— Когда ваш дед предложил устроить брак между вами и Белдастоу, я согласился, надеясь, что он позаимствует у вас смелость и принципы, которые у него явно отсутствовали, что ваш характер поможет ему стать более мужественным и нравственным человеком. Но насильственного брака я не мог допустить, даже для того, чтобы исправить его пороки, которые он не скрывал, а, напротив, беззастенчиво демонстрировал.
— Вас пытались убедить сделать это мои дед и бабка?
— Да, — грустно сказал он.
— Благодарю вас, — с чувством сказала она и почувствовала, как Бен сжал под столом ее руку. Они обменялись долгими взглядами, представляя себе, что могло произойти, если бы не лорд Пемберли.
— Полагаю, это объясняет, почему мне ничего не удалось узнать о прошлом мисс Шарлотты Уэллс? — спросил Бен своего отца.
— Я выбрал бы для нее не такую жизнь. Но поскольку она утверждала, что хочет быть независимой, самое малое, что я мог сделать, — это позаботиться о том, чтобы этот злосчастный эпизод не нанес ей дальнейшей травмы.
— Мисс Уэллс, так кто же вы на самом деле? — восхищенно глядя на свою бывшую гувернантку, спросила Кейт.
— Анджела Шарлотта Венеция Луиза Стендиш Киркуэлл. — Она не отводила взгляда от Бена, перечисляя эти странные имена, которыми наградили ее любящие родители.
— Стендиш? — спросил он, выделив девичью фамилию ее матери, которую та с дерзкой фантазией дополнила другими именами, и указывающую на ее родителей, которые отказались от своей единственной дочери из-за того, что она вышла замуж за простого военного моряка.
— Да, — подтвердила она, готовая к тому, что Бен отвернется от нее.
— Как у герцога Девингхема Стендиша?
— Да.
— Кажется, аристократы слетаются ко мне как пчелы на мед, — вкрадчиво сказал он, к ее огромному облегчению не выпустив ее руку. Как же она боялась, что он отвергнет ее из-за этого аристократического родства!
— Не от нас зависит, кем родиться, — глупо оправдалась она.
— Нет, не от нас, — утешил он и улыбнулся, будто находил что-то забавное в ее происхождении.
— Если быть точной, я только наполовину аристократка, потому что мой дед по отцу был корабельщиком. Если уж на то пошло, вы тоже наполовину аристократ.
— Да, только постыдный, — возразил он, с вызовом посмотрев на своего отца.
— Это не важно, — нетерпеливо вмешалась Изабелла. — А что с этим трусливым негодяем, который за этим стоит? Только не говорите, что вы его отпустили потому, что он — лорд.
— Сожалею, — смущенно сказал лорд Пемберли, — но суд был бы таким… таким испытанием.
Бен помрачнел и выпустил руку Шарлотты.
— Значит, вы отпустили его, чтобы он снова убивал людей? — резко сказал он.
— Я дал ему два часа, чтобы он исчез, после чего сообщу о нем полиции, — робко оправдывался лорд Пемберли.
— Вы позволили ему сбежать! — неумолимо заявил Бен.
— Я велел ему исчезнуть из моей жизни и из вашей, чтобы он больше никогда не доставил нам бед. Ведь он тоже мой сын, понимаете? Всю жизнь я чувствовал себя повинным, что он таким вырос. И безумная зависть, которую он к вам питал, тоже на моей совести. Он знал, что я его не люблю, не могу, как ни старался!
— Зависть? — недоверчиво переспросил Бен. — Да в чем он мог мне завидовать?
— Я только теперь понимаю, что, должно быть, его мать внушила ему это с колыбели. Понимая, что я не смогу ее полюбить, даже если бы мы прожили вместе сто лет, она постаралась сделать так, чтобы посеять между нами раздор. Может, она даже сознавала, каким он станет злобным и подлым под ее пагубным влиянием. Учитывая, каким вырос Белдастоу, думаю, для нее хорошо, что она умерла десять лет назад и не видела этого.
— Даже если он ненавидел вас, почему он стремился причинить зло мне? Не за то же, что вы меня любили?
— О, но я действительно вас любил. Ведь я узнал о вашем существовании только после смерти вашей матери. И с этого момента полюбил вас. Конечно, я натворил глупостей, но клянусь вам, до того дня я даже не подозревал, что у меня родился сын.
— Не знали?! — ошеломленно переспросил Бен.
Шарлотта почувствовала, как он весь ушел в себя. Он один справлялся с шоком и потрясением, а она снова стала посторонней. Почему она приняла это так болезненно, ведь он не обещал любить ее до смертного конца, не обещал даже доверия и дружбы, — она не могла бы сказать, но испытала сильное разочарование и обиду. Напомнив себе, что однажды уже пережила такое чувство опустошения и, если придется, переживет его снова, она гордо выпрямила спину. Гувернантка мисс Шарлотта Уэллс имела безукоризненную репутацию и независимость. Она закончит обучать Изабеллу, а потом найдет себе работу в какой-нибудь другой семье.
— Думаю, Изабелла, нам давно пора удалиться в классную, — спокойно заметила она, взглянув на приколотые к лифу часики.
— Сегодня, мисс Уэллс?! Но я думаю, что вы не готовы сейчас к занятиям, — с озабоченным видом сказала Кейт, но леди Рис энергично закивала.
— Дорогая, в самые тяжелые минуты нашей жизни работа удивительно успокаивает нервы, — объяснила она своей подопечной, бросив на Шарлотту сочувственный взгляд, говорящий, что она догадывается о ее чувствах к этому упрямому типу, сидящему рядом с ней.
— Но как мисс Уэллс может быть моей гувернанткой, если она внучка герцога? — растерянно спросила Изабелла.
— Я была таковой во время нашего последнего урока, и это не помешает мне быть ею и дальше, — возразила Шарлотта.
— А разве вам не нужно отдохнуть? — уныло спросила Изабелла.
— Снова займемся итальянскими глаголами? — подбодрила ее улыбкой Шарлотта.
— Вчера был такой ужасный день. Так что сегодня не самое подходящее для занятий время, — пояснила ее ученица.
— Тогда на сегодня мы отложим глаголы, а вместо них займемся историей заселения Европы.
— О, мисс Уэллс, может, не надо?
— Разумеется, надо — ведь вы можете стать женой дипломата, кто знает? — с легкой улыбкой сказала Шарлотта.
— Господи, надеюсь, что нет! — воскликнула Кейт.
Изабелла засмеялась, и даже Бен улыбнулся, очнувшись от своей задумчивости.
— А что, проказница, думаю, из тебя вышла бы отличная супруга посла, — сказал он девочке.
— Только до тех пор, пока наша страна не пойдет воевать с той страной, где он был послом, — уныло сказала Изабелла.
— Пустяки, любого можно научить тактичности, но у тебя теплое и любящее сердечко, чему даже мисс Уэллс не могла бы тебя научить. Однажды, шалунья, ты сделаешь всем нам честь. Признаться, я уже думаю, как буду хвастаться тем, что знал тебя, когда ты была ленивой ученицей.