— Договорились, дон Франсиско, — весело сказал он, — ну, а теперь все-таки расскажите мне, для чего ваши солдаты ползают по монастырской стене?
— Нет ничего проще, дорогой дон Горацио. Как вам должно быть известно, значительная часть Южной Америки покрыта горами. Горы — идеальное укрытие для гверильясов. Так мы называем партизан, — пояснил Миранда. — Так вот, в начальной стадии борьбы мы планируем использовать тайные базы в горных районах и оттуда производить диверсии, вербовать новых сторонников, копить оружие. Но горы чрезвычайно опасны для тех, кто с ними незнаком. Мне нужны такие люди, которые пройдут по непроходимым перевалам, которых не остановят отвесные скалы и бездонные ущелья. Конечно, этой жалкой стене далеко до величественных вершин моей родины, которые так часто снятся мне. Но мы рады и этому.
— Но ведь это чрезвычайно опасно: лезть по стене без страховки, — заметил Хорнблоуэр.
— А разве вы страхуете своих матросов, когда заставляете их ночью в шторм лезть на еще более высокие мачты ставить или убирать паруса?
— Нет, но на корабле все же имеются снасти и такелаж, за которые можно, в случае чего, зацепиться. Здесь же, если человек сорвется, его ждет верная смерть, в лучшем случае, переломанные кости.
— А вот тут вы не правы, дон Горацио, — лукаво улыбнулся Миранда. — Я слишком ценю своих людей, чтобы позволить им разбиваться в лепешку или ломать кости. Посмотрите внимательно.
Хорнблоуэр подошел к стене поближе и присмотрелся. Сначала он ничего необычного не увидел, но тут один из находящихся наверху людей издал отчаянный крик, нелепо замахал руками и полетел вниз. Горацио в ужасе уставился на несчастного, ожидая услышать хруст костей и увидеть бьющееся в агонии тело. Но тут произошло нечто непонятное. Достигнув подножия стены, сорвавшийся исчез, словно провалился под землю. Не было слышно ни крика, ни звука от удара. А спустя несколько секунд голова незадачливого скалолаза показалась на свет. В густой черной шевелюре застряли клочки сена и несколько соломин. На физиономии застыло глуповато-испуганное выражение. Теперь все стало ясно. Окружающий монастырь пересохший ров с южной стороны был доверху заполнен сеном и соломой. Получилась как бы перевернутая вверх дном длинная копна. Хорнблоуэр вспомнил про лошадей Миранды и даже позавидовал изобретательности этого человека. Одним выстрелом он убивал сразу двух зайцев: обеспечивал кормом своих лошадей и безопасность своим людям.
— Великолепная идея, дон Франсиско, — восхищенно воскликнул Хорнблоуэр, — жаль, что на палубе корабля нельзя подстелить соломки.
— Идея принадлежит моему молочному брату Рикардо. Сначала мы пользовались для страховки веревками, но как-то раз, после сенокоса, он пришел ко мне и предложил свалить часть сена в ров. Там оно, правда, хуже сохнет, но это мелочь по сравнению с пользой.
— А чем-нибудь еще ваши легионеры занимаются? — осторожно спросил Хорнблоуэр.
— Разумеется! — воскликнул Миранда. — Мы чередуем учения. Сегодня у нас стена, завтра строевая подготовка, послезавтра — стрелковые учения… Оружия у нас маловато: всего десяток мушкетов. Приходится стрелять по очереди.
— Ну и как успехи на этом поприще?
— Сами увидите, дон Горацио. Среди моих парней немало бывших охотников, да и в солдатах многим пришлось побывать. Стреляют они отменно. В горах умение стрелять может оказаться решающим, вот почему я обращаю на этот элемент подготовки особое внимание. Про тех, кто уже понюхал пороху, я говорить не буду, но десятка два ребят раньше никогда не держали в руках ружья. Взять хотя бы малыша Орландо. Сначала он к мушкету и подойти боялся, а сейчас за сто шагов в пенни попадает. Настоящий, прирожденный талант. Посади такого где-нибудь на скале, так он любую погоню перестреляет в одиночку.
— Интересно будет взглянуть на вашего Орландо, — согласился из вежливости капитан, не очень-то поверив хвастливому заявлению Миранды. Он прекрасно знал, какой разброс дают мушкеты в стрельбе на сотню шагов и имел все основания усомниться в меткости этого стрелка.
— Не хотите ли теперь осмотреть мои конюшни, дон Горацио, — осведомился Миранда, заметив, что вид взбирающихся на стену легионеров уже наскучил гостю.
— С удовольствием, дон Франсиско, — принял предложение Хорнблоуэр, вспомнив о словах Барроу насчет пристрастия графа к чистокровным лошадям.
Миранда снова привел капитана на монастырский двор. Обогнув часовню со звонницей, они оказались перед длинным деревянным строением с крытой соломой крышей. Из дверей конюшни пахло свежим сеном и навозом. Конюшня освещалась посредством нескольких узких окошек, больше напоминающих бойницы и расположенных под самым потолком. Толку от них было немного, и лошади в стойлах казались бесформенными силуэтами, одни морды только и можно было разглядеть. Хорнблоуэру потребовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку внутри. Заметив затруднения капитана, Миранда снял со стены фонарь, зажег его и пригласил своего спутника следовать за ним. При свете фонаря благородные животные предстали во всей красе. Даже Хорнблоуэр, никогда не любивший ни лошадей, ни верховой езды, не мог удержаться от вздоха восхищения при виде великолепных красавцев и красавиц, чьи «скульптурные» формы создавались веками кропотливого скрещивания и отбора.
Дон Франсиско, казалось, позабыл о присутствии гостя. С блаженным выражением на лице он переходил от одного стойла к другому, называя каждую лошадь по имени и каждую угощая каким-нибудь лакомством. Одной он совал морковку, другой сахар, третьей ломоть ржаного хлеба. Животные отвечали благодарным ржанием, многие норовили потереться мордой о руку хозяина. Видно было, что любовь между ними глубока и взаимна.
— А вот моя гордость, дон Горацио, — объявил Миранда, подводя Хорнблоуэра к просторному стойлу посреди конюшни. — Если все пойдет согласно ожиданиям, этот жеребенок станет родоначальником новой породы!
Широко расставив ноги, в стойле стоял гнедой жеребенок с белой звездочкой на лбу. Почуяв запах хозяина, он слабо заржал, подбежал к перегородке и ткнулся мордой в руку Миранды. Тот ласково погладил малыша и скормил ему кусочек хлеба. Жеребенок шумно зажевал, не сводя с дона Франсиско глаз. Покончив с подачкой, он снова начал тыкаться мордой в руку, требуя еще.
— Ах ты обжора, ах ты прорва ненасытная, — восторженно приговаривал Миранда, скармливая жеребенку новую порцию лакомства.
Хорнблоуэра тронула эта сцена. Сам он всегда относился к лошадям с подозрением и опаской, но Миранду его питомцы явно обожали, да и он платил им тем же. Замечание насчет новой породы давало прекрасный повод для продолжения разговора.