Читать интересную книгу «Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - Борис Кузнецов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 178

Второй и третий фрагменты записки Дмитрия Колесникова.

Следующая часть записки начинается словами: «Здесь темно писать, но на ощупь попробую» и заканчивается легендарными словами: «Всем привет, отчаиваться не надо. Колесников». Этот фрагмент с последними словами, дошедшими к нам со дна Баренцева моря, не датирован. По топографии его расположения на листе и по содержанию очевидно, что он написан позднее и в другой обстановке. В третьей части записки, которая тоже не датирована, налицо дезорганизация почерка офицера, снижение координации движений, появление извилистости и изломанности прямых штрихов, угловатости овалов, неравномерности размера, наклона и размещения букв.

Из приведенных текстов можно сделать следующие выводы:

• В 15 часов 15 минут 12 августа 2000 года в 9-м отсеке был свет.

• Последняя часть написана в темноте.

• Подводники готовились к выходу в то время, когда света в отсеке уже не было.

• Капитан-лейтенант Колесников вполне реально оценивал шансы на спасение.

В тексте и в почерке Колесникова признаков стресса я не нашел.

В уголовном деле есть еще одна записка капитан-лейтенанта Сергея Садиленко. Она также подтверждает подготовку к выходу на поверхность, описывает трудности покидания корабля и тоже не обнаруживает никаких признаков стресса.

Записка капитан-лейтенанта Сергея Садиленко.

Примечательно, что в период обучения в 1 999 году в Учебном центре ВМФ качествам, характеризующим психоэмоциональную выносливость, адекватность, реалистичность (стрессоустойчивость) Колесникова Д. Р., дана оценка выше средней, Садиленко С. В. и Аряпова Р. Р. - средняя. По результатам изучения личностей этих офицеров сделан вывод, что каждому из них присущи такие индивидуальные профессионально важные качества, как уравновешенность, смелость, организованность, требовательность к себе, самодисциплина, психическая выносливость и устойчивость. Кроме того отмечено:

«Садиленко С. В. - предусмотрителен, энергичен, вместе с тем испытывает затруднения при встрече с непредвиденными обстоятельствами.

Колесников Д. Р. - энергичен, активен, обладает критическим мышлением, ощущает уверенность в себе и в своих силах, адекватно относится к требованиям действительности, чувствует достаточную приспособленность к обстоятельствам, сохраняет хороший контроль над своими переживаниями, стремится сохранять оптимизм, (…) держится уверенно, хорошо переживает сильные эмоциональные нагрузки, с упорством добивается выполнения своих намерений, полагается на свой рассудок, стремится к практичным поступкам.

Аряпов Р. Р. - предусмотрителен, активен, мыслит критически, адекватно относится к требованиям действительности, хорошо владеет собой, не идет на поводу своих слабостей и колебаний настроения, стремится к добросовестности и ответственности в делах, проявляет выдержку и спокойствие в делах, реально оценивает свои силы и обстоятельства, имеет хорошую работоспособность, умеет контролировать свое отношение к неудачам».

И все-таки я решил и здесь заручиться заключением специалиста. Ксерокопии записок Дмитрия Колесникова и Сергея Садиленко, а также ксерокопии писем, которые они писали при жизни и которые любезно прислали мне их родители, я направил академику Алексею Алексеевичу Леонтьеву[61], всемирно известному психолингвисту.

С Алексеем Леонтьевым я знаком десяток лет и не раз обращался к нему за консультациями. Самым впечатляющим было его заключение по делу Артема Тарасова против редакции газеты Washington Post. В Королевском суде Великобритании адвокаты газеты представили в качестве доказательства черновик записей, которые корреспондент якобы делал в процессе интервью с Артемом. Эти каракули, по мнению газеты, подтверждали, что Тарасов в беседе с журналистом сам рассказал, что отмывал деньги членов российского правительства. Леонтьев смог не только убедить суд, что записи в блокноте выполнены не во время интервью, но и установил, с какой стороны падал свет на лист бумаги. По сути дела, его заключение обязало редакцию Washington Post опубликовать опровержение и выплатить Артему Тарасову компенсацию.

Вывод академика Леонтьева однозначен: в записках Дмитрия Колесникова и Сергея Садиленко признаков стресса не зафиксировано. (Приложение № 10).

Вообще-то вопрос прижизненной стрессовой ситуации является предметом посмертной психологической экспертизы и к судебно-медицинскому исследованию не относится. В составе комиссии, которая проводила экспертизу, нет ни одного специалиста в области психологии.

В одной из телевизионных передач тот же Колкутин заявил:

«Судя по тем запискам, которые мы исследовали, пишущие их люди вполне владели собой, т. е. их стрессовая ситуация, она оставалась внутри, наружу никак не проявлялась, и почерк и одного автора записки, и другого автора записки свидетельствует о том, что даже когда вторая часть записки Колесникова писалась в темноте, тем не менее можно утверждать, что это не состояние паники или нервного срыва. То есть человек вполне владел собой».

О психологической устойчивости моряков говорит и мой оппонент, генпрокурор Устинов:

«Странно только, что письмо написано ровным почерком в состоянии уравновешенности (это установили эксперты), при том что Борисов прекрасно знал о смертельной опасности. Казалось бы, о чем разговор? Дело нехитрое. Но когда человек находится в состоянии готовности к смерти, такая его предусмотрительность вызывает уважение. Русский офицер способен превозмочь себя ради дела, которому он посвятил жизнь. К сожалению, приходится высказывать это в адрес героев посмертно».

Устинов говорит о третьей записке, которая носит исключительно личный характер и неинформативна. А вот еще цитата от Устинова:

«В почерке исследуемой записки не имеется признаков, указывающих на наличие у Садиленко С. В. в момент исполнения записки болезненных изменений нервной системы и опорно-двигательного аппарата».

Как же может господин Устинов, с одной стороны, на основании заключения Колкутина утверждать, что подводники в 9-м отсеке жили не более 8 часов, и тут же, ссылаясь на те же записки, которые приводит Колкутин в качестве доказательства стресса, заявлять, что стресса не было?! Не стал бы я, Владимир Васильевич, держать вас в адвокатском бюро даже в качестве помощника адвоката — только уборщиком.

Глупо утверждать, что моряки 9-го отсека вообще не испытывали стресс. Вопрос в том, какие события привели к стрессу и как моряки адаптировались к ситуации. Факт гибели корабля вызвал стресс? Безусловно. Но, судя по тому, что подводники «действовали по инструкции», готовились к выходу, подавали сигналы, можно говорить о том, что они достаточно быстро пришли в себя. Понимали ли они, что шансов спастись мало или их вообще нет? А это, безусловно, — сильнейший стрессообразующий фактор. Но они и с этим справились. Об этом пишет Дмитрий Колесников, это подтверждает «свидетель» Устинов. А сам пожар — разве это не стрессовая ситуация? Вне всяких сомнений. Вот только когда именно он возник, похоже, мы уже не узнаем.

Единственным свидетельством жизни моряков в 9-м отсеке остаются стуки, которые продолжались до 14 августа 2000 года включительно.

Обеспокоенные судебным разбирательством, представители Главной военной прокуратуры изобрели новые доводы, которые с готовностью были подхвачены военными судьями. В определении Судебной коллегии по уголовным делам Московского окружного военного суда от 29 июня 2004 года доказательствами непродолжительности жизни моряков были признаны найденные при осмотре 9-го отсека частично нетронутые запасы хлеба и питьевой воды.

Если бы следствие установило, что в отсеке находилось 100 упаковок хлеба, а съедена только одна, в этом случае можно было бы, и то на уровне предположений, рассуждать, почему при наличии пищи подводники ее не ели. Но никто не считал, сколько хлеба оставалось и сколько пустых целлофановых упаковок от него найдено. Кроме запаса хлеба, предназначенного для всего экипажа, в каждом отсеке есть аварийный запас других продуктов, главным образом калорийных. Сведений об его использовании в материалах уголовного дела нет.

Разливная вода хранится в лодке в бочонках, а консервированная — в банках. В 9-м отсеке следователи обнаружили 83 пустые банки объемом 200 мл. Это значит, что подводники выпили 16,6 литра только консервированной питьевой воды, то есть чуть более 700 мл на человека. Не так уж и мало. Но никто не считал, сколько воды было в бачках.

Обратимся к мнению адмирала Олега Ерофеева, который приводит в своей книге новый и крайне важный довод.

1 ... 40 41 42 43 44 45 46 47 48 ... 178
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия «Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - Борис Кузнецов.

Оставить комментарий