Она улыбнулась и отцепилась от меня своим пристальным взглядом. На этот раз ее взор проследил за Мией, которая, в ожидании конца нашего диалога, прогуливалась по саду, периодически оттряхивая цветы от попавшего на них снега.
— Ты обладаешь большой силой, Рэвери, но умеешь при этом дружить с обычными людьми, общаясь с ними на равных. Твоя подруга не умеет управлять энергией, и, скорее всего, никогда не научиться, но для тебя она все равно останется близким человеком, так ведь?
— Да, вы правы.
— Ты умна и добра, и пусть в тебе могут скрываться человеческие пороки, они находятся где-то глубоко внутри, закопанные под дружбой и состраданием. Можешь рассчитывать на мой голос, моя дорогая, и я искренне надеюсь, что это решение принесет в мир хотя бы небольшую крупицу тепла.
После этих слов она, неожиданно, крепко обняла меня. Несколько секунд я находилась в легком, но приятном ступоре, в то время как моя собеседница встала, и взяла обратно в руки небольшую чашу с жидкостью, продолжая поливать цветы.
— Вессия, могу ли я задать вам один вопрос? — поинтересовалась я, вспомнив слова Гелиаса.
— Конечно, Рэвери, спрашивай.
— Мне сказали, что вы хорошо знаете другие расы. Вы правда думаете, что я человек? Все-таки мне неизвестно, кем был мой отец, его род назывался Аркемез, может быть он…
Я не закончила фразу. Пусть у меня и имелись догадки, что он может быть дефиксом, но сейчас, подумав над этим, стало очевидно, насколько это маловероятно. Подобные особенности внешности и образ жизни обязательно были бы упомянуты моей мамой.
— Я догадывалась, что ты спросишь у меня. Увы, мне неизвестно, кем был твой отец, ибо такое слово слышу впервые, но могу с уверенностью сказать, что абсолютно все черты твоей внешности соответствуют человеческой. Гипотетически, твой отец мог относится к расе, близкой к вашей по внешнему виду, но отличающейся своими сверхъестественными способностям, и на ум мне приходят лишь дейры, которые проживают намного севернее отсюда. Другое дело, что ни они, ни люди, не обладают бессмертием и вечной молодостью, поэтому ответ на этот вопрос тебе придется искать самостоятельно. Мне очень жаль.
— Ничего… страшного. Все равно спасибо.
— Кстати говоря, ты сказала, что прочитала мои символы, но ты ведь не знаешь нашего языка, так?
— Да, вы уж извините, это было излишнее любопытство. Не знаю, как, но я могу разговаривать на чужих языках и читать непонятные символы, порой даже не осознавая этого. Как-то это происходит само.
— Уверена, Гелиас найдет этому объяснение. Удачи тебе, Рэвери, рассчитываю на то, что ты сможешь договориться с советниками.
Я кивнула и направилась к Мие. По моей улыбке она поняла, что на моем счету еще одна маленькая победа.
— Итак, два голоса у нас уже есть? — спросила она.
— Да, остался всего один. Самое время поговорить с Фелингером.
Снова длительный спуск вниз через те же самые помещения. Время же близилось к вечеру, и до голосования оставалось не более пары часов. Фелингер с самого начала показался мне наиболее адекватным дефиксом, и я рассчитывала на то, что получить его голос будет значительно легче, чем у оставшихся двоих.
— О чем вы говорили с Вессией? — поинтересовалась Мия.
Я пересказала ей наш диалог.
— Неужели ты и правда сомневалась в том, что ты человек?
— Так были же причины…
— Ууу, подруга, ты меня разочаровываешь. Даже если у тебя и правда есть какой-то там необычный родственник, внутри ты все равно одна из нас. И даже не пытайся спорить! — она заранее упредила меня, увидев, как я открыла рот. — Человек и все тут, мне лучше знать.
— Да, конечно, как скажешь, — ответила я после недолгого молчания.
Мне было приятно слышать подобные подбадривания от Мии, но в действительности ли я могу быть просто человеком? Одни дефиксы подтверждают это, другие опровергают, ведь люди не могут обладать похожими способностями. Придя сюда, у меня, к сожалению, не получилось найти ответ на самый важный вопрос, и, вероятно, получить его я смогу только найдя своего отца, который, возможно, тоже может быть бессмертным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Как ты думаешь, чем она поливала те цветы? — спросила я у Мии, когда мы вышли из храма.
— Ты правда хочешь знать? — она загадочно улыбнулась.
— Вероятно, я уже знаю, но не понимаю, зачем.
— Все куда интереснее. Это кровь дефиксов, и она придает растениям жизненную силу и немного энергии, за счет чего они светятся и могут долгое время существовать даже без земли.
— Кровь… Дефиксов?
Я остановилась, впав в недоумение.
— Видела бы ты свое лицо! — она рассмеялась. — Расслабься, они не режут друг друга на части. Кровь у них в избытке содержится в организме, ее там даже больше чем у нас, но вот по свойствам она как-то отличается, тут уж не совсем поняла, слишком сложно. Вроде как дефиксы сливают часть своей крови поочередно, а потом восполняют ее запас, выпивая эту же жидкость у животных и потребляя продукты.
— Звучит как безумие, они поддерживают краски родного города своей же кровью, — прокомментировала я. — Удивительно как жизнь других народов может отличаться от нашей. К слову, кто тебе это все рассказал?
— Гелиас. Он ведь допрашивал меня пока ты восстанавливалась, присосался как пиявка, так что пришлось кое-что рассказать о тебе. А так как дремала ты очень долго, я тоже позадавала ему вопросы.
— Как бы он не присосался теперь ко мне, вместо обучения, — тихо сказала я себе.
Добравшись до округлого здания, мы застали Фелингера, спорящего с Ламиром. Их диалог был настолько громкий и ожесточенный, что вокруг собралась небольшая толпа. Пристроившись за парочкой слушателей, мы с Мией навострили уши.
— Поразительно, как внезапно ты забыл про последний случай, когда мы чему-то учили людей. У тебя совсем крышу снесло? — кричал Ламир.
— Я поступаю, согласно нашему закону, Ламир, и у меня нет никакого желания ссориться с тобой по этому поводу.
— У тебя нет желания? Да мне безразлично, что там творится в твоей башке, и если ты не готов поступить, как подобает руководителю, я возьму все в свои руки!
— Даже не смей! — кажется, Фелингер тоже начинал терять терпение. — Решение принимается исключительно голосованием, и я не допущу, чтобы кто-то шел против мнения большинства. Мы всегда уважали закон и традиции, а Гелиас вообще сказал, что…
— Гелиас сказал? Ты что, смеешься надо мной? Не спорю, он лучший эвиарт в Бринбурге, но его мнение… Ты и правда планируешь учитывать его голос? Этот проклятый червь интересуется лишь своими любимыми элементами, да экспериментами с энергией, ему глубоко плевать, что сделает человек с нашим даром во внешнем мире.
— Гелиас лучше нас всех разбирается в энергии, и если кто и способен подать ее так, как нужно, то только он.
— Да ты чокнутый, Фелингер! Как мы только могли избрать тебя на столь ответственный пост, ты же мягкотелая тряпка, которая не умеет принимать правильные и ответственные решения!
— Не перегибай палку, Ламир, не забывай, что власть еще в моих руках.
Ламир напряженно смотрел на своего собеседника еще несколько секунд, после чего выдохнул и расслабился, но, несмотря на это, злобы в его лице ничуть не убавилось.
— Как скажешь, — бросил он, и было совершенно точно понятно, с каким трудом ему дался спокойный тон для этой фразы.
— Не забывай, что мы учитываем не только голос Гелиаса, но и других важных дефиксов, включая нас, Калиоста и Вессию.
— Вессия такая же добродушная и мягкая тряпка, как и ты.
— Может быть, но в прошлом она отвергла немало людей, как и остальные.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Представляю, с каким трудом ей это давалось. Она явно самое слабое звено, и убедить ее не так уж и трудно. Ей не по силам правильно оценивать кандидатов, ведь эта женщина смотрит исключительно на мудрость. И знаешь, эта самая мудрость запросто может быть фальшивой, или недолговечной.
— Я ей доверяю не меньше чем другим.
— Посмотрим, какие будут последствия, тогда-то уж я напомню нашему городу, что пора бы задуматься о смене лидера. А пока, приятного вам вечера, мой уважаемый господин.