Читать интересную книгу Дочь мадам Бовари - Наталия Миронина

Проводив Берту и дождавшись того, как она скроется за матовыми стенами паспортного контроля, Саня сел в машину и опять медленно поехал в сторону города. На полпути он остановил машину на обочине шоссе, сам поднялся по осыпающимся дюнам и вышел на берег моря. Разговор с Бертой, тишина, шелест воды – все это сделало его вдруг спокойным, уверенным и разумным. «Так и должно быть. Нельзя же жить как раньше, не думая о прошлом и не отвечая за будущее. Нельзя жить только настоящим. Это – несерьезно». Саня еще немного побродил по берегу и поехал, но не домой, а в офис – как никогда ему хотелось работать – ведь все, что он делает сейчас, делается ради будущего его семьи, ради Берты. И еще он вдруг понял, что полагаться в этом деле можно только на себя и свои силы.

В самолете Берте не спалось. Она наблюдала за розовыми облаками, стелившимися над Балтикой, и вспоминала первое свидание с Саней.

В тот день они встретились после школы – в кои-то веки девятиклассницу Берту отпустили рано с уроков, собственно, как и остальных учеников, – в школе намечалось какое-то мероприятие. Берта, предвкушая свободный день, шла не спеша. Времени, которого так ей обычно не хватало, вдруг оказалось слишком много. «Можно быстро пойти домой, сделать все уроки, позаниматься английским, сходить в химчиcтку – бабуля просила вчера, а потом…» Берта знала, что «потом» не будет. Она, жившая по строгому распорядку, вдруг ощутила тоску. Сплошные правила делали жизнь деятельной и напряженной, но все же немного бедной. У Берты не было главного богатства – свободного времени, того самого, которое тратится на пустые и приятные разговоры, на абсолютно бессмысленные и восхитительные прогулки, бесцельные визиты в магазины. Берта вдруг замедлила шаг и… свернула в переулок. Она не пойдет домой. У нее ровно три часа, которые она должна была провести в школе. А поскольку ее отпустили, она пойдет гулять. Пойдет туда, где белый песок, в котором притаились круглые сосновые шишки, так некстати врезающиеся в пятки, где одиночные серые валуны, словно выпуклый пунктир, выстроились вдоль берега, туда, где прозрачная волна даже в очень теплый день обжигает холодом. Там никого нет, но там много света, пространства и много свободы. Добралась до берега она быстро – не хотелось тратить время на город, хотелось идти по берегу скорым шагом и чтобы в лицо дул резкий ветер.

Как она и ожидала, берег был пуст. Сосны охраняли это место от шума города, его дорог и шоссе. Берта плотнее застегнула куртку, сунула руки в карманы и зашагала быстрым шагом в сторону старого маяка. Старый маяк, этот вечный ориентир гуляющих, стоял далеко на косе, за портом. Никто туда никогда не доходил, но все как один всегда произносили: «Так, быстрым шагом, прямо до самого маяка!» Влюбленные туда ходили, поскольку в этой почти бесконечной прогулке можно было выяснить все, о чем мешал договориться город с его суетными звуками и обилием знакомых лиц – казалось, тебя подслушивают все, кто может, и по выражению лица определяют степень размолвки или влюбленности. К маяку ходили «за здоровьем», бодрым, спортивным шагом. И еще в этих прогулках бок о бок с морем было что-то, что приобщало людей к природе.

Берта шла быстрым шагом и наслаждалась. От восторга, что ей одной сейчас принадлежит это мощное морское пространство, захотелось вдруг подпрыгнуть и что-то закричать. Берта оглянулась и, никого не увидев, прокричала:

– А-а-а! – Выплеснув энергию, она ускорила шаг, вдыхая пряный воздух.

– Ну, ты даешь! – неожиданно прозвучало из-за ее спины. Она испуганно оглянулась – откуда-то из-за дюн на велосипеде вынырнул Саня.

– А ты не подслушивай. И не подсматривай! – Берта не смутилась, она расстроилась. Ей совершенно не хотелось компании. Даже такой – симпатичной, вежливой, предупредительной и явно в нее влюбленной. Она хотела побыть одна. Но как сказать об этом?

– Сбежала с уроков?

– Нет, отпустили.

– А-а. А куда идешь? К маяку?

– Сань, тут можно только идти к маяку.

– Ошибаешься, можно в другую сторону, там лес, устье реки и дамба. Там можно посидеть, развести костер.

– Сань, у меня времени на костер нет. Мне бы просто воздухом подышать.

– Тогда дыши. – Саня лихо развернул велосипед и добавил: – Ладно, ты гуляй, а я по дюнам поеду, если что – кричи, спасу.

Он исчез, а Берта вдруг поняла, что Саня все это время следовал за ней, а выскочил из дюн на ее крик, испугавшись, что что-то с ней стряслось.

Сейчас в самолете она, вспомнив эту историю и тогдашнего Саню, подтянутого, крепкого, сероглазого, вздохнула. Мелькнула мысль: «Я нравлюсь красивым и интересным мужчинам, но они-то мне не нравятся. Вернее, я не влюбляюсь в них. Может, я вообще не способна любить?» С этой смешной и одновременно пугающей мыслью Берта заснула.

Согласно теории антрополога Данбара, обычно число социальных связей, которые человек может поддерживать, равно ста пятидесяти. Правда, наиболее активные особи – ввиду особенности их характеров, общественного статуса и уровня интеллектуального развития – умудряются довести это число до двухсот тридцати. Но эти гиперактивные создания, как правило, для своего же окружения создают множество хлопот. Наблюдая за Егором, Берта понимала, что теория Данбара, ограничивающая количество человеческих контактов, терпит крах. Складывалось впечатление, что Егор умудрялся общаться с половиной населения Лондона и ближайших окрестностей. Двери его дома не закрывались – там обязательно кто-то завтракал, обедал, ужинал, устраивался на ночлег, скрывался от разгневанной второй половины или просто в глубокой задумчивости сидел на старых мраморных ступенях и обозревал лужайку с нелепой каменной вазой посередине. Берту это забавляло, но до тех пор, пока все эти «социальные связи» не вставали на пути ее планов. Нельзя было допускать, чтобы в поле пристального внимания Егора попал кто-нибудь еще.

По возвращении в Англию Берта потратила неделю на обдумывание сложившейся ситуации. А подумать было о чем – учиться оставалось полтора, а с дипломом – два года.

Ее жизнь теперь строго делилась на рабочую неделю и уик-энд. Всю неделю она проводила в Бате, а на уик-энд уезжала в Лондон к Егору. Там, в его доме, она, не раздавая никаких авансов и с радостного согласия Егора, устроилась в маленькой комнатке на втором этаже.

– Здесь раньше была гардеробная. Видишь, окошко совсем маленькое и помещение узкое, – объяснил ей Егор.

Она видела – это самое стрельчатое окошко ей больше всего и понравилось. Маленькая кушетка служила ей спальным местом, старые комод и шкаф она забила своими вещами. Теперь в Лондон она могла приезжать налегке, не боясь капризов английского климата. Такой распорядок ей самой нравился – Бат она уже знала как свои пять пальцев, все вековые достопримечательности были изучены, лица небольшого городка примелькались, а возможности подработки были ограниченны. Теперь в колледже она, сохраняя прежнюю активность, старалась заниматься более масштабными проектами – от мероприятий ниже городского уровня Берта под любыми благовидными предлогами отказывалась. Но уж если ей поручали дело, то все могли быть уверенными, что эта русская студентка справится лучше всех. Берта обратила внимание, что все более или менее важные посты в городе заняты женщинами. Все руководящие дамы были как на подбор – коренастыми, плотными, с невыразительными короткими прическами и одевались во что-то фиолетово-шерстяное. Берта понимала, что шансов остаться поработать в Англии после учебы у нее немного, но все же прикладывала для этого массу усилий. Она специально одевалась в такие же дурацкие возрастные костюмы, ходила без каблуков, задавала начальницам массу вопросов, подчеркивая тем самым свое уважение. По роду занятий Берта чаще всего контактировала с чиновницами из городского учебного совета, инспекторшами и руководительницами городских культурных проектов. Очень скоро пошли слухи, что «эта русская очень толковая, скромная, а если сплетни и ходят, то их распускают те самые мужчины, которые, как известно, ни одной юбки пропустить не могут». Еще через какое-то время Берта осторожно пожаловалась, что в ее стране, где у нее остались бабушки, дедушки и отец, ситуация сложная. Чтобы помочь семье, она согласна почти на любую работу в Англии – говоря «почти», Берта лукавила. Она хотела работать в канцелярии по приему русскоязычных студентов. Платили там неплохо, работа была простая, и кому, как не ей, было сподручно работать с соотечественниками. Берта понимала, что эти два года пролетят незаметно. А значит, уже сейчас надо думать о будущем. Впрочем, запасных вариантов было два – продолжить обучение в одном из университетов или выйти здесь замуж и, поднакопив денег и сил, вернуться в Россию для осуществления своей мечты – славы и власти. Или хотя бы славы.