Я отправился не один: ко мне примкнули Пушолон и Гартузи со своими людьми, которых набралось человек семь. Группа Дагерана насчитывала человек пятнадцать. Они не ожидали, что я приведу с собой столько людей, и нервно засмеялись, когда увидели наш отряд.
— На какого же зверя вы приехали охотиться с такой толпой народа, хэлл Жарра? — насмешливо произнес Дагеран.
— Вы имеете что-нибудь против? — ответил ему Пушолон в том же тоне. — Все мы здесь отличные охотники на крупного зверя, — это вам не в трактире валить впятером нетрезвого человека, — сказал он, намекая на тяжелораненого Нориленда.
— Что ж, мы не прочь поохотиться вместе.
Мы сошлись строем, но после, разделились на группы — их было больше — и кому-то из нас досталось по два противника. Кто-то среди них фехтовал лучше, кто-то среди нас, но, в целом, силы примерно были равны, не считая численного превосходства.
Я схватился с Дагераном, он кидался на меня как бешеная собака, да еще и острить не забывал.
Все же, мне удалось нанести ему первый удар в область живота, его смягчила кольчуга, он оказался неглубок и важные органы не пострадали, лишь выступило большое красное пятно на светлой куртке, обшитой мехом.
— Это тебе за бедную девушку, которую ты погубил! — сказал я. — Может, скажешь, почему она полезла на стену? Там, наверное, лежала любовная записочка, оставленная тобой, а ты подкрался сзади, чтобы столкнуть влюленную в тебя фрейлину, ведь она стала случайной свидетельницей вашего заговора.
— Ты слишком догадливый и любопытный, придется тебя убить! — рассвирепел Дагеран.
— Нет! Это мне придется тебя убить, гнида.
— Тебе не простят эту дуэль. В Мэриэге есть влиятельные люди, мои покровители.
— Ну, не думаю, что они захотят повторить участь Эвесты Тельбусо. Ты, наверно, хочешь взять опеку над герцогиней Ивонной, поэтому вызвал меня в этот лесок.
Дагеран еще больше зарычал и снова кинулся на меня в новой атаке. Гнев лишь мешает в бою. Дагеран был отличным фехтовальщиком, но перестал рассчитывать удары. Мне удалось заставить его раскрыться, когда он пошел в новую атаку и слегка зацепить его ногу. Он стал покачиваться, но все еще держался на ногах.
Я использовал серию ударов и свой коронный финт, на который Дагеран не смог ответить, и, закончив атаку тяжелым диагональным ударом на поражение, я рассек его туловище сверху вниз.
Секунд пять он стоял, покачиваясь, пока я вытирал кровь с моего меча, потом упал сраженный на землю.
Мне некогда было прощаться с этим мерзавцем, потому что следовало помочь товарищам: им приходилось нелегко.
Пушолона, опытного бойца, сильно теснили два противника. Гартузи был ранен, один юноша из нашего отряда стоял на коленях, схватившись за живот. Остальные бились в горячей схватке.
Я взял на себя одного противника Пушолона. Надо сказать, этот драчун основательно вымотал меня. Он не входил в свиту покойного герцога-консорта, а был приглашенным бойцом. Судя по всему, его участие в драке считалось наиболее важным обстоятельством, которое должно было решить исход в нашем поединке.
Он прекрасно владел мечом и я, едва успевал уходить от его ударов и с трудом отражал атаки. Это был не стандартный воин, а настоящий профессионал. Пришлось мне вспоминать все, чему учил меня хэлл Энгрик, тут все его приемы и тактики пошли в ход. Противник мой был подготовлен ничуть не хуже меня.
Спас меня свет, блеснувший из-за деревьев — солнце вышло так неожиданно и так не по осеннему ярко, что на мгновение враг потерял контакт, этого мгновения мне хватило: мой меч коснулся его горла.
— Выбывайте из драки, или я вас прикончу!
— Лучше прикончи меня, — засмеялся он сквозь зубы. — Анфран Наденци еще никому не сдавался.
Мне почему-то вдруг сделалось жаль этого превосходного фехтовальщика, но пока я раздумывал, случай все решил за меня. В пылу битвы один из бойцов запустил в нашу сторону тяжеленным камнем. Это было совсем не по-рыцарски, зато лаконично и действенно. Мой противник сдался, против своей воли, от удара по голове, ибо камень этот по случайной траектории выбрал целью именно его.
Далее мне пришлось отбиваться сразу от троих. Двое из них умудрились в этой схватке, вместо меня, ранить друг друга, а третий подвернул ногу и, запнувшись, упал.
Я осмотрел поле боя: Гартузи добивал своего врага, несколько противников сидели, тяжело дыша на пеньках, оглядывая свои кровоподтеки, в общем, схватка пошла на убыль, охота убивать друг друга пропала.
Я громко предложил всем уцелевшим мир, с чем не соглашался только противник Гартузи, отчего тот окончательно рассердился и одним ударом зарубил его.
— Получай, гад! — сказал довольный Гартузи, куртка его намокла от пота, одна бровь была рассечена, но на лице была глупая улыбка человека, который довел дело до конца.
Мы вежливо раскланялись с оставшимися в живых противниками, пожелав пострадавшим скорейшего выздоровления. По обоюдному согласию, каждый дал друг другу слово: не мстить за своих товарищей. И, сравняв численное превосходство, потому что враг понес больше потерь, чем мы, все участники схватки, подобрав убитых и раненых, разъехались по домам.
Вернувшись в замок, я несколько дней зализывал царапины. Ивонна измучила меня вконец своей опекой и сердоболием, пришлось ей твердо сказать о своем решении: уехать в Мэриэг. Она сокрушенно вздохнула и лишь попросила провести под ее крышей еще неделю. На это я согласился. Ко мне постоянно забегал Унэгель, с огромным интересом расспрашивая меня о дуэли и о разных моих приключениях, словом, нам было о чем поговорить. Мы очень подружились с этим любознательным пареньком, и однажды у него даже вырвалось:
— Знаете, хэлл Жарра, если бы моя мать захотела завести мне нового отца, то я желал бы, чтобы он был, непременно, таким как вы.
После этих слов пришлось его ругать и объяснять различия в нашем с ним положении: он наследник знатного рода, а я всего лишь рыцарь, все богатство которого — меч.
В один из дней моего безделья герцогиня пожелала меня видеть. Она сообщила мне, что наделенная волей своего покойного отца для принятия важнейших решений в интересах будущего герцога Брэда, она дарует мне титул баронета и небольшой надел земли в ее герцогстве.
С этими словами она протянула мне свой указ, скрепленный печатью, и засмеялась, увидев мое изумленное лицо.
— Я недостоин такой чести, благодетельная кэлла!
— Вы будете вдвое недостойны, если откажетесь. И это не должно повлиять на ваше решение покинуть нас. Вам надо ехать — я понимаю это. Мой отец не пожелал бы для вас лучшей доли. Я всего лишь следую его устремлениям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});