Только.
Ему.
Это осознание с какого-то хера сумело ослабить одну из сотен натянутых в нем пружин.
— Блять, Фоукс, — его голос смешался со стоном на грани слышимости.
Она всхлипнула от разливающейся боли внизу живота, не шевелясь. Только ногти впивались в лопатки.
Слишком горячая. Слишком тугая. Слишком влажная. Слишком узкая.
Как сдержаться? Напряжение выдала капля пота, скатившаяся по шее вниз.
— Почему не сказала? — хриплый шепот, почти нежный, и она разомкнула зубы. След от укуса останется надолго, если его не залечить, но это не имеет значения.
Она не смотрела на него, а он хотел видеть ее глаза. Знать, что она прячет в них.
Почему позволила? Почему согласилась?
— Как-то повода не было.
Он прикрыл веки, стискивая кулаки и прижимаясь к ней всем телом. Улыбка украсила губы.
Он. Улыбнулся. Ей. Ее слабой попытке пошутить.
Она хочет лишь его.
Его.
А он бы оттолкнул ее. Оставил. Если бы знал.
Давление ногтей на спине ослабло. Еще один рваный вздох сорвался с ее губ. В уголке блеснула закатившаяся слезинка. Всего одна влажная дорожка. Не первая и не последняя в ее жизни. Но именно эта — из-за него.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — губы коснулись нежной кожи за ухом.
Впитывай, Фоукс. Запоминай. Шам Дейвил никогда не задает таких вопросов. Он просто берет то, что хочет, и уходит. И сейчас ему следовало поступить так же.
Он лизнул мочку, втянув, слегка прикусил, вызывая дрожь в ее теле. Она неосознанно сжала его внутри, доводя до безумия. Вырывая рычащий стон.
— Осторожно, — она потянула его за волосы к себе, за поцелуем, — пожалуйста.
"Пожалуйста. Даже сейчас ты вежливая до скрипа зубов, а могла матом послать. И я бы не ушел".
Плавное движение назад и медленно — вперед. До конца. Чувствуя горячее дыхание на плече. Сосредотачиваясь на нем. Стараясь не думать, как в ней узко. Туго.
"Блять… Фоукс. Ты меня убиваешь."
Она не понимала, как сильно сжимала его, как сложно ему давался каждый плавный толчок. Просто чтобы уменьшить боль или хотя бы не причинить новой.
Движения отзывались жжением, постепенно затихающим. Она чувствовала, что ему не очень приятно слышать ее болезненные всхлипы и четко понимала — это не из-за раздражения. Он не хотел, чтобы ей было больно.
Она потянулась к нему губами, и он поцеловал. Мягко, почти нежно. Лаская татуировку на шее большим пальцем, будто его прикосновения оживят феникса.
На его касания тело реагировало с особым трепетом. Словно у него есть какой-то ключ от нее. Или сам Дейвил — ключ.
— Можно быстрее, — прошептала, отрываясь от его губ, больше не чувствуя явного дискомфорта. — Немного.
Он выдохнул со стоном, впиваясь в шею жалящим поцелуем, продолжая двигаться. Сначала размеренно, плавно. Скользя по доступной коже губами.
Надо было снять свитер. Стянуть с нее сейчас, чтобы прижаться к стройному телу.
Нет, отмел эту мысль сразу.
Поцелуи сменяли один другой, сливаясь в один бесконечный, пока он совсем немного наращивал темп.
Не сорваться. Нельзя.
В ее глазах совершенный огонь. Чистый. Направленный только на него. Видимый только ему. Принадлежащий ему.
Легонько царапнул зубами подбородок, срывая хриплый стон, и отдавая ответный рык, чувствуя ногти на спине.
"Мы оба любим кусать и царапать, да, Фоукс?"
Усмехнулся про себя, летя в гребаный ад. Она его построила. Сама. И он сейчас в нем. В ней. Горит. Слушая ее стоны, чувствуя ладони на спине, плечах. Принимающую его. Только его.
— Шам, — шепчет в губы, а он сходит с ума.
Имя. Просто его имя. Но только она может произнести его, и снести ему голову одним звуком.
Он не выдержал, усилил толчки. Глубже. Резче.
Скажи.
Еще раз.
Произнеси.
И она произносит.
— Шам! — выгибаясь от слабого, незнакомого ощущения, где-то на грани.
Настолько неявного, что не в состоянии за него уцепиться.
Он поймал ее взгляд. Смотри, что ты делаешь. Смотри, он позволил увидеть себя. Тебе. Позволил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она закусила искусанную вдоль и поперек губу, запоминая. Впитывая. Шама Дейвила. Которого она ненавидит и желает одинаково сильно.
Он с рыком смял ее губы, слегка усиливая толчки. Давая ей выпить его глубокий тягучий стон. Он впервые не чувствовал себя оглушенным пустотой. Она наполнила его чем-то, чему он не собирался искать объяснения.
"Блять, Фоукс, в тебя даже кончать приятно".
Сколько раз он трахался? Пустой фитнес с полным погружением. Такая херня.
— Феникс, — едва слышный шепот в шею под волосами.
Показалось? Он произнес вслух?
Не показалось. Такое не кажется.
Произнес. И сам слегка протрезвел от этого неожиданного порыва.
Она сглотнула, упираясь лбом в его плечо, и цепляясь за потную спину.
"Это не сон."
Подтверждение тому — Дейвил, все еще находящийся внутри нее.
Реальность накрывала, остужая разгоряченные тела. Свитер прилип к Феликсе, она потянулась одернуть его, размыкая объятия. И, кажется, в этот миг волшебство окончательно разрушилось.
Дейвил натянул штаны, глядя куда-то в окно. Молча, будто он здесь один.
Феликса спрыгнула со стола. Поморщилась от ощущения дискомфорта между ног. Рваным движением одернула юбку, прикрывая кровавые следы.
Надо что-то сказать? Разбавить неловкость, заполнить напряженную тишину. Но она не успела. Дейвил подошел к двери. Обернулся с ухмылкой, сжимая ручку.
— Я ничего не потерял, трахнув тебя, Фоукс, а ты отдала мне свою девственность. Похоже, единственное, что у тебя было.
Хлопок ударил по барабанным перепонкам залпом из всех орудий.
Феликса пошатнулась, опираясь о стол. Его свитер остался на том же месте.
Проклятье, Дейвил!
"Проклятье, Феликса".
Эпизод 33. Ошибка?
Феликса стояла на одном месте уже целую вечность. Приложив ладонь ко лбу, смотрела сквозь пол, куда-то за пространство и время, пока липкий холод не пробрался под одежду.
Хватит здесь стоять. Надо вернуться в башню, и желательно без свидетелей. Она знала, что выглядит неважно: помятая, растрепанная, с размазанной по лицу помадой. Поползет масса слухов, если кто-то ее заметит.
Осторожно выглянула за дверь. Слева коридор упирается в галерею. Оттуда донеслись звонкие голоса. Справа есть выход на узкую лестницу, по ней подняться на третий этаж и перейти в крыло с башней старост.
Она так и поступила. Один раз пришлось спрятаться в нише за статуей горгульи, чтобы не попасться на глаза синим. Какого-то черта они решили прогуляться здесь шумной компаний, рядом с крылом, в котором находится ее башня.
Вжавшись в стену, забывала дышать. Крылья горгульи удачно отбрасывали тень на лицо Феликсы, и ей удалось остаться незамеченной.
Залетев в башню, прижалась спиной к двери. Ей никогда прежде не было настолько страшно попасть кому-то на глаза. Наверно, так себя чувствуют шпионы, выполняя задания на вражеской территории.
Напряглась, с запозданием обегая взглядом гостиную. Шум воды подсказал, что можно расслабиться и спокойно подняться наверх, не боясь столкнуться с Дейвилом.
Боялась его?
Нет, конечно нет. Просто не хотела его видеть. Не сегодня точно.
Он умеет говорить обидные слова, преподнося их как нечто нормальное. Тоном прописной истины. Как сегодня. И она пока не придумала, чем ему ответить.
Села на кровать в немом ожидании, когда Дейвил освободит ванну.
Интересно, он жалеет о… о сексе с ней?
"Боже, это даже в мыслях звучит абсурдно".
И все же факт состоявшийся. Она и он. Два врага, поддавшиеся эмоциям и совершившие ошибку.
Ошибку? Она сожалеет?
В ванне повисла тишина.
Феликса напряженно прислушивалась, чтобы не пропустить щелчок замка. Пальцы смяли край юбки. Она смотрела на дверь, словно могла увидеть сквозь нее. Специально села в другой стороне от зияющей дыры, чтобы он случайно не заметил ее, а она — его.