Здесь скапливался мусор столетий, водились насекомые и вредители, растения и животные, не встречавшиеся ни в одной другой части лабиринта. Даже охотники за книгами обходили это место стороной, опасаясь подцепить ужасную заразу. Негород — жуткая оборотная сторона Книгорода, заплесневелое нутро катакомб, их безжалостная пищеварительная система. Здесь уже не хозяйничал никто: ни охотники, ни Тень-Король.
Я находился приблизительно в середине пещеры. М-да, до стены добраться можно, но путь по бумажным осыпям будет нелегким. Однако меня манили отверстия в стенах: через них, наверное, сносили свой мусор древние обитатели катакомб. Я двинулся к ближайшему, проваливаясь на каждом шагу — то по колено, а то и по пояс, но всякий раз мне удавалось выбраться собственными силами. Куда бы я ни ступил, везде елозило, шебуршило и похрустывало, и без необходимости я старался не смотреть, куда ставлю ногу. От запорошившей меня с головы до ног книжной пыли я походил на призрака, каждая клеточка моего тела болела от падении и книжных жерновов, но, о, мои единственные друзья, я храбро шел вперед. Нет, гибель в недрах земли не для меня. Я пообещал умирающему крестному стать величайшим писателем Замонии и собирался сдержать слово, чем бы ни пугали меня катакомбы. Сотни идей роились у меня в мозгу: сюжеты романов и рассказов, эссе, поэтические размеры и завязки пьес. Это был фундамент собрания сочинений. Целая полка сочинений составилась у меня в голове… И надо же случиться этому сейчас, когда мне решительно нечем их записать! Я пытался, запомнить мысли, пришпилить их к стенкам моего мозга, но они ускользали как ловкие рыбешки. Такого прилива вдохновения я не испытывал никогда, — а писать нечем, нечем, нечем!
Я преодолел около половины тяжкого пути, когда книжное море вдруг взволновалось. Нечто огромное и страшное поднималось ко мне из глубины. Возможно, его шевеление я ощутил, пока лежал, погребенный под книгами. По волнам я смог определить, что оно кружит вокруг меня, и эти круги становятся все теснее. Все вдохновение, все идеи улетучились, меня охватил холодный страх. Такой ужас, наверное, ощущает человек, увидевший перед собой в ночном лесу вервольфа. Но где же сейчас эта тварь? Что если притаилась, раззявив пасть, прямо подо мной?
И вдруг оно поднялось на поверхность. Во все стороны полетели сотни книг. Вздыбилась волна пыли, затрепетали страницы… и передо мной предстало самое большое существо, какое я когда-либо видел.
Червь-победитель!
Возможно, это действительно был величайший на свете червь, а, может, змей или какая-то иная форма жизни, но родословная чудовища меня в тот момент нисколько не интересовала. Видимая часть вздымавшегося передо мной туловища походила на колокольню и была усеяна коричневыми бородавками. На беловатом брюхе топорщились сотни щупалец, или ручек, или ножек — точно я не мог определить. В том месте, где могла быть звонница, пасть раззявилась кривыми и острыми, как ятаганы, зубами. На мгновение гигантское чудище застыло, потом поднялось еще выше, оглушительно взревело и вдруг нырнуло в бумажное море с таким шумом, словно упал целый лес деревьев. Взметнувшаяся пыль скрыла его совершенно, но когда несколько осела, я увидел, что чудовище несется прямо на меня. Кто не ходил по гниющим книгам, понятия не имеет, как это тяжело. Я спотыкался и падал, скользил по пожелтелой бумаге, вскакивал или полз на четвереньках. Снова и снова я наступал на книги, которые распадались в пыль или на колонии червяков, на бумагу, ломкую как яичная скорлупа.
Рев червя эхом отдавался по пещере и сеял панику среди летучих мышей, которые в свою очередь завизжали. Поверьте, дорогие друзья, я не хочу отягощать вас рассказами о том, кто и что жило под поверхностью Негорода, но потревоженное буйством червя, все население свалки собралось посмотреть, чье наглое вторжение нарушило их пищеварительный сон. Точно открылись врата Потустороннего мира, из-под книг выползали все новые и новые твари. Шевелились лапы, щелкали клешни и челюсти, колыхались щупальца… В слепой панике я пополз скорее вперед и едва не попал в объятия паука с развевающейся белой шерстью и восьмью сапфировыми глазами, лапы у которого были длинней, чем у меня ноги. Кругом копошились бесцветные крабы, светящиеся скорпионы и муравьи, прозрачные змеи и гигантские гусеницы всех цветов радуги. А потом еще всевозможные твари с чешуей и крыльями, рогами и клешнями, названия которым я не знал. Это был карнавал чудовищ, плоды многовековой негигиены и дегенерации. Я полз в море живых отбросов.
Но, о, дорогие мои друзья, оно сыграло мне на руку, ведь лютующий слепой червь ориентировался по слуху и в поднятом тварями гаме совершенно потерял мой след. Он бросался из стороны в сторону среди пыльных теснин, рассекал бумажное море и его обитателей острыми, как ножи, зубами. Вот только меня ему было уже не достать. Ведь у меня за спиной разгорелась война всех против всех. В ночных кошмарах меня до сих пор преследуют жуткие сцены, которые мне довелось увидеть тогда, особо часто мне является воспоминание о том, как черные щупальца разрывают белого паука или как два гигантских краба рубят мощными клешнями существо, вообще неподдающееся описанию. Но твари настолько увлеклись взаимным уничтожением, что совершенно потеряли ко мне интерес. Возможно, это был ритуал очищения, который они производили регулярно, праздник бойни, к участию в котором гости не допускались. Важно было лишь, что я наконец достиг стены пещеры и в полном изнеможении взобрался на каменный уступ вдоль нее. Откашливаясь, я передохнул минуту, а после, не позволив себе даже последнего взгляда на затихающую битву, отвернулся: не посчастливься мне, меня самого переварило бы в этом гигантском кишечнике катакомб.
Царство мертвых
Теперь, когда непосредственная опасность миновала, снова вступило в свои права — чтобы пугать меня — неуемное воображение. Что если я подцепил на свалке неизлечимую болезнь? Ведь я вдыхал и трогал миллиарды бактерий и вирусов. Встряхнувшись, я поскорее выбил из плаща мерзкую пыль.
Из множества больших и малых проходов маршировали в главную пещеру армии насекомых, привлеченных шумом трупного пиршества. Я выбрал туннель, в котором увидел лишь укрытые толстым слоем пыли книги, где не было никаких зверей, кроме медузосветов, длинной вереницей ползущих невесть куда со скоростью улиток. Эйфория, которую я испытал, ступив на твердую почву, быстро улетучилась, ведь из книги Канифолия Дождесвета я знал, что это далеко еще не конец моим мытарствам, я еще не покинул Негород, ведь в прилегающих к основной пещерах таилось не меньше опасностей. Обитатели катакомб столетиями использовали эти места для погребений, и тут похоронено несметное множество тел. Будто бы здесь находятся даже тайные мавзолеи, снабженные самыми изощренными ловушками. В этих гробницах велели хоронить себя со своими сокровищами книжнокнязья. Но как это ни удивительно, сюда не совались даже охотники. Многие из них были убеждены, что тут бродят привидения и мумии, а также громыхающие костями скелеты и жаждущие мести призраки убитых. Говорят, среди могил Негорода родился Тень-Король. Здесь было безотрадное царство мертвых, куда уже давно не решался ступить никто, кроме насекомых и вредителей подземного мира.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});