Название темы вынесено в название подраздела. Todesmarsch по-немецки означает «марш смерти». Это понятие используется главным образом применительно ко Второй мировой войне и обозначает принудительный пеший переход, во время которого погибает много людей от истощения, голода, жестокости конвоиров. Первыми такие марши организовали, по всей видимости, японцы: Батаанский марш смерти на Филиппинах в 1942 году и марши смерти на Борнео в 1945 году. Но немецкие «марши смерти» многократно превзошли все, что было до этого, и из немецкого языка пришло само название.
Перед наступлением Красной Армии нацисты выводили узников многочисленных концлагерей и пешком гнали их за десятки километров до другого лагеря. Конечно, для многих из них этот путь был не по силам, истощенные люди падали и умирали. Эсэсовцы добивали упавших, преследовали и убивали тех узников, кто пытался спастись, а также расстрелами подгоняли колонну. В начале 1945 года в немецких концлагерях содержалось 714,2 тысячи заключенных, примерно треть из которых, около 240 тысяч человек, погибли во время «маршей смерти». По неполным данным, нацисты организовали 52 таких марша.
Самые известные из них были связаны с эвакуацией самых крупных концлагерей. 18 января 1945 года 60 тысяч узников Освенцима выгнали из лагеря и погнали за 56 км в город Лослау (Водзислав-Шлёнски), на границе с Чехией, откуда их поездами вывезли в концлагеря в Германии. В ходе этого марша погибло около 15 тысяч узников. В среднем 267 человек на каждый километр. Как это еще назвать, как не Todesmarsch?
Мы уже упоминали в первой главе «марш смерти», начавшийся 31 января 1945 года из Кёнигсберга в Пальмникен, в котором из более чем 3 тысяч узников выжило лишь 15 человек. 25 марта 1945 года начался «марш смерти» из концлагеря Штуттгоф, к востоку от Данцига. Узников прогнали до берега Балтики, потом до Лауенбурга, к западу от Данцига, а затем вернули обратно в лагерь. Из 50 тысяч отправленных в «марш смерти» узников около 25 тысяч человек погибло и было расстреляно.
В самые последние дни войны эсэсовцы выгоняли в «марши смерти» узников концлагерей на территории Германии: 7 апреля – Бухенвальд, 21 апреля – Заксенхаузен, 26 апреля – Дахау. Это уже была не эвакуация, эвакуировать узников уже было некуда. Это было убийство ради убийства. Из концлагеря Заксенхаузен выгнали 68 тысяч узников, в том числе женщин и детей. На следующий день эсэсовцы стали убивать одного за другим, трупы лежали слева и справа от дороги, в придорожных кюветах. Специальные команды прочесывали кусты и леса вдоль дороги, чтобы найти и убить тех заключенных, кто сумел отстать от колонны и спрятаться. В этом «марше смерти» погибли 9,5-10 тысяч человек[193]. Потом узников освободила американская армия.
В освобожденных концлагерях советские солдаты и офицеры видели апокалиптические картины массового уничтожения людей: горы и штабеля трупов, ямы и траншеи, еще дымящиеся исполинские костры, в которых сжигали тела убитых, груды золы, огромные склады вещей, обуви, личных вещей узников. 27 января 1945 года части 60-й армии 1-го Украинского фронта освободили Освенцим и концентрационные лагеря вокруг него. В них оставались только те узники, которые не могли идти и были брошены немцами на погибель. Командующий 60-й армией генерал-полковник Г.Н. Курочкин распорядился незамедлительно развернуть два походных госпиталя, чтобы спасти оставшихся в лагерях.
Так что разговоры о «зверствах Красной Армии» имеют цель также замазать и затушевать реально совершенные, массовые зверства нацистов в отношении узников концлагерей. Ревизионисты, должно быть, полагают, что чем громче они будут кричать про «зверства» красноармейцев и про мифические изнасилования, тем быстрее забудут об этих нацистских «маршах смерти» и почти четверти миллиона их реальных жертв.
Трофеи и «барахольство»
Еще один тезис, выдвигаемый ревизионистами, состоит в том, что Красная Армия чуть ли не поголовно состояла из мародеров, которые будто бы бросились грабить мирное население, как только до этого дорвались. Тут упоминаются истории с наручными часами, разрешение красноармейцам отправлять посылки на родину, ну и, конечно, расследование злоупотреблений генералитета, «Трофейное» или «Генеральское дело» 1946-1948 годов.
Понятно, что дело тут выворачивается таким образом, чтобы создать впечатление у читателя, будто бы в мародерстве участвовала вся Красная Армия. Мол, если воровал Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, то что о других-то говорить? Однако даже если говорить о генералитете Красной Армии, то это явление затрагивало ничтожное меньшинство высших военачальников. По «Трофейному делу» было арестовано 11 человек, трое из которых были приговорены к расстрелу, а четверо – к лишению свободы. Итого, виновными были признаны семь высших командиров.
При этом в 1944 году в Красной Армии было 2952 генерала, и еще в Наркомате ВМФ, НКВД и НКГБ служило 495 генералов и адмиралов. Итого, весь высший командный состав состоял из 3447 человек. Среди них было 12 Маршалов Советского Союза. Надо ли после этого говорить, что утверждение о том, что якобы советский генералитет поголовно мародерствовал, это наглая и беспардонная ложь?
Спустимся с генеральских высот к рядовым солдатам. Обвинение их в мародерстве также является грубой ложью сразу по нескольким причинам. Во-первых, в Красной Армии существовали весьма строгие правила насчет мародерства, в которое попадало любое самовольное изъятие какого-либо имущества у гражданских лиц, даже если оно предназначалось для выполнения боевой задачи. Выше мы рассматривали примеры, что мародерством, к примеру, считалась разборка жилых домов колхозников для сооружения блиндажей. Красная Армия подчинялась простому принципу: не трожь то, что местные жители не дают сами.
Во-вторых, как следует из многочисленных фронтовых воспоминаний, солдаты брали то, что им было нужно в первую очередь и что не тяжело нести. Все же в конце войны войска наступали настолько быстро, что марши по 30-35 км вовсе не считались чем-то необычным. Конечно, для солдата, нагруженного оружием, патронами, пайком, делающего в день многокилометровые марши, не было возможности что-то еще прихватить с собой. Кто в это не верит, может сам поставить эксперимент: взять полную выкладку и отмахать за день 30 километров пешком. Потому наиболее массовыми трофеями у советских солдат были вещи, нужные им самим на войне: часы, ножи, бритвы, бинокли, иногда брали немецкие пистолеты и ракетницы. В основном их брали с убитых вражеских солдат или в захваченных блиндажах.
В-третьих, ревизионисты ни слова не говорят о том, что Красной Армии совершенно не было никакой необходимости грабить гражданское население по очень простой причине. В конце войны трофеи захватывались колоссальные и разнообразные: сотни танков и самолетов, тысячи орудий и автомобилей, десятки армейских складов, эшелонов, набитых самым разным добром, заводы и фабрики, фольварки и многое другое. К тому же немецкие беженцы бросали свои дома со всем имуществом, по пути выбрасывали свои чемоданы и узлы, чтобы легче было бежать. Дороги Германии были местами буквально усеяны этим бесхозным имуществом, на обочинах лежали кучи чемоданов и горы всякого барахла, и это описывают многие очевидцы. В крупных городах, особенно в Берлине, были захвачены склады и магазины.
Выше уже говорилось о том, что 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты во время наступления в Польше захватили столько трофейных складов, что обеспечили себя продовольствием на несколько месяцев вперед. Начальник тыла 1-го Украинского фронта докладывал о трофеях, которые трудно было подсчитать, и просил прислать дополнительный штат для формирования новых фронтовых складов.
Именно в силу обретения огромного количества трофеев ГКО 1 декабря 1944 года разрешил солдатам и офицерам Красной Армии отправлять вещевые посылки на родину. И это вовсе не означало, что этим приказом Сталин разрешил мародерство. Весь процесс был тщательно организован и регламентирован. Раз в месяц рядовым и сержантам разрешалось посылать 5 кг стоимостью до 1000 рублей, офицерам – 10 кг стоимостью до 2000 рублей и генералам – до 16 кг стоимостью до 3000 рублей. Для приема и отправки посылок были созданы специальные отделы и сформированы специальные военно-почтовые поезда, которые из европейских стран шли в Ригу, Минск и Киев. Посылки разрешалось отправлять только военнослужащим, отлично несущим службу, с письменного разрешения командира части. Посылка предъявлялась на военно-почтовой станции в открытом виде, после осмотра зашивалась или забивалась, после чего оформлялась ее пересылка.
В донесении политуправления 1-го Украинского фронта есть интересные детали по поводу отправки посылок. С 1 января по 15 февраля 1945 года фронт отправил 135,9 тысячи посылок, в том числе 68 тысяч посылок от бойцов переднего края. При том что в составе фронта во время Сандомирско-Силезской наступательной операции было не менее 1 млн человек, видно, что посылки отправляло около 13-15 % личного состава, то есть меньшинство. Достаточно часто посылки отправлялись с разрешения командира родственникам погибших или раненых солдат и офицеров.