Помолчали ещё минуту.
— Зачем же тогда я, раз уже похоронили? — спросил Никита.
— Она оставила тебе квартиру.
— Что, снова завещание? — ухмыльнулся Никита, однако ухмылка тут же сползла с его лица, и оно стало уставшим и грустным.
— Ага, — кивнул нотариус.
— Мы едем сейчас туда?
— Туда.
Никита впал в раздумья.
— Да и деньги свои ты так и не забрал. Уехал неизвестно куда, даже родителям не сказал.
— Но ведь я не выполнил условия договора…
— Теперь уже не важно, — вздохнул Михаил. — Каждый из нас за это получил. Каждый извлёк урок. Не себе же мне оставлять эти деньги. Сегодня уже поздно, я тебя отвезу на квартиру, а потом поеду домой. Семья ждёт, сам понимаешь. А утром заеду к тебе по всем юридическим вопросам. Сегодня отдыхай, ты с дороги, уставший.
Прошло какое-то время. Никита глядел в окно. По улицам, разноцветно украшенным к приближающемуся празднику, за ручку держась, тут и там шествовали парочки.
— Ты признался жене? — спросил Никита.
Михаил, выдержав небольшую паузу, произнёс:
— Признался. В тот же день, после нашей с тобой последней встречи.
— И что она сказала? — Никита внимательно посмотрел на Михаила.
— Ты не поверишь.
— Я попробую.
— Она просто молча подошла ко мне, крепко обняла и поблагодарила.
— И всё?..
— Всё. После этого между нами начались совсем другие отношения. Такого я себе даже представить не мог. Кажется, полюбили друг друга ещё больше. Открылось что-то новое, какой-то свежий глоток.
— Кажется, понимаю…
— Понимаешь?
— Да, понимаю. Честность всегда спасает.
— И тебя спасала?
— Я ею не воспользовался, когда она мне была так нужна.
— Но ведь не поздно сделать это сейчас. Быть честным никогда не поздно.
— Я подумаю об этом…
* * *
Никита почувствовал дух Сони, как только переступил порог. Вся квартира была буквально пропитана её страданиями. Валяющиеся где ни попадя стеклянные бутылки, бокалы, чашки; засохшие тёмные лужи на грязном полу, изорванные обои.
«Соня… Что же здесь с тобой было все эти годы?» — подумал Никита, глядя на то, что стало с былой квартирой.
В комнате Лизы, как ни странно, всё осталось по-прежнему. Настенный телевизор, оранжевое кресло, книжный шкафчик. Единственное, что изменилось — появилось новое окно. Окно, от которого уже много лет некому и незачем прятаться. Всюду покоился толстый слой пыли. В эту комнату Соня, по всей видимости, заглядывала не часто.
В комнате напротив — всё было перевёрнуто. На полу валялись скомканные простыни и одежда, окурки, снова скопище бутылок — не было ни одного чистого уголочка. На кровати лежали горелые ткани. Призрак прошлого, долгое время живший под ней, всё-таки вырвался на свободу. Но, неподготовленный к новой среде обитания, с непривычки ослеп от невыносимо яркого света и растаял в муках…
Никита подошёл к столу. К тому самому, за которым когда-то начинал писать свой роман. На нём лежала фотография «10х15». Три лица, глядящие прямо в объектив. Посередине — молодой тёти Светы. Слева — с хитрой улыбкой, озорным подмигивающим взглядом и высунутым языком — подростка Сони. И третье — со скромно поджатыми губками и розовыми пухленькими щёчками — совсем малюсенькой Лизы.
Никита держал снимок в руках, и внезапно его словно проняло током. Глядя на эту фотографию, он ощущал, что внутри него странным образом всё встало на свои места. Подобно божественному откровению, снизошло понимание: все эти трое на фотографии хотели лишь одного.
Любви.
Самой обычной любви.
Из-за её нехватки и случилось всё то, что случилось.
• Тётя Света мечтала жить одной семьёй с мужчиной — любить его и быть любимой женщиной.
• Соня мечтала, чтобы мама хоть раз посмотрела на неё, как та смотрит на Лизу — хотела быть такой же любимой дочерью.
• А Лиза… Лиза мечтала быть со своими настоящими родителями, так и не отпустив их в своей душе. Всё — то же самое. То же самое…
Выходит, насколько же всё-таки человек нуждается в любви. Если её недодать, то всё — тяжёлая психологическая травма на всю жизнь. И тогда собственное сердце навсегда закрывается на большой железный замок недоверия, холодности и вечных болезненных попыток найти заменители любви где-то «там».
Да ведь что-то подобное и случилось с самим Никитой. В детстве, после того случая в лагере, в нём что-то щёлкнуло — и он стал закрываться от всего мира. Словно оборвалась какая-то важная ниточка, соединяющая с прежним Источником. Но теперь, посмотрев на всё это со стороны, он чувствовал, как внутри него что-то прояснилось. До такой степени, что даже стало легче дышать.
Но сколько ещё таких людей ходит по Земле? Каждый третий? Каждый второй? Каждый встречный?.. И у каждого — какая-то своя трагедия, независимо от того, осознаёт он её или нет.
Теперь Никита бесповоротно понял это. Всё начинается с любви. Абсолютно всё.
Положив фотографию на место, Никита вышел в прихожую, подошёл в двери и оглянулся. В квартире стояла бесцеремонная тишина. Нет, не так. Квартира просто утопала во всепоглощающем безмолвии. Казалось, теперь уже ничто не может в ней звучать.
Никита вышел в подъезд, лестницей спустился на пятый этаж и постучал в «25»-ю квартиру. Дверь открыла красивая девушка с собранными в косу светло-рыжими волосами.
— Никита?..
— Ого… Ты невероятно изменилась.
Юлька улыбнулась.
— Надеюсь, в лучшую сторону?
— Да, туда.
— А ты… Наверное, из-за Сони здесь, да?.. Я сочувствую тебе, Никита. Теперь из них троих никого не осталось. Это так грустно…
— Да… — задумчиво кивнул Никита. — Можно войти?
— Конечно. Правда, я только что с работы пришла. Сама ещё толком не успела приземлиться…
Никита вошёл в квартиру, в которой за эти годы практически ничего не изменилось. Даже кошка лежала на полу с тем же буддийским равнодушием на мордочке.
— Где Тамара Львовна?
— В Японии.
— А что там?
— Какие-то источники энергии. Заряжается.
— Понятно… Ну, а ты как сама?
— Да ничего! — Юлька в не изменившейся за годы манере энергично взмахнула рукой. — Университет вот окончила, теперь работаю.
— Кем?
— Администратором в автосалоне.
— М-м… неплохо. А я учитель русского и литературы.
— Правда?
— Чистейшая.
Юлька прыснула со смеху. Усадив гостя на кухне, она закатала рукава белой рубашки, взяла чайник и принялась набирать в него воду.
— Они теперь так забавно смотрятся на тебе, — сказал Никита, глядя на неё. — Такая леди, в рубашечке, юбке и… с татуировками. Но не плохо, не подумай, просто забавно.