мне делать, тетушка Тильда? – прошептала я.
Она не ответила.
Я взяла телефон, чтобы написать сестре. Спросить у нее, помнит ли она те дни, когда тетушка водила нас на карнавал. Как мы сходили с ума от радости.
К моему удивлению, меня ждало новое сообщение.
Сообщение от номера, который еще не ответил на двадцать семь моих сообщений, что я отправила ему, пока планировала нашу свадьбу.
Киллиан:
Это больше не повторится.
Я прекрасно понимала, что он имел в виду, но все равно решила надавить на больное место. Еще немного выманить его из пещеры.
Я:
Ты про секс или то, что было потом?
Киллиан:
Про то, чем я не горжусь.
Почему это он не спал в пять утра? Может, ему было не заснуть после вчерашнего вечера, как и мне.
Я села в глубокое кресло на балконе и потерла лоб.
Я:
Это не ответ на мой вопрос.
Киллиан:
Мой срыв был неуместен.
Поняв, что и так слишком сильно на него надавила (я ни разу не слышала, чтобы мой муж перед кем-то извинялся), я сменила тему.
Я:
Тетушка Тильда, которая дала мне имя, однажды сказала мне, что каждый раз, когда я вижу на небе одинокое облако, она наблюдает за мной. Сейчас за окном всего одно облако.
Положив телефон на столик возле кресла, я встала и занялась утренним делами. Почистила зубы, завила волосы и оделась, зная, что мой муж ни за что на свете не удостоит меня ответом.
Когда я снова подошла к столику на балконе, предварительно включив кофеварку, то заметила, что на экране телефона загорелось входящее сообщение.
Киллиан:
Ты что, под кайфом? Трезвость не была прописана в контракте только потому, что я счел это само собой разумеющимся.
Я издала смешок и напечатала ответ.
Я:
Выгляни в окно. Неужели ты не видишь?
Киллиан:
Твою мертвую тетю на облаке? Нет, не вижу.
Я:
Она не НА нем. Она и есть облако. Давай я пришлю тебе фотографию.
Я поднесла телефон к окну, сделала снимок идеального пушистого облака и отправила ему.
Я:
Ну что?
Киллиан:
Приятно с вами познакомиться, тетя Персефоны. Вы с ней совсем непохожи.
Я:
Ну и кто сейчас умничает?
Киллиан:
Видимо, я.
Я:
Не волнуйся, я знаю, что ты неспособен на хорошие, правильные поступки. Чувство юмора не запятнает твою порочность.
Киллиан:
Это намек?
Я:
Ты о чем?
Киллиан:
О бурении в Арктике.
Была ли мне отвратительна мысль о том, что он бурил скважины в Арктике, чтобы выяснить, есть ли там нефть, тем самым разрушая и без того хрупкую часть мира? Конечно была. Мне было тошно даже думать о том, что это делал мужчина, которого я любила и за чей счет жила. Но я также понимала, что, заговорив с ним об этом сейчас, когда мы были только в начале пути, я никак на него не повлияю. Напротив, он, наверное, пробурит еще несколько участков, просто мне назло.
Я:
Это не намек. Думаю, моя позиция по этому вопросу предельно ясна.
Киллиан:
Батарейки предпочтительнее внедорожников.
Я ухмыльнулась, вспомнив намек на секс-игрушки, который он отпустил вчера вечером в офисе.
Я:
Верно.
Киллиан:
Загляни в свой гараж, Цветочница.
Я спустилась в гараж дома.
И, конечно же, на закрепленном за моей квартирой месте стояла новенькая «Тесла».
Он купил мне машину.
Электромобиль.
Вид транспортного средства, который, в конечном счете, разорит его бизнес.
Не упустив скрытый смысл, я дрожащими пальцами набрала мужу ответ.
Я:
Спасибо.
Киллиан:
Аккумуляторы – удел слабаков и женских прелестей.
Тринадцатая
Киллиан
Всю оставшуюся неделю мне удавалось благополучно избегать свою жену.
Это не мешало ей каждый день присылать мне сообщения о ее покойной тете, прячущейся в облаках, каждый раз, когда небо было ясным.
Ее сообщения, как и мои молитвы о том, чтобы у меня была вменяемая жена, оставались без ответа.
Персефона несколько раз предлагала встретиться, несмотря на полное молчание с моей стороны.
Мне претила мысль о том, чтобы увидеться с ней снова, поэтому я решил не думать об этом, пока не успокоюсь.
Но прошло семь дней, а мое предательское тело не выражало ни малейших признаков успокоения.
По ночам воспоминания о том, как она извивалась подо мной, распалялись особенно сильно.
Со статистической точки зрения, ограничение количества наших встреч до одной в неделю все равно гарантирует наступление беременности в течение ближайших нескольких месяцев.
Я на всякий случай составил список потенциальных дат ее овуляции и решил перестроить дни еженедельных встреч с ней, чтобы подстраховаться. Но я знал, что, когда мы встретимся в следующий раз, мне придется хорошенько постараться, чтобы обуздать своего внутреннего монстра.
Мне совершенно не хотелось терять контроль, когда мы впервые занялись сексом, но едва я увидел, как ее голая грудь подпрыгивает в такт моим толчкам, а розовые губки приоткрылись от желания, то лишился самообладания, за которое цеплялся, словно отчаянная фанатка Джастина Бибера, встретившая своего татуированного прыщавого кумира, и сорвался.
Я винил ее в случившемся промахе. Именно она настояла, чтобы я перестал видеться с подружками на стороне, и лишила меня возможности избавляться от моей животной натуры.
К счастью (и это весьма условно), у меня не было времени думать о моей жене. Мне нужно было подготовиться к катастрофе в обличье Эндрю Эрроусмита.
После подачи иска, Эрроусмит передал мне через своих адвокатов официальное письмо, в котором, по сути, обвинил меня в том, что я собственноручно уничтожаю нашу планету. Он позаботился о том, чтобы текст письма просочился в прессу, и все позитивные новости, которые я обеспечил себе с момента женитьбы на Персефоне, на этом милейше-святейшем ангелочке, пошли насмарку.
Но на этом Эндрю не остановился. В таблоидах, словно грибы после дождя, стали появляться заметки о влиятельном генеральном директоре из Бостона, который посещает европейских проституток, и я не сомневался, что именно Эрроусмит подкидывал журналистам такие материалы.
Он установил за мной слежку.
Хорошо подготовился. Раскрыл