певчего, не нравится мне здесь. Пахнет дурно.
Глава 12
12
***
Невидимые нити, что плавают во всем живом и скрепляют души вокруг божественного станка. Невероятная стихия, познать которую не дано ни одному из живых сознаний. Нейлоновый галлюциногенный эфир из надежды счастья, радости, печали и поиска смысла. Всё это и многое другое что возможно написать, произнести или просто прошептать, всё это называют одним словом…
«Какой же он маленький», — подумал про себя мужчина, сидя в сырой в холодной пещере, накрывшись пропахшей мочой и гнилыми шкурами. Его руки дрожали, ногти были содраны и вырваны, а на запястье выглядывал кусочек кости. Он изнывал от боли, холода, голода и смертельной усталости, однако всё это было неважно, его взгляд был прикован к его ладоням.
«Жив ли он? Вроде бы дышит». Он провел большим пальцем по миниатюрному носику создания, словно опасаясь тяжестью своих грехов и чёрствой душой человека запятнать и ранить невинное дитя. В ответ послышался писк с мольбой прекратить боль, прекратить страдания, писк, что короткой ноткой упрашивал окончить его жизнь.
Руки задрожали еще сильнее, а пальцы окостенели. Он переложил создание, что помещалось в одну ладошку, и потянул мёртвую руку к огню, в надежде согреться. Огонь обжигал кожу, но не дарил тепло. Становилось совсем погано. Он придвинулся поближе, от чего почувствовал, как в груди резко запульсировало, словно кто-то вонзил кинжал ему в правое легкое, и теперь по-садистски наслаждается, прокручивая шипастое лезвие.
Зверек вновь издал пронзительный писк.
«Прости меня, извини, я постараюсь аккуратней», — пронеслось в его голове. Мысли формировались без его ведома, будто нечто лепило их изнутри, придавая ярких красок эмоций. Писк, еще один, а затем тишина.
«Не умирай», — прокричал он беззвучно. Слова эхом нестерпимой боли, разрывающей плоть и сердце, пронеслись по пещере, а языки пламени колыхнулись, избегая человека. Он вновь обнял его обеими ладонями и принялся убаюкивать, качая маленькое дитя. Зверек замурлыкал словно котенок, но всё вернулась обратно.
Он задергал лапками, как загнанная в угол жертва, и нащупав человеческий палец, вцепился в него сколько хватило сил. Внезапно писк прекратился, боль ушла, а в груди появилось незнакомое чувство, чувство, что он не испытывал никогда.
«Всё будет хорошо, я с тобой, ты главное живи». Очередной каскад мыслей молнией прошелся сквозь разум человека. Он был опьянен, очарован видом простого создания… что всё еще помещался в одну ладонь.
Снаружи донеслись знакомые звуки. Рычание волков крики стервятников, что кружили не первый день над пещерой, дожидаясь сочных объедков. Человек посмотрел во тьму тоннеля, конец которого освещали лишь ночные звезды.
Забарабанил дождь. Резкий порыв ветра ворвался внутрь, чуть не затушив единственный источник тепла, единственный лучик надежды, что сможет сохранить им обоим жизнь. свою жизнь.
Ливень. Что-то внутри заставило его перестать думать о себе. Всё чего он желал, это чтобы неизвестное создание выжило. Он жаждал этого, он молил, он был готов отдать всё за это, даже собственную жизнь. Оглушительный, он бил с такой силой, что не было слышно собственных мыслей. Холодно. Невыносимо холодно. Они оба дрожали. Человек вновь потянулся к огню, который, казалось, начал понемногу делиться собственным теплом.
Рычание. Лики смерти во тьме.
Он стучал зубами, и повернувшись, увидел светящиеся пары глаз. Это не были волки, они не рычали. Не отважившиеся на безумие стервятники, не слышно криков, кроме одного. Он не узнавал их, но при это прекрасно понимал. Столь незнакомый запах, который он знал всю свою жизнь.
Огни приближались, становилось еще холоднее. Ливень по-прежнему бушевал.
«Не допущу, не позволю еще раз этому произойти». Он сбросил с себя шкуру и разложил как можно ближе огню. Аккуратно, опасаясь спугнуть момент, он положил зверька посередине, и бережно закутал. Он развязал кусок ткани, который закрывал кровоточащую рану на ноге, и обернул вокруг ладони, крепко сжимая меч.
«Не выскользнет, не должен». Зверек вновь запищал, как огни приближались, а человек встал. Полностью обнаженный, с сотнями мелких порезов по всему телу, он едва держался на ногах, закрывая собой маленькое дитя, и устремляя свой взгляд во тьму.
Они приближались, небеса заревели во всю мощь, но даже сквозь этот хаос происходящего, сквозь порядок увиденного, он сумел услышать слабенький голосок. Голосок что впервые прозвучал в его жизни, и на который он сам того не понимая ответил.
«Я тебя никому и никогда не отдам».