Христианство было ни при чем. Души рождались снова, снова и снова, Бог искал их, но они не хотели найти Его. Если правду говорят о первородном грехе, то никогда и не захотят. Нет блага без благодати, а благодати нет… потому что просто нет. Правила не работают, потому что им не следуют. Жаль, что в Ифэренн из всех христиан оказался именно еретик, да еще и самого разнузданного пошиба, но такова, значит, здешняя удача. И все-таки, если перерождение остановится, если хотя бы десять душ, хотя бы десять, не вернутся отсюда в тварный мир, а отправятся туда, где им и надлежит быть, значит, неважно, еретик он или нет, неважно, сколько существует толкований Писания и насколько не правы толкователи. Важны лишь несколько правил.
Они искали гостеприимства Рены и были готовы к тому, что она не позволит остаться на своей земле. Обычно правители тийров не интересовались тем, что за люди у них живут и как они живут, платили бы налоги, и ладно. Совсем другое дело – лужане, из-за которых началась история, нашумевшая даже в княжествах. Глейс должен был бы радоваться, что избавился от Луги и от лужан, а Рене следовало бы прогнать их, отправить к соседям или вообще куда-нибудь в Ахтеке. Люди, разозлившие демонов настолько, что те лично явились убивать, – это источник гарантированных неприятностей. То, что с этими людьми явился еще один демон, притом могущественный, все только осложняло.
Когда караван добрался до Карешты, окруженного скалами городка, где располагалась резиденция Рены, бронемашина Ласки, возглавлявшая колонну, остановилась, метров двести не доезжая первых домов. Ласка выбралась из люка, уселась на броне, закурила, дожидаясь, пока весь караван разместится на пустоши. Один из бойцов стаи Ренатира направился в город.
В Кареште не было никакой ограды, даже символической, как в Луге. А еще здесь хватало зелени: деревья на тротуарах, газоны, окруженные живыми изгородями. Маленький, но все-таки город, планировка сложнее, население больше. На первый взгляд казалось, что по сравнению с Лугой, с той, живой, Лугой здесь повеселее. И все равно оба города были похожи. Каждый квартал как крепость. Каждый дом готов к обороне. Удивило количество собак. Без поводков, без ошейников, без хозяев, небольшими стаями, псы деловито трусили по улицам. Пять крупных серых собак, корноухих, бесхвостых, бодрой рысью выбежали навстречу вампиру-гонцу. Окружили, начали пихать боками, отталкивать друг друга, подставлять лбы под руки, напрашиваясь на ласку. Минуты две ушло на то, чтоб погладить каждую зверюгу. Потом упырь взял одну собаку за брыли и, глядя прямо в глаза, начал о чем-то рассказывать. Собака слушала. Артур смотрел издалека и каждую секунду ждал, что она вот-вот начнет понимающе кивать.
Когда рассказ закончился, собаки как по команде развернулись и умчались по улице. Упырь вернулся к Ласке, а она, выслушав его, пошла к Артуру.
– Рене доложат, она решит, когда сможет нас принять. Пока что можно остановиться в гостиницах, это, правда, в разных концах города, но тут безопасно.
– Собаки вместо патрулей? – спросил Артур.
– И птицы, и кошки. Собаки еще и драться могут. Правда, дальше в городе собаки помельче: болонки, таксы, шпицы там разные. Бойцовых псов на окраине держат.
Автомобили разъезжались один за другим. С лужанами водители прощались тепло, кое-кто обменивался номерами телефонов, обещаниями держать связь. В Луге произошло нечто загадочное, необъяснимое и страшное, но интересное. Многим хочется чувствовать свою причастность к этому, оставаясь при этом в безопасности. И почти все люди, помогавшие им добраться до Карешты, уверены, что лужане в безопасности уже никогда не будут.
Артур думал, они успеют разбиться на группы, как уже привыкли, определиться с гостиницами. Местные вампиры вызвались проводить. Возникла небольшая заминка с оружием: правила требовали отдать его перед тем, как входить в город, но привыкнув к тому, что от оружия зависит твоя жизнь, расставаться с ним очень сложно. Марийка начала спорить с Себестой, Артур понял, что пора ему вмешаться. На плечо вампиру, который говорил с собаками, спикировал стриж, а спустя полминуты игры с птицей в гляделки, вампир доложил Ласке:
– Госпожа Рена хочет видеть тебя, Артура, Демона и Альберта.
Вмешиваться не понадобилось, Себеста и сам рассудил, что он бы в Лугу вооруженных незнакомцев не впустил, с чего бы Кареште придерживаться других правил?
– Нам туда, к водопаду, – сказала Ласка, – там крепость и казармы стай. А остальных пока расселят.
– Ты тут хорошо ориентируешься. – Артур полагал, что общение между стаями разных тийров не поощряется. Правители земель друг другу чаще противники, чем союзники.
– Рена и Пайсар… – Ласка неопределенно похмыкала, – короче, мы тут часто бываем.
Крепостью, системой фортов были все окружившие город скалы. Внутри, в естественных и искусственных пещерах, располагались жилые помещения, склады продовольствия и боеприпасов. Снаружи, на вершинах и склонах, – огневые точки. В отличие, опять же, от Луги, в Кареште хватало тяжелого энергетического оружия.
Столица. Маленькая, почти игрушечная, но очень воинственная. Было бы хорошо, если бы лужанам удалось найти здесь приют.
Там, где прыгал по камням живописный небольшой водопад, Рена сделала главный вход в свою резиденцию. Местный серый камень облицевали мрамором, украсили резьбой и самоцветами, через озерцо в чаше водопада перекинули декоративный мостик. Вокруг был разбит небольшой сад. Озеро давало начало текущей через Карешту узкой речке, а сад – идущей вдоль речки кедровой аллее.
Цветы, цепляющиеся корнями за каждую трещину в мокрых камнях, соперничали яркостью красок с полированными самоцветами; среди ползущих наверх лиан, там, куда не долетали брызги, сверкали крыльями бабочки. Артур не в первый раз пожалел о том, что в Ифэренн нет солнца, но впервые подумал, что ему не хватает радуг. Взвесь пены, взбитая струями водопада, была жемчужно-белой. Красиво, но еще красивее было бы, если бы каждая капля сверкала на солнце ярче цветов и самоцветов, ярче бабочек и стрекоз.
Ифэренн не заслужил ни солнца, ни неба. Ни радуг. И все же, если судить непредвзято, разве уступит он в красоте тварным мирам?
Артур уже не мог судить непредвзято. Тварные миры были прекрасны, но когда цветы Уэлана отразились в бесконечной, обманчиво глубокой сети снийва, Ифэренн завладел его сердцем. Небо, которого нет, оказалось красивее настоящего. Хорошо еще, он понимал, что очарован, зачарован, что он под властью наваждения. Избавиться от чар понимание не помогло бы, но делать на них поправки в рассуждениях пока получалось.
Крепость Карешты, система пещер, обустроенных для жизни людей и существования вампиров, так же, как ратуша Луги, могла вместить все население города. Правда, если на Карешту и нападали, то в те времена, о которых никто из людей не помнил даже по рассказам. Теперь все могло измениться. Рена с этого и начала, как только Ласка закончила церемонию приветствий и взаимных представлений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});