наглеца и, воспользовавшись тем, что тот инстинктивно ухватил шлем обеими руками, от всей души врезал ему в челюсть.
Юнец отлетел в сторону, уронил шлем на палубу и в удивлении схватился за ушибленное место.
— Ах ты наглый смертный!
Не знаю, что случилось бы дальше, но между нами встала Аталанта. Закрыв спиной парня и, раскинув в стороны руки, девушка заявила:
— Саймон, если ты обидишь моего младшего брата, между нами все кончено. Он еще молодой и глупый, но он мой брат.
Кажется, обалдели мы оба.
— Артемида, разве я смогу обидеть твоего брата? — хмыкнул я, украдкой поглаживая кулак, отбитый о челюсть бога торговли и покровителя воров. — Гермес сам кого хочешь обидит.
— А ты, вздорный мальчишка, — обернулась богиня охоты в сторону брата. — Мог бы вести себя повежливее и не начинать разговор со ссоры. Если ты начнешь ссориться с моим другом — пока еще только с другом, я заставлю тебя вспомнить детство.
— Прости, сестричка, — повинился Гермес, уткнувшись ей в плечо. — Только не говори таким тоном. Когда ты так говоришь, я вспоминаю, как ты однажды надрала мне зад.
— Глупый маленький братец, — обняла богиня охоты своего непутевого братца. — Мог бы за это время слегка повзрослеть. А за поротую задницу ты меня тоже прости.
— Еще раз прости, — вздохнул Гермес. — Я рассердился, что какой-то смертный не спит, хотя и отдал ему приказ.
Решив, что не стоит присутствовать при встрече двух божественных родственников и уж тем более им мешать, я решил потихоньку свалить. Вот только, куда? Я уже пошел в сторону трапа, как был остановлен Гермесом:
— Саймон, я приношу тебе свои извинения. Предлагаю стать друзьями и скрепить дружбу рукопожатием.
Бог торговли стоял с протянутой рукой. А я, наученный горьким опытом, осторожно подошел к Гермесу и, протягивая ему свою руку, внимательно следил за поведением бога, ожидая какой-нибудь пакости, готовясь развернуться, если тот станет бить в живот.
— Ты чего? — удивленно спросил Гермес, осторожно пожимая мне руку.
Вместо меня ответила Аталанта-Артемида.
— Недавно Саймон поссорился с Лаэртом, — пояснила богиня охоты. — Вернее, муж твоей внучки принялся его оскорблять, а когда тот ответил, полез в драку. Драться им не позволили, потребовали примирения, а Лаэрт, пожимая руку, ударил Саймона в живот.
— И что дальше? — заинтересовался Гермес.
— Ну ты же знаешь, что на «Арго» плывет Асклепий, он поставил Лаэрта на ноги за один день, — улыбнулась богиня охоты.
— А почему муж моей внучки начал оскорблять Саймона?
— Лаэрту показалось, что Саймон похож на Сизифа, а как он относится к Сизифу, ты знаешь.
— А, тогда все ясно, — протянул Гермес. — Лаэрт глупец. Ему бы радоваться, что воспитывает мальчика, в котором сошлись две линии самых хитрых людей на свете, а все станут считать, что Одиссей — сын Лаэрта.
Вот те раз. Уж коли прадед, да еще и бог, уверен, что Одиссей на самом-то деле сын Сизифа, этому стоит верить. Лаэрту, разумеется, не стоит об этом знать. Отец ведь не тот, кто родил, а тот, кто вырастил.
— Саймон, я тебе хочу сказать, что мой младший брат — обманщик, а врун —еще похлеще тебя, но если он предлагает кому-то стать другом, то никогда не обманывает.
— Верю, моя богиня, — вздохнул я, взяв ладонь богини охоты и осторожно целуя ее.
— Саймон, что ты делаешь? — оторопела богиня. Кажется, в Древней Греции еще не принято целовать руку женщине. Да и в наше-то время, по правилам хорошего тона, положено целовать ручки только замужним дамам.
— Смотрю я на тебя, дорогая сестричка и думаю — а может, ты мне не старшая сестра, а младшая, а я застал тебя целующейся с мальчишкой? — спросил Гермес, опять переходя на насмешливый тон. — Парень тебе руку целует, потому как переживает, что ты богиня, а не простая смертная. Смертную-то он бы уже зацеловал...
— Гермес! —топнула ногой богиня по палубе.
— Все-все, умолкаю, — с деланным испугом сказал бог торговли, потом перешел на более серьезный тон. — А вообще, я здесь не просто так, а с поручением.
— Тогда я лучше пойду, не стану мешать, — сказал я, понимая, что Гермес мог принести весть только от старших богов, вроде Зевса или Геры. Ради кого другого не стоило и сандалии гонять через три моря.
Сандалии, кстати, я успел рассмотреть. И то, что изначально принял за уши, как раз и оказалось крыльями. Только не такими, которые изображают художники и скульпторы — с перьями, словно у птицы, а кожаными, как у летучей мыши.
— Саймон, а зачем тебе куда-то идти? — опять остановил крылатый гонец. — Я не принес ничего тайного или того, чего не стоит знать смертным.
Вроде, Гермес и правду сказал, но отчего же так резануло слово смертный? Но не показывать же, что я обиделся? А бог-порученец продолжал.
— Наш отец прислал меня за самым младшим братишкой. Ты не знаешь, где мне его найти? Я решил, что он на «Арго», но здесь остался лишь его след, а в этом городе я его не могу отыскать, даже не чувствую. Наверное, он в каком-то храме?
— Наш братишка сейчас отдает почести Афродите, в храме любви, — сообщила богиня охоты.
— Вот оно как... — протянул Гермес. — И, скорее всего, отдает почести не с одной жрицей, а с несколькими?
— А вот этого я уже не могу сказать, — усмехнулась Артемида. — Я не мужчина, не знаю, сколько нужно Гераклу жриц, но у него не было женщины месяц, если не больше.
— Тогда не скоро... А наш отец и повелитель ждет меня нынче к вечеру, — хмыкнул Гермес. — Я должен передать Гераклу, что ему приказано отправляться к Еврисфею, получить новый приказ. Ведь срок службы у нашего брата еще не вышел.
— Отец не сказал, что за подвиг ждет брата? — поинтересовалась Артемида, а когда Гермес сделал неправдоподобно недоуменные глаза, насмешливо сказала. — Братец, все же прекрасно знают, что подвиги для младшего придумывает не царь Еврисфей, а наша мачеха.
Гермес махнул рукой и решил «расколоться».
— Геракл должен раздобыть пояс Ипполиты