на эту должность, из чего видно, что руководить тюремным двором могло несколько человек451.
В прямом подчинении у дворских находился особый «московского тюремного двора подьячий»452, занимавшийся делопроизводством Московских больших тюрем. К ним был прикреплен и находившийся на жалованьи Разбойного приказа священник, он «ведал духовностью» колодников, то есть проводил церковные службы, совершал таинства, исповедовал заключенных453. За непосредственный надзор за заключенными отвечали выборные целовальники и сторожа454. В тюрьме также служили палачи, приставы и недельщики. Формально они относились к персоналу Разбойного приказа и бывали в тюрьме по необходимости.
Известно, что в ряде случаев руководство и служащие тюрьмы жили неподалеку от нее. Так, в 1626 году Михаил Федорович своим указом повелел снести самовольно возведенные дома с дворами тюремного подьячего и трех тюремных сторожей, потому что их жилье, стоявшее рядом с тюрьмами, подошло слишком близко (четыре сажени) к крепостной стене455. Какое-то время до 1656–1957 года на Ипатьевской улице неподалеку от тюремного двора проживал его начальник – дворский Дмитрий Пестриков456.
Как следует из приведенных данных, персонал тюрьмы был немногочисленным, особенно учитывая, что во второй половине XVII века Московские большие тюрьмы оказались переполнены. Основная причина того, что в тюрьме было слишком много заключенных, состояла в перегруженности делами судебного аппарата, не успевавшего оперативно выносить приговоры заключенным. В России раннего Нового времени само по себе тюремное заключение редко являлось наказанием, а потому пребывание в тюрьме длилось вплоть до исполнения приговора457. Чтобы ускорить вынесение последнего, правительство постоянно требовало от судей как можно быстрее решать судебные дела, держать колодников в тюрьме в течение ограниченного времени (несколько недель или месяц), регулярно проводить ревизии заключенных458, сверяться со списками колодников для выявления тех, кто находится в заключении больше необходимого.
ПЕРЕПОЛНЕННОСТЬ МОСКОВСКИХ БОЛЬШИХ ТЮРЕМ
В 1672 году указом царя Алексея Михайловича Разбойному приказу было запрещено принимать без особой необходимости колодников из других городов из‐за переполненности («многолюдства») Московских больших тюрем, а недавно доставленных заключенных отправлять обратно в те места заключения, откуда их прислали459. В 1673 году власти повторили эту норму, уточняя, что землевладельцам также запрещено приводить своих людей, уличенных в преступлениях, на тюремный двор. Исключение было сделано лишь для землевладельцев Московского уезда, который издавна входил в непосредственную юрисдикцию Разбойного приказа460.
В 1676 году в самом начале своего царствования Федор Алексеевич461 принял указ, в котором от руководства Разбойного приказа требовалось скорейшим образом решать дела и выпускать колодников из тюрем, в особых сложных случаях для вынесения приговора дело докладывалось царю462.
Для того чтобы ускорить судопроизводство и разгрузить Московские большие тюрьмы, правительство в 1683 году повелело ускорить следственные процедуры, разрешив пытать заключенных даже в том случае, если истцы не явятся к сроку на суд463.
Перенаселение Московских больших тюрем усугублялось, вероятно, и тем, что в самом начале 1680‐х годов464 руководству Разбойного приказа запретили держать колодников «за решеткою и под приказом (то есть в подвальных помещениях. – А. В.)» и распорядились перевести их на тюремный двор465.
ПРОБЛЕМЫ С ОБЕСПЕЧЕНИЕМ ТЮРЕМНОЙ ОБЩИНЫ ПРОПИТАНИЕМ
Наряду с переполненностью тюрьмы другой проблемой для Разбойного приказа было обеспечение пропитания колодников. Дело в том, что последние часто не получали от государства никаких средств для приобретения пищи, а потому должны были обеспечивать себя сами. Неудивительно, что руководство приказа не запрещало заключенным подрабатывать ремеслами, получать передачи и брать деньги у родных и друзей. Среди прочего тюремные сидельцы даже занимались своеобразной коммерческой деятельностью, давали жителям столицы деньги под заклад одежды и других вещей. Мы знаем об этом благодаря тому, что по приговору Боярской думы, адресованному дворскому Денису Ульянову, взимание вещей под заклад колодниками было запрещено. Нарушителей из числа заключенных ждал кнут, а пришедших к ним с воли для заклада – конфискация принесенных с собой вещей466.
Перечисленные источники дохода играли важную роль, но все же они были вторичными по отношению к выпрашиванию милостыни, которое и давало основные средства к существованию. Об этом, в частности, и говорит поданная царю в 1641 году челобитная тюремной общины Московских больших тюрем.
В данном прошении говорится, что после пожара 1626 года тюремные сидельцы были временно переведены в застенок у Никольских ворот Кремля. Еще тогда царь позволил колодникам просить милостыню не только у Никольских и Фроловских ворот, но и у храма Казанской иконы Божьей Матери, располагавшегося прямо у Красной площади. Через пятнадцать лет ситуация изменилась. Заключенные жаловались, что их не всегда выпускали искать подаяния на привычные места, а когда им случалось бывать в Никольских воротах, то с ними неизменно «конкурировали» татары, получавшие столько же, сколько и остальные узники, каждому из которых в лучшем случае доставалось по «копеешному хлебу или по колачику». Тюремная община из более чем пятисот человек остро ощущала несправедливость такого положения дел, поскольку заключенных татар насчитывалось всего шесть человек.
Сидельцы Московских больших тюрем били челом царю, чтобы им снова было дозволено просить милостыню на том же месте, что и раньше, но теперь уже отдельно от татар. В своем прошении челобитчики особо подчеркивали, что они всегда просили подаяния, пребывая скованными цепями под охраной сторожей, никому не мешая и не вредя467.
Существовал и еще один способ получить пищу – принудительные работы. На данный момент единственным известным нам упоминанием о них является тот факт, что в 1653 году Разбойный приказ специально отрядил дворянина Михаила Киреевского к «сарайному заводу», где под его руководством заключенные, возможно, участвовали в производстве кирпича для строительства или ремонта Московских больших тюрем468.
Наконец, торговцы (так называемые «хлебники»), продававшие хлеб около тюрем, получали право сбывать свои товары в столь выгодном месте с дозволения Сыскного (Разбойного) приказа в обмен на раздачу заключенным милостыни. Размер хлебного подаяния определялся договором и, вероятно, был непостоянен469, но и это должно было хоть сколько-нибудь облегчать положение колодников.
Известны случаи, когда царская власть даже старалась вмешиваться в ход жизни тюремной общины, желая облегчить материальное положение ряда ее представителей. 13 ноября 1680 года указ Федора Алексеевича отменил «влазное»470 – традиционный денежный взнос новичка-заключенного за право находиться в тюремной общине, таким образом власти хотели облегчить положение бедных колодников, не имеющих средств471 для внесения влазного472. Причем известно, что влазное до этого взимали тюремные общины и в провинциальных тюрьмах, например в елецкой тюрьме в 1623 году