позади лучшие годы своей жизни, сохранив юношеский и наивный девичий взгляд.
Она некоторое время смотрела на человека, словно пытаясь ему что-то сказать, а затем молча указала пальцем в сторону, как ему показалось постоялого двора. Стервятник поблагодарил в ответ, а затем послышался голос.
— Боги, слава вам о Род, о Мать Земля!
Навстречу им семенил старик в сером тряпье с березовым суком в руках. Он явно был рад новым лицам, особенно его глаза загорелись при виде Миры. Он подошел к отряду и низко поклонился, Балдур лишь слегка кивнул в ответ.
— Ше… не помню уже сколько лун я славил богов наших великих, в надежде что они пошлют помощь нашей скудной деревушке! И вот наконец! Едва ритуал окончил вижу… едют, колдуны!
— Мы не…
Старик не дал окончить.
— Колдуны значится, одежды хорошие, мечи крепкие, щеки здоровые. Наколдуйте нам с позволения и славы божьей процветания, чахнем совсем.
— Повторюсь мы не… — старик, казалось, не слушал их и бормотал ранее заученный монолог.
— Чахнем с хейлета, то бишь пойди уже пятые, что твой пень. Народ духом гниет изнутри, мужики здоровые замертво падают, едва с кровати встав. Бабы детей бездыханных рожают, рыба, чуя наше проклятье от берегов прочь мчится, что твой пень.
— Это к вашему колдуну или к волхву, на крайний случай и певчий разберется, — сказала Мира, еще раз осматривая поселение.
— Волхв первый отправился к праотцам, а колдуна никогда не было, позволить себе не можем. Певчие…
Дэйна, услышав дрожь в голосе старика и стыдливость в глазах, настроилась на худшее.
— Доканчивай, отец, что с певчими?
— Да, дери их козой, пьют они, что твой пень. Со смерти волхва троих уже сменили. Приходят значится, грамоты красивые показывают, кафтанами колдунскими красуются, а с первой же луной загривок уже лопается от изобилия.
— Что?
— Нахлопываются до поросячьего визга. Радость бы если б визжали хоть, да мычат только, ничего вразумлятельного сказать не могут. Мы уже и тыкмо такмо их, и запасы наши попрятали, в погреба зарыли, да гвоздями с досками забили, а им бы хоть бы пень. Как не зайдешь, на столе всегда початая стоит, а господин колдун, как бы так сказать — в говно.
— А нынешний? — всё донимала вопросами Дэйна.
— Нынешний с две недели как пришел, да уже пристрастился. Говорю же, с первой луны начинают пить, что твой пень. Не знаем, что делать. Дух какой непонятный, проклятый, колдовской, вот и порешили, что клин клином надобно выбивать. Колдун наколдовать должен.
— Мы не колдуны, — раздраженно наконец смог проговорить Балдур.
Старик осекся и попятился назад лишь для того, чтобы еще раз осмотреть гостей. Он длинными и тонкими пальцами почесал затылок, на котором каким-то умопомрачительным образом сумел сохранил два волоска, а затем продолжил.
— Ну как не колдуны? Одежды хорошие, мечи крепкие, щеки здоровые. Колдуны значится! Мастера духа!
— Послушай, — наконец не выдержал Стервятник. — Мне очень жаль, но ты ошибаешься. Одежды и мечи может хорошие, да здоровьем не обделены, только не той масти колдуны мы. Профиль не наш.
— Какой еще профиль? — удивился старик. — Наслышан я о вас городских и полисовских. С духом богорожденным творите настоящие чудеса, а тут как раз такой случай. Наколдовать надобно, чтоб вновь веселье и торговля была. Я вам так скажу, в былые времена наши тюфяки были центром торговли всего Янтарного, что твой пень. Лучшая рыба, лучший порт, лучшие певчие среди пяти деревень! — последнее старик сказал с явной гордостью, высоко поднимая указательный палец. — Мужики лес валили голыми руками, а бабы... ах тыж... такое вытворяли что чресла…
— Да пойми ты наконец. Не наш профиль это, здесь специалист особенный нужен. Не серчай, старик, мы как озеро перейдем, я весточку людям нужным пошлю, они шепнут. Есть один человек Шепиком кличут, он со своим зоопарком придет и мигом вашу проблему решит.
— Балдур, — серьезным голосом произнесла Мира.
— Ну не с зоопарком, прошу прощения.
— Не в этом дело, взгляни на пристань, — указала она ему рукой.
Стервятник, взглянул ровно туда, куда и указывала меридинка. На приколе стоял единственный корабль с погнутой мачтой, которого явно не обслуживали несколько лет. Оба борта заросли тиной, ракушками и толстым налетом соли.
— Давно он ходил? — спросила Мира, серьезно обращаясь к старику.
— Говорю же! С Хейлета, почти пять месяцев кормилица стоит наша. Певчие пьют, а потом мрут как скотина. Я запрос в княжество давал, просил разобраться, так они вместо этого каждый раз нового певчего шлют.
— Балдур, без певчего приливов нам озеро не пересечь, — констатировал Ярик. — Не по-нашенски это идти без них, не по законам.
— Во-во! — внезапно оживился старик. — Помогите нам, наколдуйте, а мы вам всё что хотите отдадим, всё что имеем, лишь бы вновь процветание настало да пить перестали.
— Да как же тебе объяснить, — стукнул себя по лбу человек и перешел на тон выше. — Не обучены мы этому, не умеем. Я сборщик, а это мой отряд сопровождения. Мы дух собираем, не анализируем и не лечим. Тут волхв нужен или чародей определенной масти. Прости, отец, но мы не обладаем такими навыками.
Старик поник, а лицо его расплылось в печали. Морщины, что до этого были радостно натянуты, теперь сдувались словно шар, вновь приобретая узоры отчаяния. Он склонил голову, и резко закрыл лицо руками, произнося молитвы богам.
— Ну мы можем взглянуть, — внезапно раздался голос Дэйны, на что в глазах старика вновь появилась надежда. — Нам в любом случае нужно передохнуть и встретится с вашим певчим. Из запоя может не выведем, а на один рейс вытрезвить сумеем.
Старик радостно захлопал в ладоши и принялся обнимать всех, кроме Балдура, который в пол оборота смотрел на Сырника. Аури внезапно загадочно молчал.
Подобные перепады не были характерны для маленького аури, и это тревожило человека. Балдур понимал, что Сырник видит мир абсолютно иначе и на это есть целое множество причин. Зверек никак не реагировал на попытку человека заговорить с ним, лишь крутил в руках покусанный желудь, и бегая огромными глазками своеобразно цокал.
— Сырник! — вновь окликнул его человек.
— А? Что? — словно оторвавшись от своих мыслей, пробормотал аури.
— Ты в порядке?
— Да. Пойдем, найдем этого