с места.
Снова молния. Кис возобновил отсчёт, закончив во время раската грома на счёт двадцать. Шесть миль. Гроза надвигалась быстро. Ещё вспышка, и ещё. От грома задрожали камни у него под ногами. Он надеялся, что Глаки это не напугает. Он не помнил, говорила ли когда-нибудь Ира, что её ребёнок боится гроз. Кис никогда не боялся, это было одной из причин, почему он сглупил, и оказался на открытом пространстве, когда с Сиф неожиданно пришла гроза.
Молния ударила рядом с Воротами Пираки. Между зданиями, в узких каньонах улиц прогремел гром.
Ударил ещё один разряд, расщепившийся на три ветви, и сразу же последовал гром. Разряд удалил прямо в Трис, все три ветви обвили её. Она подняла руки; она смеялась, а разряд зацепился за неё, не исчезая, раскалённая добела лестница в облака. Несколько её косичек вырвались из своих завязок, волосы в них обвились вокруг соединявшей её с небесами молнии. Что странно, остальная часть её волос осталась как была, не дёргаясь, удерживаемая на месте заколками. Люди, нашедшие Киса, сказали ему, что после удара молнией у него волосы стояли дыбом. Почему какие-то волосы Трис двигались, а остальные — нет?
Это был её магический набор. Он вдруг поверил в то, что она и другие силы удерживала в своих косичках. Она не шутила, когда описывала диапазон своих возможностей. Нико тогда промолчал не потому, что ему понравилось, как Трис пошутила над Кисом, а потому, что сказанное ею было истиной, в буквальном смысле.
«Я покойник», ‑ беспомощно подумал он. «И всё это — благодаря своенравной четырнадцатилетней девушке».
Коготки Чайм впились Кису в штаны, заставив его взвизгнуть, и выпрямить ноги. Освободившись от его объятий, драконица поднялась в воздух, закладывая виражи вокруг пойманного разряда молнии, который всё ещё цеплялся за Трис.
Кис уставился на стеклянное существо. Внутри Чайм он увидел серебряный скелет. Вокруг него вились вены, мерцавшие и шедшие волнами подобно молнии.
Медвежонок насмотрелся вдоволь. Большой пёс метнулся к двери в дом, поджав хвост.
Державший Трис разряд молнии истончился. Разряд не угасал, осознал Кис. Разряд впитывался в волосы, которые его юная наставница освободила от заколок. Он становился всё тоньше и тоньше, пока не исчез совсем. Косички, которые его впитали, замерцали.
Киса ударил по голове громадный кулак. Он упал на колени, глядя на свои руки. Они пылали — он пылал — молнией. Он пощупал макушку, и обнаружил что-то сильнее и гораздо горячее, чем сила в сделанном им для Дэймы шаре. Ему в голову ударила молния — в то же самое место, что и прежде. Его мозг оживился, глаза наполнились сиянием белого огня, который стёк ему по горлу в живот, по рукам и ногам. В этот прекраснейший миг Кис увидел, что во всём было немножко молнии. Физическая материя не отвергала молнию; она просто тонула в ней, как тонет капля в океане. Молния била в предметы потому, что её тянуло к её собственному отголоску в них.
Только вот в Кисе не было отголоска молнии: в нём она была самая настоящая. Он пил силу как мучимый жаждой человек пьёт воду, как Трис, подняв руки вверх, чтобы призвать к себе ещё.
Позже, когда они ввалились обратно в дом, он нашёл в себе силы прохрипеть:
— Ты обещала меня защитить.
— Так и есть, ‑ ответила она таким же хриплым голосом. ‑ Я увидела, что твоя сила взывает к молнии, и сделала так, чтобы тебя не ударило слишком сильно, и не заставило впасть в панику.
— Ты заставила меня подумать, что ты… ‑ начал он.
Она его перебила:
— Что? Окутаю тебя коконом магии? Милым, безопасным покрывалом? Я бы так и сделала, если бы в этом была необходимость. Необходимости не было. У меня работа — знать такие вещи, помнишь? Я не собиралась терять своего первого ученика просто потому, что ему не хватило ума укрыться от дождя.
Они добрались до двери в комнату Киса, и только тогда он собрался с силами, и сказал:
— Ты — порочная девчонка.
Трис пожала плечами:
— Мне так и говорили. Я научилась жить с этим позором. ‑ Она посмотрела на Медвежонка, свернувшегося у двери Киса: ‑ Идём, Медведь. Молнии больше нет. ‑ Она перевела свой острый взгляд на Киса: ‑ Ответь честно: я тебе навредила?
Пришла его очередь пожимать плечами. Для полноты картины он ещё и повесил голову:
— Ты знаешь, что не навредила.
— Я знаю. Я хотела убедиться, что ты тоже знаешь. ‑ Прежде чем Кис смог отдёрнуться в сторону, Трис встала на цыпочки, и поцеловала его в щёку. Между ними прошла искра. Оба заулыбались. ‑ Если у тебя течёт крыша, поставь под протекающим местом большой котелок, ‑ предупредила она. ‑ Будет лить всю ночь и весь следующий день. Я тут ни при чём — эта гроза набрала много сил, пока торчала, застрявшая, на востоке, и по пути сюда стала ещё сильнее. Надеюсь, что у тебя есть шляпа, чтобы надеть завтра по дороге в мастерскую.
Хотя он не был уверен, что ответ ему понравится, Кис услышал свой голос:
— Откуда ты столько про это знаешь?
Трис ухмыльнулась, помахала рукой, и молча пошла прочь. Чайм, усевшись у неё на плече, махнула стеклянными крыльями на прощание.
Дождь продолжил лить всю ночь, не переставая. Трис это порадовало. Она чувствовала себя как иссохшая земля под первым весенним дождём, жадно впитывая влагу из воздуха.
Дождь омыл Тариос. Сточные канавы по обе стороны Улицы Стекла прочистились, скопившийся в них мусор смыло за ночь. Штукатурка домов и лавочных фасадов сияла белизной; блестела оранжевая черепица. Всё было вычищено до блеска, вплоть до промокших и угрюмых прасмуни. Они были практически единственными людьми в поле зрения, занимаясь своей бесконечной рутиной. Те тариоссцы других классов, кто выходил на улицу, делали это в промасленных соломенных шляпах или накидках, или с промасленными шёлковыми зонтиками над головами. Трис просто отводила дождь в сторону от себя, Медвежонка и Чайм. Дождя ей хватило ещё прошлой ночью, и жар мастерской Киса сделал бы мокрое платье невыносимым. Пусть прохожие глазеют на неё и её пса — как вода стекает вокруг них, будто по стеклянному куполу. Пора было им уразуметь, что они не управляли всеми чудесами вселенной.
К тому времени, как она добралась до мастерской, Кис уже был глубоко в работе.
— Ты вообще спал? ‑ спросила Трис, видя, как сияние силы просвечивает через его кожу.
— Немного, ‑ сказал он, ‑ но у меня появилась идея, и я захотел её опробовать. ‑ Он ухмыльнулся: ‑ Закрой глаза, ‑ приказал он. ‑ У меня кое-что есть