Читать интересную книгу Ричард Длинные Руки – штатгалтер - Гай Орловский

Я отряхнулся, нельзя выглядеть, как повалявшийся в мокрой траве пес, пошел к монастырю неспешно и вальяжно, я не должен быть спешащим, спешащий незнакомец всегда выглядит подозрительно.

Группа священников на краю карьера заглядывает опасливо вниз, один что-то рассказывает пронзительным голосом. Только по этому голосу я и узнал Ульфиллу, хотя вроде бы такой же худой, сгорбленный, но даже на расстоянии ощутилась его неистовая сила, не просто заметно возросшая за это время, а просто не знаю, как и назвать эту грозную мощь…

Меня заметили, хотя я старался двигаться как можно тише, начали оборачиваться. Священники меня не интересовали, а вот облик Ульфиллы снова заставил все тело напрячь мышцы как перед прыжком через пропасть.

При первой встрече это был толстый и румяный деревенский попик, похожий на неопрятный стог сена с мордой шарпея, потом резко исхудал, и я видел его изможденным, с сухим блеском глаз и яростным нетерпением во всем облике.

Сейчас же тот Ульфилла показался бы рядом с этим, как слиток сырого металла рядом с таким же слитком, но уже прошедшим ковку. Ульфилла не просто выглядит вождем, как ощутил я всем существом, он в самом деле стал им, превратился во властителя душ и пророка новой жизни.

Я поклонился.

– Отец Ульфилла.

– Сэр Ричард, – ответил он.

Священники люди чуткие – для них наша встреча с Ульфиллой, как две тяжелые и огромные на полнеба грозовые тучи, несущие в недрах громы и молнии, – торопливо поклонились и быстро-быстро удалились в сторону монастыря.

Ульфилла рассматривал меня хмуро и недружелюбно.

– У меня к вам серьезный разговор, отец Ульфилла, – сказал я.

– Слушаю, – ответил он с той же непримиримостью.

Я огляделся по сторонам.

– Может быть, уединимся где-то в келье?

– Для разговора любое место угодно Господу, – отрезал он. – А келья для других нужд.

– Хорошо, – сказал я, – хорошо, отец Ульфилла. Как скажете. Кстати, мне наконец-то удалось понять, почему вы так упорно и постоянно называли меня Антихристом!

Он сказал мрачно:

– И почему?

Я перекрестился и ответил пламенно:

– Из-за моего рвения к Творцу нашему и жажды служить Ему и только Ему!.. Я настолько предан Ему, что не замечаю никого больше!.. Он велик, безупречен и совершенен, и настолько свят, что ничто земное и плотское не в состоянии коснуться даже Его имени!..

Он смотрел на меня исподлобья зло и недоверчиво.

– К чему такие речи?

– Я вспомнил, – сказал я, – что и вы, святой отец, так много сделавший для церкви, всегда говорите только о нашем Творце и не упоминаете Иисуса!

Он нахмурился.

– И что?

– Вы великий провидец, – воскликнул я вдохновенно. – Я раскрыл заговор, как враги нашей веры пытаются вбить клин между нами и Господом!.. Как вы еще тогда все прозрели дивно и точно!.. Отец Ульфилла, только вы с вашим нравственным авторитетом можете остановить гнусный поклеп врагов нашего Господа на его чистоту, святость и безупречность поведения!..

Он наклонился вперед, даже руки начал вытягивать вперед, но спохватился и спрятал их в рукава, руки натруженные и мозолистые, словно каменщиком работает чаще, чем священником.

Глаза, как я заметил, остались злыми, а взгляд недоверчивым.

– Кто старается такое сотворить? Разве это возможно?

– Увы, – ответил я, – оказалось возможно. И не знаю никого, кому было бы по плечу остановить это… Хотите подробности?

Он слушал внимательно и с прежним недоверием, а я рассказал подробно, что теперь, когда мы начали терять любовь Господа, враждебные нам ангелы обнаглели и начинают уже напрямую вредить человеку. Я еще не выяснил, кто это затеял, один это ангел или группа, но их позиция становится все сильнее, а у людей против них совершенно защиты нет.

Его лицо сперва менялось, затем застыло, только во взгляде полыхает яростное пламя.

– Отец Ульфилла? – спросил я.

Он тяжело вздохнул, посмотрел на меня с ненавистью.

– Ты зло, я тебе не хочу верить… Однако в соседнем графстве огонь упал с неба и сжег один небольшой дом вместе с семьей богобоязненных и праведных людей.

– Это несчастье, – сказал я осторожно и перекрестился. – Пусть Господь примет души благочестивых людей.

Он зло зыркнул на меня.

– Несколько человек клянутся, что видели огненную фигуру в небе!

– Ого, – вскрикнул я. – Значит, они пробуют и тут?

– Что, – спросил он с нажимом, – пробуют?

– Враг осмелел настолько, – пояснил я, – что пытается проверить, насколько Творец все еще любит человека!..

Он произнес патетически:

– Но кто осмелится выступить против Творца?

Я ответил с горечью в голосе:

– Не против Творца, в том все и дело. Против его любимого детища, которого Всевышний поставил выше ангелов.

Он проговорил зло:

– Но не смеют и против людей…

– Не смели, – уточнил я. – Но если сам Творец отвернулся от нас? Будет ли защищать человека? Враг пытается это понять перед тем, как обрушить на людей всю свою ужасающую мощь!

Он вперил в меня злой взгляд.

– Враг нас испытывает?

– Как всегда, – ответил я. – Но на этот раз испытывает и терпение Господа. Если тот уже перестал вступаться за нас…

Он перекрестился.

– Господь нас не оставит!

– Хорошо бы, – пробормотал я. – Отец Ульфилла, как вы знаете, я вас никогда не любил и все еще не люблю. Но признаю, только гигант вроде вас может встать на пути Врага, старающегося вбить клин между Творцом и человеком. Человек прост и ленив, ему проще думать, что Творец близок к нему не каким-то непонятным духом, а плотью! И что Господь наш осеменил деву Марию, а то и еще кого-то, только те дети не проявили себя так ярко, как Иисус… Такой Творец ближе к пониманию простого человека, что еще не весь вышел из тьмы язычества!

Он весь раздулся в гневе, глаза вспыхнули грозным огнем, я ощутил на себе ненавидящий взор и похолодел от предчувствия провала моей миссии, но Ульфилла взял себя в руки и только процедил с ненавистью:

– Человек дик и ленив… Сколько ни тащи к свету, стремится вырваться и снова в теплое болото!

– Но тащить надо, – сказал я быстро. – И помнить, что Враг вредит постоянно, меняя способы. Отец Ульфилла…

Он посмотрел бы на меня с ненавистью большей, чем раньше, если бы такое было возможно.

– Я встану на пути Врага, – провозгласил он таким голосом, словно я превратился в толпу народа на городской площади, – и сокрушу его лживую силу!

– И Творец снова обратит к нам свое милостивое лицо, – сказал я торопливо. – Эта наша цель!

Он произнес надменно:

– Это моя цель!.. А какова твоя, еще не знаю.

– Главное, – сказал я искательно, – остановить Врага. Сочтемся славою, ведь мы свои же люди! И пусть нам общим памятником будет построенный в боях с Врагом Дворец Небесный… Отец Ульфилла, мне нужно спешить на свой крохотный участок сражения. Теперь я спокоен, ваша чистота и ярость встанут на его пути непробиваемой стеной!

Я чуть наклонил голову, слишком кланяться перебор, я – король, повернулся и быстро пошел в обратную сторону.

Часть третья

Глава 1

На обратном пути старался сообразить, что это будет за христианство без божественности Христа. Если, конечно, у нас с Ульфиллой все получится. Еще Гейне сказал, что христианство без Христа – нечто вроде черепашьего супа без черепахи.

Что ж, тем хуже для христианства. Я не хочу, чтобы религия была хоть немножко языческой. Ницше сказал, что само слово «христианство» основано на недоразумении. Был только один христианин, и тот умер на кресте.

Но Ницше был сумасшедшим, он и кончил в психбольнице, ссылаться на его авторитет – дурной тон. Думаю, христианство так и останется христианством, только слегка понизится статус самого Христа в глазах простого и недалекого народа. На самом же деле это не понижение, а как раз повышение. Одно дело – сын Бога такой вот умный и все понимающий, он и должен быть таким, мы бы удивились, будь он посопливее, другое дело – сам человек, сын простого плотника, поднялся до таких высот понимания и прозрения.

Это значит, и другие могут. То есть мы можем. Творец как раз и хотел, чтобы люди выросли, поумнели и встали с ним вровень. Потому Христос-человек должно звучать более гордо и возвышенно, чем Христос-Бог.

Надеюсь, Ульфилла это сообразит, пусть и не сразу, а если нет, нужно будет подсказать. Или самому со своей точки пространства начать проводить эту идею. Возможно, от меня пойдет еще лучше, чем от Ульфиллы. А то вот взялся за браслет, но горше ожидания дикой боли во всем теле и тяжести в желудке эта трусливенькая такая мысль: а не потому ли все спихнул на Ульфиллу, что сам боюсь бросить вызов общественному мнению, хотя и знаю, что нет ничего более косного и консервативного, чем общественное мнение…

На этот раз я словно бы вывалился из расположенного на высоте окна, ударился о землю с размаха, как выпавшая из клюва летящей цапли большая толстая лягушка. Тело скрутила злая судорога. Я скрутился в калачик от острой рези в желудке, потом с усилием привстал, опираясь руками о землю, стыдно лежать, пусть даже голова кружится, а в ушах звон, пусть перед глазами все плывет и кружится, нужно продержаться еще чуть…