Она села на камень с легким вздохом. Здесь, в одиночестве, можно признаться. Надо признаться: ничто ее не исцелит. Осколки не собрать в целое. Сила и гордость позволят обеспечить достойную жизнь себе и ребенку. Только всегда будет чего-то недоставать.
Благодаря Ирландии покончено со слезами, с жалостью к себе. Необходимо было приехать, побродить по берегу, вспомнить, что все проходит, даже сильная боль.
Кроме любви.
Она поднялась, повернула обратно, глядя на разбивающиеся о скалы волны. Дома заварит чаю, может быть, погадает на картах Камиллы, послушает пространные истории Падрика. Потом расскажет всем о ребенке, что давно должна была сделать.
Родные за них встанут горой.
Жаль, что такой уверенности никогда не испытывал Нэш.
Почуяла его, еще не увидев. Может, воображение дразнит, фокусничает, наказывает за притворное бесстрашие?..
Медленно оглянулась — он шел по берегу длинными поспешными шагами. В волосах блестки брызг, на лице двухдневная щетина, голова перевязана чистым бинтом. Под его взглядом сердце выскочило из груди.
Моргана на шаг отступила, Нэш замер на месте.
Наконец он ее видит. Она смотрит на него сухими глазами, без слез. Их взгляд разрывает душу. Но в них что-то сверкает. Словно она... боится его. Было бы гораздо легче стерпеть нападки, удары, проклятия.
—Моргана...
Дрожащая рука прикрыла хранящуюся внутри тайну.
Что с тобой? Ты поранился?
Ничего. — Он дотронулся до бинта. — Чепуха. Машина развалилась. Твоя мать чем-то смазала. Голову, я имею в виду.
Мама? — Взгляд обратился вдаль, к башням замка. — Ты ее видел?
И прочих. — Нэш выдавил улыбку, забормотал, захлебываясь, не в силах остановиться: — Это что-то. Фактически я свалился в канаву буквально в паре миль от замка. Там встретил твоего отца. Меня привели на кухню, напоили чаем... Черт побери, не знал, куда ты подевалась. Следовало догадаться. Сама рассказывала, что в плохом настроении едешь в Ирландию, бродишь по берегу. Должен был сообразить. Многое надо было понять самому.
Моргана ухватилась за камень. Ноги ослабли от смертельного страха перед дальнейшим.
—Долгий путь проделал.
Она пошатнулась.
—Приехал бы раньше, да... Эй! — Он рванулся вперед, подхватил ее, невыносимо хрупкую в его руках.
Впрочем, она с силой его оттолкнула:
—Не надо.
Не обращая внимания, Нэш прижал ее к себе, зарылся лицом в волосы, впитывая запах, как воздух.
—Ради бога, обожди минуту, дай обнять тебя...
Она тряхнула головой, но предательские руки уже крепко вцепились в него, с губ сорвался не протестующий, а жадный стон. Он приник к ним, как умирающий от жажды к холодному, чистому роднику, зашептал, осыпая лицо поцелуями:
—Молчи... Не говори ни слова, пока я не скажу то, что хочу сказать.
Вспомнив все уже сказанное, она вырвалась:
—Не могу еще раз это выслушивать. Не хочу.
Он схватил ее за запястья с пламенным взглядом.
—На этот раз никаких стен, Моргана.
С обеих сторон. Дай слово.
Хотела отказать, но под этим взглядом снова лишилась сил.
—Даю. Пусти, я сяду.
Он отпустил ее, решив не прикасаться, пока не распутает собственноручно спутанный клубок. Когда она села на камень, сложила на коленях руки, вздернула подбородок, вспомнил, что серьезно собрался убить ее.
—Как бы плохо ни было, ты не должна была убегать.
Глаза сверкнули, расширились. — Я?
Ты. Возможно, я полный болван, но нельзя из-за этого так меня мучить. Не подумала, что со мной будет после твоего исчезновения?
Значит, я виновата.
В том, что я обезумел в последнее время? Ты. — Он выдохнул сквозь зубы. — Остальное плод моей фантазии. — Воспользовавшись моментом, протянул к щеке руку. — Прости.
Пришлось отвернуться, чтобы не заплакать.
Не могу, не зная за что.
Так и знал, что заставишь меня пресмыкаться, — мрачно выдавил он. — Хорошо. Прости за все глупости, которые я наболтал.
Она чуть улыбнулась:
—За все?
Нэш, потеряв терпение, рывком поднял ее:
—Посмотри на меня, черт возьми. Смотри в глаза, когда я признаюсь в любви. Знаю, не было никаких чар и заклятий. Только ты и я.
Моргана закрыла глаза, и на него нахлынула паника.
Не отвергай меня. Понимаю, что я наделал. Понимаю, каких глупостей натворил. Боялся. Умирал от страха, черт побери. Пожалуйста, открой глаза, посмотри на меня. — Глаза открылись, и он вздохнул с облегчением. Кажется, еще не поздно. — Первым делом прошу прощения за сказанное. Могу заверить, я этого не хотел, просто думал тебя оттолкнуть, но не в том суть. Что сказал, то сказал.
Понимаю твои опасения. Если тебе нужно прощение, ты его получил. Зачем отказывать?
И все? Не превратишь меня в камбалу на три-четыре года?
За первое не превращу. — Надо найти легкий, дружеский тон. — Ты устал, долго ехал. Может, вернемся в дом? Ветер крепчает, пора чай пить.
Он удержал ее:
—Я люблю тебя. Никогда никому еще этого не говорил. В первый раз тяжело, но, по-моему, дальше легче пойдет.
Она вновь отвела глаза. Мать увидела бы тут намерение увильнуть от ответа, Нэш принял за отказ.
—Ты тоже говорила, что любишь меня. — Пальцы напряглись, а голос охрип.
Она взглянула на него:
—Говорила. И повторяю.
Он схватил ее, стиснул, уткнулся лбом и с восторженным изумлением вымолвил:
Как хорошо... Даже не знал, черт возьми, как хорошо любить и быть любимым! Давай начнем сначала. Я, конечно, не подарок, наверняка что-то испорчу, напутаю. Не привык, чтобы рядом со мной кто-то был. Но отдам тебе все, что имею. Клянусь.
Моргана застыла: — Что?
Он отступил на шаг, снова занервничал, сунул руки в карманы.
—Пожалуйста, выходи за меня замуж. Вроде того.
—Что значит «вроде того»?
Нэш молча выругался.
Слушай, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Не умею делать предложение. Если надо поставить декорации, пасть на колени, держа кольцо в кармане, все сделаю. Но... люблю слишком сильно. Не догадывался, что на это способен. Позволь доказать.
Мне не нужны декорации. Все может быть очень просто.
Не хочешь, за меня выходить.
Я хочу с тобой жить. Но ты примешь не только меня.
Он опешил, потом просиял.
—Ты имеешь в виду своих родственников и... э-э-э... наследие Донованов? Детка, мне нужна ты вместе со всем прочим. Любить колдунью даже интереснее.
Она растроганно погладила его по щеке.
Ты просто идеален. Абсолютный идеал для меня. Хотя дело не только в этом. — Взглянула прямо в глаза. — Я ношу твоего ребенка.
Нэш мертвенно побледнел. — Что?.. Повторять не пришлось. Он попятился и свалился на камень.