расфуфыренные женщины, увешанные бусами.
Эти никогда не реагировали на наш приезд, сейчас встанут где-нибудь поодаль и начнут ругаться. Одна зелёная, друга полностью синяя. Сколько раз сюда приезжали, они всегда собачатся, только вот никто этого не понимает, кроме меня. Нет ничего страшней, чем ругань двух немых женщин с мощной телепатией. Даже лезть не буду в их головы, думаю, если попытаюсь, сразу убьет. Зачем только вместе ходят?
Навстречу выбежала орава детишек, закружила вокруг солдат, которые из оружия взяли только шоколад и несколько кремовых пирожных. "Весь огнестрел оставить в космолёте" — приказ Коршуна, так что в поселении мы ходили практически «голышом».
Арт с другими солдатами остались позади, а мы с Алисией двинулись вглубь деревни, между соломенных хижин и вычурных клумб с полу хищными бутонами.
Ну, наконец-то. Навстречу к нам вышел старейшина поселения — низенький сморщенный абориген в шелковых одеждах и бусах из мелких зубов колкозуба. У него была синяя кожа, предполагал, что такая же, как и у меня сейчас. Ха-ха. Давайте не поймём друг друга по-быстрому и мы свалим. Отчаянно хотелось встретить лицом подушку.
— Морган, он же зовёт нас куда-то, правда? — спросила меня пироженка, которая великолепно себя чувствовала в обществе аборигенов.
А их здесь была просто куча… толпа окружила нас, любопытно глазея на нового человека, который совершенно отличался от тех вояк, которые приходили к ним раньше.
— Хм… пироженка, ты хорошо себя чувствуешь? — с подозрением спросил я у Алисии, — Их мысли не причиняют тебе боли?
— Совершенно не причиняют, — Алисия улыбалась, подставив ладони любопытным детишкам, которые норовили прикоснуться к ее бархатной коже, — Я воспринимаю из мысли как поток, который идёт сквозь меня, не оставляя никакого следа. Но… я все равно не понимаю, что они хотят сказать мне. Будто образы пролетают перед глазами, но не могут оформиться.
— У меня то же самое, — кивнул я, — И это прорыв, понимаешь? Раньше всё было по другому — не было даже намека на образы…
На этот раз шаман повел нас не в ритуальную хижину, а куда-то в пещеру, на сводах которой были начертаны странные символы.
— Не разбирался, что они могут значить? — спросила меня Лиса.
— Не поверишь, но в этой пещере я в первый раз…
Шаман отрыл где-то несколько каменных табличек, деловито оглянул каждую из них, несколько отложил. Потом уделил немного времени, чтобы дать несколько подзатыльников излишне активным детишкам и выгнал тех из пещеры.
Мы остались наедине.
«Возьми», — уловил я сквозь поток быстрых образов у него в голове.
— Ого, он сказал слово, — поразился я.
— Я тоже его слышала, — с трепетом ответила Алисия, принимая табличку.
— А вот эту штуку я уже видел, — сказал я Алисии, — Он ещё тыкал вот в этого человечка с антенной на голове.
И в этот самый момент шаман ещё раз ткнул сухим пальцем в человечка, а потом сразу — В Алисию.
«Ты — он», — сказал он коротко, — «Вместе. Понять. Спасти».
Алисия повертела в руках табличку, взгляд ее стал задумчивым, на лбу появились морщинки мыслительного процесса. Если честно, я тоже загрузился. Неслыханный прогресс выбивал из колеи, но больше, конечно, похмелье. Ха-ха.
— Это не антенна, Морган, — вдруг выдохнула Алисия, — Это хвост. Этот маленький человечек с ручками и ножками — я.
Шаман вдруг неистово закивал, начав возбуждённо показывать пальцем то на Алисию, то на табличку, то на меня.
«Понять. Понять. Целое. Спасти», — пошло от него потоком и я, если честно, офигел. Этот человечек на табличке действительно был Алисией, а черточка на голове не антенна, а ее бесячий конский хвост!
— Они показали мне эту табличку ещё года три назад, пироженка. Ты понимаешь, что это значит?
— Да. Что они знали о том, что я прилечу, и что мы придем вдвоем. Они говорили что-то о едином целом, обо мне и тебе. Что мы должны что-то понять и спасти.
— Предполагаю, что именно. Но — как? Разве можно спасти планету нам вдвоем? Понятия не имею, и таблички ещё какие-то…
— Кто-то изучал эти письмена?
— Ага. Один жирный учёный, который понятия не имеет, что такое рыбалка. Он ещё заливал что-то о развитой наскальной живописи и утверждал, что это типа их исторических книг. Коршунов сказал развлечь его за это, а его чуть не сожрал твердокрыл. В нем сала-то на несколько десятков килограмм, он бы точно наелся…
— Кто?
— Твердокрыл.
— Морган, мне не до твоих шуточек. Если они знали, что я прилечу, значит, у них есть предсказатели будущего. И дело даже не в самом феномене предсказаний, а то, что они работают! Нужно сделать снимки этих рисунков и попытаться их расшифровать.
— А толку?
Пироженка посмотрела на меня не как пироженка, а как хищная кошка.
Ну, хорошо, признаюсь, виноват. Просто сегодня я не работник, даже после трёх доз детоксиканта мутило будь здоров.
— Толку не будет, если мы откажемся использовать наш дар, но с глубинной связью и расшифровкой этих письмен можно узнать не только то, что они хотят сказать нам, но и их историю!
— Не ори так, голова раскалывается…
— Буду кричать, — Алисия уперла руки в бока.
О как, вот это выкрутасы. Не сталкивался ещё с подобной тиранией… а в этом что-то есть… надо будет взять на заметку. У Алисии так блестят глаза, когда она злится…
«Женщина права», — прилетело ко мне от шамана.
У Алисии победно блеснули глаза.
— Я же говорила! — улыбаясь, воскликнула она.
— Давно хотела это сказать? — нахмурился я.
— Ага, — засмеялась пироженка.
— Ну, права, значит, права, — обречённо вздохнул я, — Давай фотографировать. Заодно и панораму снимем, чтобы тому жирдяю было, где развернуться.
Глава 28. Алисия. Кричать
Остаток дня просидела, изучая документы. Приходил Морган, с недовольным лицом попил со мной чай, потом лез целоваться. Нет уж, такого в графике не было, значит, и не положено. Хоть он и просил перенести вечерний аванс на более раннее время.
Снимки отдали Шарлю Эроле, учёному-антропологу, он хоть и специалист по земным письменам, но сказал, что нечто общее есть у всех развивающихся народов. Инопланетян это тоже касается. А я сидела за картой, изучая количество поселений туземцев и их маршруты передвижения.
Ни одного поселения в опасных секторах — это, по крайней мере, было логично. Но то, что туземцев было так мало не объяснялось ничем, всего несколько сотен тысяч по всей планете. Почему-то мне казалось, что когда-то их было больше. Ведь Омега, несмотря на все свои опасности, достаточно цветущая планета, не скупившаяся ни на урожаи, ни хорошую погоду.