– Нет. – Он скользнул взглядом по ней. – Я намерен сидеть здесь и любоваться. Это совсем разные вещи.
– Очень похоже на то, как если бы ты наблюдал.
– Позволь мне показать позу наблюдателя. – Он слегка повернулся налево. – Видишь? Это наблюдение. – Он повернулся и принял прежнюю позу. – А вот так я любуюсь.
Фиона невольно улыбнулась:
– Очень остроумно, милорд. – Она наклонилась и макнула волосы в воду, затем извлекла их и стала разглаживать; по лицу ее чувствовалось, что она испытала облегчение. – Вообще-то я почти закончила.
Хотя Джек смотрел на Фиону сотни раз, держал ее на руках и исцеловал буквально каждый дюйм ее лица, он раньше никогда по-настоящему не замечал красоты ее округлых щек и линий бровей.
– Как поживают твои братья?
Она набросила на плечи полотенце.
– Пикируются друг с другом, как всегда.
– Тебе не понравилась верховая прогулка?
– Мне всегда нравятся верховые прогулки, даже если компания неподходящая. – Выжав полотенце, она повесила его на край ванны. – Подай, пожалуйста, большое полотенце.
Джек разочарованно вздохнул, поднялся и взял со стола полотенце. Однако вместо того чтобы передать его Фионе, он развернул его и остановился в ожидании.
Фиона спрятала улыбку. Ее муж был весьма крепкий мужчина, что ей очень нравилось. Она шагнула из ванны и оказалась в его объятиях.
– Позволь мне, – пробормотал Джек, растирая толстым полотенцем ее тело.
Фионе были невыразимо приятны его прикосновения, это было божественно. Он купил ей подарок, согласился с ее жалобой на его поведение и теперь исправился, а эти его прикосновения могут сделать их обоих просто счастливыми.
– Ну вот, все. Остались только волосы.
– Я собиралась сесть у камина и расчесывать их, пока они не высохнут.
Джек завернул ее в полотенце и поправил его в некоторых местах.
– Я все вижу, ты пытаешься подобраться поближе к этому пакету.
– Я? – Фиона невинно захлопала ресницами. – Ну ты хоть какой-нибудь намек мне дашь?
– Нет. – Он устроился возле камина, дождался, пока она села в кресле напротив и стала расчесывать волосы. А пока Фиона их расчесывала, она все время думала о подарках.
– Джек, большое тебе спасибо.
Он махнул рукой:
– Это всего лишь подарок.
– Я имею в виду не его, хотя это тоже очень приятно.
Джек выглядел смущенным.
– А что ты имела в виду?
– Девонсгейт сказал мне, что мы остаемся дома.
Джек сконфузился еще больше.
– Да, сегодня вечером. Я подумал, что нам следует побыть дома сегодня.
– Только сегодня?
Он нахмурился:
– Ну, будут и другие вечера. А что?
У нее сжалось сердце.
– А ты не изменил своего решения? Все еще считаешь уместным для себя бродить от одного игорного зала к другому и оставлять меня дома одну?
Джек выглядел озадаченным.
– Какое это имеет отношение к… Фиона, я думал, что ты порадуешься подарку.
Она встала, прошла к тому месту, где лежал ее халат, уронила полотенце на пол и быстро накинула халат на себя.
– Тебе не удастся добиться моего одобрения каким-то подарком.
– Да я и не имел это в виду. Я хочу сказать, что не думал, что подарок что-то испортит, хотя ты… Проклятие, Фиона, не делай этого!
Она плотнее завернулась в халат.
– Делать больше нечего, милорд. Ты выразился достаточно ясно. – Она подошла к шнурку звонка и с силой дернула за него.
– Фиона…
Она толкнула мокрый подарок ногой в сторону Джека.
– Ты можешь оставить это себе. Я не хочу принимать подарки от мужчины, который плюет на мои интересы и считает развлечения важнее моих чувств.
Джеком овладел гнев. Он встал.
– Я ухожу в библиотеку. Когда ты будешь в состоянии говорить спокойно, ты найдешь меня там.
– С меня довольно разговоров, – сказала Фиона, пытаясь справиться с разочарованием, вызванным ее глупой ошибкой. – Ты не хочешь отдать хотя бы частичку себя нашим отношениям, и мне больше не на что надеяться.
На мгновение Джеку захотелось сказать ей, что у него есть желание посвятить себя их отношениям. Но он был одинок с шестнадцати лет и не знал, как приоткрыть свою жизнь кому-нибудь другому, не потеряв при этом самого себя.
Может быть, он просто не готов ни с кем сблизиться? Может, именно таким и должно быть положение дел?
– Я не знаю, что сказать, Фиона. Я никогда не вводил тебя в заблуждение относительно своих намерений.
– Верно, не вводил, – сказала она, и голос ее прервался; в это ужасное мгновение ему показалось, что она сейчас разрыдается. Но она распрямила плечи и твердо сказала:
– Я получила урок. Я не стану тебя больше просить. Ты можешь снова жить своей жизнью. Я не хочу ни кусочка от нее. Как только я забеременею, я уеду.
Ладони Джека сжались в кулаки, грудь его распирал гнев и что-то еще.
– Замечательно, мадам. Если ты этого хочешь…
Она вскинула подбородок, в глазах ее блеснули слезы.
– Да, хочу.
Больше нечего было сказать. Скрипнув зубами, Джек вышел, громко хлопнув дверью.
Глава 17
Некоторые говорят, что природу и человека соединяет некая волшебная сила и связывает их настолько, что невозможно отличить одно от другого. Я же думаю, что именно любовь и ничто иное привязывает природу к человеку.
Старая Нора из Лох-Ломонда – трем своим маленьким внучкам однажды холодной ночью
Джек взглянул на бумаги. Девонсгейт перечислил двенадцать лакеев: Джон, Марк, Лука, Томас… Черт возьми, его дворецкий нанял чуть ли не всех персонажей Нового Завета.
Он бросил листок на письменный стол и поднялся потягиваясь. Часы пробили девять. Он все время работал в библиотеке после выяснения отношений с Фионой. Если он собирается чувствовать себя несчастным, то пусть это будет на полный желудок.
Он посмотрел на стопы бумаг на столе. Мистер Траутмен настолько возбудился из-за просьбы Джека пересмотреть капиталовложения, что прислал целый портфель бумаг с просьбой к Джеку ознакомиться с их содержанием еще до запланированной встречи.
После спора с Фионой Джек был рад окунуться в какое-нибудь дело. Однако было очень нелегко постоянно концентрировать внимание на всех этих цифрах и фактах, и он нередко вставал из-за стола и начинал расхаживать по комнате.
Фиона оказалась самой упрямой женщиной из всех, кого он когда-либо встречал. Однажды что-то решив, она не желала уступать. Она хотела, чтобы Джек стал тем, кем он никогда быть не собирался, – семейным мужчиной. Мужчиной, который всецело посвящает себя жене и детям. Он не был таким мужчиной и никогда не будет, и Фионе придется это принять как должное.
Тогда почему, если правота на его стороне, он чувствует себя виноватым? Отодвинув стул от письменного стола, Джек подошел к камину, чтобы помешать угли.