Архаичность ПБС Настасьино, где основная масса материалов и сооружений датируется I тыс. до н. э. и лишь немногие пересекают этот рубеж, уходя в первые два столетия н. э. (Энговатова, 2004), может объясняться тем, что археоботанические находки также в массе своей ранние. Но кроме того, основную причину следует искать в специфике хозяйственного уклада на поселении. Синтез данных археоботаники и археозоологии заставляет нас признать главенствующую роль скотоводства в экономике настасьинцев и подчиненную ему роль земледелия (Антипина, Лебедева, 2005). При такой интерпретации археобиологических данных слабая насыщенность слоев этого городища остатками культурных растений выглядит вполне закономерной.
На этом фоне, без сомнений, земледельческая активность в Дьяково и особенно в Ростиславле была существенно выше. Однако, повторюсь, какое-либо экономическое моделирование без учета и анализа археозоологических данных пока преждевременно. Помимо этого, собранная в Ростиславле коллекция по числу образцов во много раз пока уступает тем, что получены на двух других поселениях. Следовательно, нельзя исключать, что в дальнейшем при количественном увеличении этой выборки положение может каким-то образом измениться. Не думаю, что это сильно коснется основных составляющих спектра возделывавшихся культур: стабильность этого ПБС подтверждалась в течение нескольких лет исследований. А вот в отношении насыщенности слоя зерновыми находками прогнозировать иные показатели кажется реально. К этому, в частности, подводят материалы, собранные при раскопках вала в 2004. Те из них, что относятся к верхнему горизонту дьяковской культуры (слой 1), подстилающему средневековую насыпь вала, содержат такое количество зерна, что интерпретировать его иначе, чем разрушенные (переотложенные) зерновые скопления, невозможно. В этой связи повышенная концентрация зерна в культурных отложениях всей южной части городища может объясняться наличием здесь зернохранилищ позднедьяковского времени, сгоревших в пожаре. Позднее (а может, и сразу после пожара) при каких-либо строительных работах эти зерновые завалы выравнивались и, перемещаясь, постепенно рассеивались.
Если такое предположение верно, то при продолжении археологического исследования городища следует уделять особое внимание сбору археоботанических образцов из участков с сохранившимся культурным слоем, максимально удаленных от этой территории. Вторым перспективным направлением археоботанических исследований может стать более детальное изучение слоя 2 с его разновременными сооружениями (Коваль, 2004а. С. 10).
Ростиславль Рязанский
Средневековая выборка из Ростиславля (раскоп I) представлена пока только 11 археоботаническими образцами, полученными методом флотации. Подавляющее их большинство собрано на территории детинца и лишь единственный происходит из посадской части города (т. н. Ростиславльское I селище; № ан. 1431, табл. 1); но поскольку этот образец особо ничем не выделяется, то до получения более представительной выборки из посада включен в общегородскую. Все исследованные образцы были получены из заполнения разнообразных ям (подполья, погреба). К пробам из подобных археологических объектов всегда следует относиться с особым вниманием, так как существует риск столкнуться с остатками зерновых скоплений. По всей вероятности, именно в эту категорию археоботанических находок следует отнести и один из наших образцов (№ ан. 1090, табл. 7): от всех прочих он отличается не столько своим объемом, но в большей мере структурой макроостатков, видовой композицией и сохранностью зерен. По этой причине он будет рассмотрен отдельно, а здесь речь пойдет о выборке из 10 образцов (табл. 1).
Небольшая коллекция археоботанических образцов из Ростиславля Рязанского еще не полностью заполняет весь хронологический диапазон существования города (ХII-ХVI вв.), а охватывает период со времени его основания в 1153 г. до конца XIV века. Ее можно подразделить на две группы: 1) домонгольская — втор. пол. XII — перв. пол. XIII вв. (4 образца) и 2) XIV век (6 образцов).
Археоботанические материалы
Из 1537 археоботанических макроостатков, выявленных в исследованных образцах, на долю первой домонгольской группы приходится примерно пятая их часть (295 экз.), а все остальные относятся к XIV веку (1242 экз.). Общая структура макроостатков в средневековых пробах приведена в таблице 1 и, как несложно заметить, существенным образом отличается от дьяковской. Это обусловлено резким увеличением доли семян сорняков в коллекции: их концентрация в пробах в 2,5 раза выше, чем в раннем железном веке.
Средняя насыщенность слоя остатками культурных растений составляет 90 единиц на 10 литров. Однако в ранний период этот показатель здесь существенно ниже — всего 40 единиц, тогда как в XIV веке возрастает до 130. Подобную картину мы наблюдали и для разных слоев дьяковского городища. Но поскольку вся средневековая выборка еще не очень велика, нельзя исключать, что такие различия носят пока случайный характер. Распределение всех образцов по классам, согласно концентрации в них остатков культурных растений, имеет даже более широкий диапазон, чем в железном веке (рис. 1). Здесь представлены все классы насыщенности — с 1 по 6, но 70 % образцов группируются в трех старших классах (4–6), что соответствует археологическим культурам с высоким уровнем земледельческого хозяйства.
Коллекция определимых зерен и семян культурных растений насчитывает 596 экземпляров. Именно на основе этих материалов можно строить археоботанические спектры для каждой хронологической выборки[58]. При этом следует иметь в виду, что ранняя из них в количественном отношении еще весьма малочисленна и с накоплением данных спектр этого этапа может измениться.
Археоботанический спектр Ростиславля домонгольского времени, реконструированный на основе 116 определимых зерен и семян культурных растений (табл. 5; рис. 3), характеризуется очень взвешенным, равномерным представительством основных земледельческих культур. С небольшим преимуществом лидирует в нем овес Avena sativa (20,7 %), далее следуют рожь Secale cereale (19,8 %), просо (19 %), пленчатый многорядный ячмень Hordeum vulgare, vulgare (17,2 %) и пшеницы (14,7 %). Среди последних преобладает мягкая голозерная пшеница Triticum aestivum s.l. (9,5 %). Зафиксировано также несколько зерновок пленчатой пшеницы двузернянки Triticum dicoccum (3,4 %) и еще две зерновки определены только до родового уровня Triticum spec. (1,7 %).
В средневековом Ростиславле мы сталкиваемся с нестандартной для древнерусских памятников картиной: значительная часть просяных зерен представлена здесь не самым распространенным его видом — просом обыкновенным Panicum miliaceum (оно составляет 10,3 %), а еще и итальянским просом Setaria italica (7,8 %). Одну зерновку не удалось достоверно верифицировать до видового уровня (0,9 %) и в таблице она представлена как Panicum / Setaria. Нет никаких сообщений о находках проса итальянского на древнерусских памятниках ни в России, ни в Украине (Кирьянова, 1992; Пашкевич, 1991 в); в европейской части России в средневековье оно известно лишь на поселении Весьякар в Удмуртии (Туганаев и др., 2004. С. 211. Табл. 1), в Биляре и Болгаре (Там же. С. 212. Табл. 2), а также на ордынских селищах Саратовского Поволжья (Lebedeva, 2004).
Из бобовых растений в образцах домонгольской группы обнаружено единственное семя чечевицы Lens culinaris', а из технических культур — девять семян льна Linum usita-tissimum (7,8 %), найденных вместе в одной пробе (табл. 5).
Лесные растения представлены в этой группе образцов очень слабо: всего по два семени малины Rubus ideus (№ ан. 1088, 1431) и земляники Fragaria vesca (№ ан. 1431).
Однако во время раскопок в процессе разборки культурного слоя одной из ям были найдены один небольшой фрагмент желудя Quercus sp. (орех без скорлупки) и одна скорлупка лесного ореха Corylus avellana (яма 269, № ан. 1246: этот образец отнесен к категории случайных находок, см. табл. 7).
Коллекция определимых зерен и семян культурных растений, лежащая в основе археоботанического спектра Ростиславля Рязанского ХIV века (табл. 5), в четыре раза превосходит раннюю выборку (480 экз.). Важная черта всего средневекового спектра этого города, лишь слегка обозначившаяся в домонгольское время, — ведущая роль овса — проявляется на этом этапе особенно ярко (43,8 %). На второе место здесь выходит просо (22,7 %), по-прежнему в сходных пропорциях представленное двумя видами: обычным (11,5 %) и итальянским (10,6 %). Самая распространенная на Руси земледельческая культура — рожь занимает в нашем спектре всего 13,5 %[59]. С большим отрывом от других злаков в равных долях присутствуют в этой выборке пленчатый многорядный ячмень (7,3 %) и пшеницы (7,1 %). Среди пшениц все также преобладает мягкая (5,8 %), а удельный вес двузернянки не достигает и 1 %. Одна зерновка условно определена как двузернянка/спельта (Triticum dicoccum/spelta в табл. 5), а еще две — только до родового уровня (0,4 %).