Читать интересную книгу Возвращение к любви - Георге Георгиу

Жувалэ стонал, был бледен, холодный пот выступил на лбу. Затуманенным взором он глянул на Валю, не узнавая ее. Валя внимательно осмотрела его: пульс едва прощупывался, сильно упало давление, живот вздулся… «Разрыв селезенки или печени», — мысленно поставила она диагноз. Несколько секунд сидела неподвижно, глядя на страдальческое лицо старика. Хоть бы хирург приехал скорей!..

А если он задержится? Если приедет слишком поздно?

— Приготовьте к операции, — сказала она медсестре.

Старика перевезли в операционную.

Снаружи не доносилось ни звука, словно само время приостановило свой бег. Стояли наготове две медсестры, которые должны были ассистировать ей, а Жувалэ неподвижно лежал под белой простыней, с восковым лицом. «Будто уже мертв!» — на какую-то долю секунды испугалась Валя.

— Пульс? — тихо спросила она.

Медсестра кивнула головой — есть!

Валя взяла в руки холодный скальпель и глядела на него, будто раздумывая — понадобится он или нет?

В этой гнетущей тишине послышался скрип двери. Валя обернулась и увидела Могу в белом халате. Он остановился на пороге, слегка наклонил голову в знак привета или, может быть, одобрения, и Валя сразу почувствовала себя спокойно и склонилась над больным…

Вскоре Мога покинул операционную, но Валя не заметила его ухода.

…Хирург из Мирешт прибыл, когда операция подходила к концу. Валя почувствовала, что он вошел, но даже не повернула к нему головы. Она боялась сделать хотя бы одно лишнее движение.

— Селезенка? — спросил хирург.

— Я удалила ее, — ответила Валя, с трудом шевеля языком.

Только этими словами они и обменялись до окончания операции.

Валя еще стояла у постели больного, а в ее кабинете собрались четверо мужчин, присутствие которых было бы полезнее ей, чем Жувалэ.

Хирург из Мирешт был в восторге от спокойствия Вали и ее мастерства. «Ювелирная работа!» — повторял он, объясняя остальным особенную трудность операции в условиях сельской больницы, где ограниченные возможности и лишь в исключительных случаях можно решиться…

— Что там говорить! — сказал Мога. — Валя наш ангел-спаситель.

Михаил, улыбаясь, слушал похвалы своей жене. Он радовался, что ей удалась операция. Вспомнил о ее мечтах поработать в крупной клинике… Но с некоторых пор Валя не заводила об этом речи. «Неужели она отказалась от своей мечты?» — спрашивал себя Михаил. Они давно уже не разговаривали о Валиных планах. Его охватило чувство вины перед женой — слишком уж он был увлечен собственными проблемами.

А «ангел-спаситель» в это время сидела на стуле у изголовья Жувалэ. Вале просто не верилось, что это она всего несколько часов назад говорила Павлу о своих сомнениях. И вот нашла в себе силы решиться на такую операцию. Валя была счастлива, что спасла старого мастера, и он еще много лет сможет дарить людям красоту своего искусства.

Незаметно для себя она принялась поглаживать руки, словно лаская их в благодарность за проделанную работу.

Появился хирург, пришедший проверить состояние больного. Он сказал Вале, что в его присутствии нет нужды и он уезжает — завтра ему тоже предстоит с утра сложная операция. Валя проводила его в свой кабинет, где их ждали Мога, Михаил и Павел.

— Моим мужчинам лучше было бы отправиться домой, — сказала она им после отъезда хирурга.

— Хорошо, Валя-Валентина, — Михаил обнял ее и поцеловал в щеку. — Ты смелая девочка, по общему мнению мужчин, — ласково добавил он.

Лишь оставшись одна, Валя почувствовала, как она устала. Она шагала по комнате; чтобы прийти в себя, остановилась у окна и при свете уличных фонарей увидела веселый рой танцующих в воздухе снежинок. За их игрой Валя пыталась разглядеть скорое и щедрое весеннее цветение. В эту минуту ей захотелось поторопить весну, как будто с ее приходом решились бы все ее вопросы. Выйдет из больницы старый Жувалэ, к которому Валя испытывала сейчас еще более глубокую симпатию, она сделает все, чтобы он как можно скорее поднялся на ноги. Благодаря ему она почувствовала себя настоящим врачом.

Лишь бы весна пришла поскорей, увлекла Михаила своей суматохой, отогнала его сомнения и волнения. Укрепился бы и Мога на новом месте, и Фабиану, быть может, она принесет тепло.

Но за окном валил снег, укутывал промерзшую землю, и казалось, что зима очень довольна собой: скольким людям не дает покоя своими метелями, перекрывает все дороги белыми сугробами.

Валя оторвалась от окна, вышла из кабинета и направилась в палату, где лежал Жувалэ. Постояла, прислушиваясь к тому, как дышит спящий. И снова ее охватило чувство полного счастья, отогнавшее усталость.

Когда Валя снова вернулась в кабинет и увидела там Могу, она встревожилась:

— Что случилось? Вы ведь вместе пошли домой?

— Именно так, — успокоил ее Мога. — Мы хотели устроить небольшой пир в твою честь, но нам не хватает тебя. И мы решили устроить его здесь. Сейчас придут остальные.

— Мужчины вы мои, мужчины! — добродушно усмехнулась Валя. — Да будет так! Ради вас я нарушу больничный устав.

Мога посмотрел на нее с нежностью.

— Скажи, откуда у тебя столько сил, твердости? Когда я увидел тебя над Жувалэ, увидел твое спокойствие и уверенность, я позавидовал тебе. Честное слово! Я не видел тебя рядом с больными с той поры, как ты спасла Матея.

— Он пишет? — спросила Валя, чтобы сменить тему.

— Ему некогда, — неожиданно улыбнулся Мога. — Он кавалер, у него уже есть девушка.

— Хорошая?

— Она из Пояны. Зовут ее Миоара, — ответил он с той же улыбкой и опять заговорил о том, что его интересовало в эту минуту. — Когда ты была в операционной, да и весь этот вечер я думал, что, наверное, совершил ошибку, оставшись холостяком… Я убеждал себя, что не смогу полюбить еще раз, что обязательно придется притворяться, что люблю жену, а все мои мысли будут с той, первой любовью. Со временем душа очерствела. Я стал искать счастье в труде, труд стал моим другом, моей женой… Знаешь, как поется в солдатской песне:

Наши жены — пушки заряжены,Вот где наши жены.

В это время появились Михаил и Павел.

— О чьей жене идет речь? — спросил Михаил, услышавший последнее слово.

— О моей и его, — усмехнулся Мога, кивая головой на Фабиана. — И нам следовало бы взять себе беду на голову, что скажешь, Павел?

— Пожалуй! Чего нам не хватает?

— Шампанского, — подсказала Валя.

— Пожалуйста!

Павел открыл портфель, вытащил бутылку шампанского и торжественно, как на празднике, выставил на стол.

— А я и не знала, что ты волшебник, — засмеялась Валя. — Только прошу без артиллерийских залпов!.. А пока я сбегаю посмотрю, как там мой старик… А вы ведите себя прилично. Ладно?

Ее долго не было, а когда вернулась, все трое вопросительно глядели на нее.

— Я сделала ему инъекцию, — ответила Валя на их немой вопрос: — Эффект наркоза прошел, появились боли. В остальном все хорошо, дорогие мои! — она сделала паузу, глянула на них ясными, сияющими глазами. — Если бы вы только знали, как вы мне дороги! — произнесла она от всего сердца, подошла к Моге и расцеловала его в обе щеки, затем Фабиана и Михаила. Она казалась школьницей, которая выдержала трудный экзамен и теперь не знает как проявить свою радость…

6

Андрей Веля был занят. Фабиан решил подождать, хотя секретарша и предупредила его, что ждать придется долго, заседание только началось.

Но, к удивлению секретарши, заседание скоро закончилось. Следом за несколькими мужчинами, которых Фабиан не знал, появился и Веля, одетый по-дорожному — в пальто, с толстым шарфом на шее и в шапке. Увидев Фабиана, он пригласил его в кабинет.

Та симпатия, которую Веля питал к Фабиану еще со времени его службы в Мирештах, с годами не прошла, как случается иногда с людьми, некогда связанными между собой интересами службы, но давно не видевшимися.

— …Какая атмосфера в Стэнкуце? Как чувствует себя Мога, Лянка? Я слышал, что жена Лянки проделала труднейшую операцию и очень успешно… — Веля расспрашивал с таким интересом, словно долгое время отсутствовал и не был в курсе событий. Лишь в конце и как бы между прочим полюбопытствовал, как Фабиан разрешил дело с жалобами Мирчи.

— Мирчу отдадим под суд, — ответил Павел. И, прочитав в глазах Вели недоумение, продолжал: — Этот вопрос намного сложнее. Я сказал это Моге, повторяю и тебе. Речь идет о твоем и Моги отношении к этому делу, особенно о твоем. Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно положение в Стэнкуце, ты хорошо знаешь Могу, знаешь, что Мирча виноват. Но не принял соответствующих мер с самого начала, допустил, чтобы Мирча распоясался… Мы недооцениваем опасность, какую представляют для нашего общества типы, подобные Мирче! — с жаром продолжал Фабиан. — Если бы Мирча украл мешок кукурузы, он давно получил бы соответствующее наказание, не так ли? А то, что он чернит честного человека, покушается на честь целого коллектива — это ему ходит с рук! Мы сторонимся клеветников, не трогаем их, чтобы как-нибудь не попасть и самим в сферу их грязной деятельности. И они делают ставки на это…