу, поставил на стол две бутылки вискаря и сказал:

— Ребята, я в жопе.

— И ты тоже? — громко, чтоб слышали все, съязвил Лёха. — Бля, это заразно!

— На хуй иди, — спокойно отозвался Макар из комнаты, где сидел с Игоряном за приставкой, пока Валик с Лёхой терлись на кухне у Игоря — Валик ждал, пока закипит чайник, Лёха доставал кружки.

— В полной. — Антон сел на стул. — Машка типа… Ну, это.

— Что — это? — спросил Макар, появляясь в дверях. — Бросила тебя?

— Уже и не бросит, потому что беременная.

Калмык, который, разувшись наконец, приперся на кухню, сел за стол и заулыбался так довольно, что сомнений в его радости не осталось. Правда, все равно Валик был уверен: радуется он прежде всего тому, что у него самого постоянной девушки нет. Тем более беременной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ебаный насос, — произнес Макар, хлопая Антона по плечу. — Ты что, не знал, что от этого бывают дети? Какой срок?

— Никакой, она ж совершеннолетняя, — отозвался тот заторможенно под всеобщий гогот. — А, блин, второй месяц.

— Короче, отметили Новый год. Когда свадьба?

— Машкина мама сказала, что в марте.

— У-у-у, — гнусаво скривился Игорь, тоже вышедший на гоготание. — Теща. Поздравляю, ты попал.

В тот вечер Антон плакал у Валика на плече, прощаясь со свободой, но потом смирился и даже начал искренне радоваться, говоря, что назовет пиздюка в честь него.

— А если девочка?

— Тоже в честь тебя. Валюха.

Мама Валика, узнав о свадьбе, перекрестилась:

— Валёчек, ну вы же с вашей девочкой там…

— Мам, по этому поводу можешь не беспокоиться, — заверил ее Валик. — У меня все под контролем.

Он не обманывал — Макар точно был. После олимпиады Валику предложили практику в фармацевтической компании, времени стало меньше, но и Макар без дела не остался, согласился на работу в отцовский фирме и устроился на подработку в клуб. Барменом.

— Пахнешь как сутенер, — медленно, почти по слогам говорил Валик, встречаясь с ним после смены, утром, когда тот доползал до универа. — Бабами.

— Ты прямо знаешь, как сутенеры пахнут, Валечка? — Макар собственническим движением закидывал ему руку на шею, но Валик ее сбрасывал и шел рядом с недовольным видом. — Да не кислячь ты, ну, они ж рядом все, за стойкой сидят, вот и налипает.

— Налипает.

— Валечка, я на них даже не смотрю. Чуть-чуть совсем, когда сиськи мелькают перед мордой, но…

— Иди ты на хуй, ебанат!

— Ну, Валечка!

Валик не мог понять, зачем ему еще и подработка, если ему и так на все хватает, но Макар говорил, что так надо и что он потом все сам увидит. Хотя, учитывая, что Валик собирался летом на единственную в мире Международную олимпиаду для студентов по химии, которая проходила каждый год в Иране, а Макар собирался лететь с ним, все вставало на места.

На парах Макар спал, но явку ему засчитывали, а лекции за него иногда переписывал Валик, сжалившись над упертым бараном. Который, взяв отгул, пригласил его погулять в парк.

— В парк? — удивился Валик. — Может, в кино все-таки?

— Да там народу щас, я ебал. Пошли погуляем. Воздухом подышим. Я по дороге уже проветрился и не пахну бабами.

— Счастье какое.

Собираясь, Валик думал: с хера ли в кино народу много? В вечер вторника-то? Потом глянул на время, на дату на компе и все понял — четырнадцатое февраля. Значит, Макар его тоже не просто так позвал, может, опять что-то подарит — в его стиле, а сам Валик, который о таких датах и не думал никогда, — ничего. Да и поздно уже было что-то придумывать, разве что как обычно, своими руками…

Фыркнув, Валик открыл шкаф и раздвинул вешалки со свитерами, вытаскивая из недр вещь, которую почти никогда не надевал.

Таксист, который его довез до парка, глянул в зеркало, но промолчал, хотя по лицу его и так было видно, что он думает по поводу весенних обострений. Подходя к лавочке, на которой сидел Макар, залипающий в телефоне, Валик трясся не только от холода, хотя и не такого, как в декабре, но и от предвкушения, ловя флешбэки от трения жесткой подкладки тонкого пальто о пирсинг. Решившись, он шагнул к лавочке и зажмурился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Макар сначала посмотрел на кроссовки с желтыми шнурками, потом поднял глаза и ухмыльнулся.

— Ты так в маршрутке ехал? — Встал, нащупал его задницу горячими руками и прижал к себе, отчего Валик перестал дрожать, но легче не стало, потому что член, зажатый между телами, требовал еще больше внимания. — Короче, сегодня точно не погуляем, а я хотел чтоб прям романтика, все дела… Пошли в машину, замерзнешь, блядь, придурок. На хер ты приперся так… как…