Кэрол устроила ей настоящий допрос: есть ли у нее дом, машина или другая собственность, где и кем она работает, сколько получает, кто ее родители, чем они занимаются, сколько лет дочери и на кого она похожа. Люба что-то понимала, что-то нет, пыталась отвечать и даже сама задавать вопросы. Видимо, ее ответы удовлетворили их, и на следующий вечер Майкл пригласил ее без сестры в ресторан, где они танцевали почти до самого закрытия. Он шептал ей что-то нежное на ухо, целовал ее щеки и губы, а когда они вернулись в гостиницу, попросил разрешения остаться на ночь. Люба с радостью согласилась. «Это мой шанс, – думала она, открывая дверь своего номера. – Я должна сделать все, чтоб ему понравиться. И тогда я уеду отсюда». Она прошла вперед и положила ключ на столик возле кровати. «Мне нужна эта замечательная девушка. Пусть потом кто-нибудь посмеет сказать, что я неудачник», – думал Майкл, глядя на ее узкую спину. Он подошел к ней сзади и крепко обнял. Они застыли на какое-то мгновение, потом Люба повернулась и провела указательным пальцем по его щеке. Эта скромная ласка показалась ему особенной, важнее объятий и поцелуев. «Еще», – попросил он ее. Она поняла не столько слово, сколько его чувство и погладила ладошкой по волосам, по лбу, обхватила его щеки и поцеловала в губы. По его телу прошел разряд. Он начал шарить по ее спине, видимо, искал застежку платья. Люба покачала головой и убрала его руку. Майкл вопросительно посмотрел на нее. Люба улыбнулась в ответ. Тогда он нагнулся, взялся за подол платья и стал тянуть его вверх. Люба забеспокоилась, что он сейчас снимет платье и увидит ее худобу. Она вывернулась из его объятий, быстро подбежала к выключателю и потушила свет. Теперь только уличные фонари мягко освещали комнату. Она вернулась обратно к Майклу и подняла руки. Он снял с нее платье и бросил, не глядя, в кресло. Люба осталась в нежно-голубой комбинации еще советского образца, хранившейся ею на особый случай. Он стал гладить ее плечи, груди. В девушке тоже проснулась страсть. Люба обвила его за шею одной рукой, а второй пыталась расстегнуть ворот его рубашки. Он рванул с себя рубашку так, что отлетела пуговица Майкл опустил Любу на кровать и с остервенением стал расстёгивать свои брюки. Наконец, ему удалось это, он выпрыгнул из них, смешно поднимая колени. Люба сбросила с себя комбинацию и плавки. Не дав Майклу даже снять носки, она притянула его к себе. Два горячих тела со стонами слились вместе.
В последний вечер накануне отъезда Майкла и Кэрол они снова пошли в ресторан. Майкл даже за столом держал ее за руку. Заиграла музыка, подошел красивый мужчина и пригласил Кэрол на танец. Майкл пригласил Любу. Когда танец закончился, Майкл не стал возвращаться к столу, а придержал ее на месте на середине танцевальной площадки. Заиграла тихая музыка, Майкл встал перед Любой на одно колено и сказал, держа ее за руку и смотря в глаза:
– Will you marry me? (Ты выйдешь за меня замуж?)
Люба поняла, что происходит что-то очень важное. Но что? Этих английских слов она не знала. Майкл достал из кармана брюк маленькую красную сафьяновую коробочку и открыл ее. Блеснул прозрачный камешек на золотом колечке. Люба все поняла.
–Yes, yes! – радостно сказала она и засмеялась, и заплакала.
Музыка заиграла громче, посетители ресторана зааплодировали им, и они стали танцевать танго только вдвоем. «Ну все, я уеду отсюда», – билась в голове Любы радостная мысль.
Очередное родительское собрание Рита начала с анализа успеваемости. На стене класса была вывешена большая таблица со всеми оценками, где красным выделялись двойки. После обсуждения кому из учеников какой предмет надо подтянуть и как это лучше сделать, перешли к несанкционированному руководством школы вопросу. Галя Майкова, очень ответственная девочка, отличница и гордость гуманитарного класса, была больна. У нее произошло отслоение сетчатки глаз. Она почти ничего не видела. Врачи запретили ей читать и писать, девочка могла только слушать, что говорит учитель в классе. Врачи сказали, что можно сделать операцию в клинике Федорова, но для этого нужны большие деньги. Денег у мамы, майора милиции, которая воспитывала дочь одна, не было. Вот Рита и решила обратиться к родителям за советом и за материальной помощью. Она рассказала собравшимся, что случилось с Галей, и родители живо откликнулись на эту беду.
– Сколько стоит операция? – деловито поинтересовался папа Сережи Кима, бизнесмен.
Валентина Петровна, мама Гали, назвала сумму. Привыкший руководить Виктор Ким подошел к учительскому столу и взял процесс в свои руки:
– Предлагаю сделать подписку в фонд Гали. Маргарита Владимировна, пустите листок бумаги по рядам. Кто может помочь, поставьте сумму, можно анонимно. Посмотрим, сколько у нас наберется. Листок пошел гулять по классу. Когда он вернулся к Виктору, тот подсчитал получившуюся сумму и сказал:
– Неплохо. Но еще недостает большой суммы.
Тут поднялась с места Марина Казеева, член родительского комитета школы:
– У нас на следующей неделе заседание родительского комитета школы. Я поставлю вопрос о помощи Гале Майковой. У директрисы есть родительские деньги, постараемся вытрясти из нее что-нибудь.
– Хорошо, спасибо. Есть еще какие-то предложения?
Поднялась мама Оли Гертер, врач по профессии. Она спросила Галину маму:
– Вы уже встали на очередь на операцию? Я могу сделать справку через облздрав о необходимости срочной операции.
– Спасибо, – растроганно сказала Валентина.
– Марина, вот Вам мой номер телефона, позвоните, когда будете знать, сколько денег выделит школа, я добавлю остальные. Сколько дней Вам придется прожить в Одессе? -обратился он теперь уже к Валентине Петровне.
Та развела руками.
– Недели две, – сказала врач.
– Я включу стоимость гостиницы в дотацию.
Родители восхищенно смотрели на Кима, Галина мама горячо благодарила его. Все поняли, что вопрос с Галиной операцией был решен.
В дверь класса заглядывали нетерпеливые ученики, приготовившие для родителей концерт – сюрприз. Они пародировали известных певцов и артистов. Галя Майкова изображала Аллу Пугачеву, и это здорово у нее получалось. Все готовилось в тайне от родителей, даже костюмы они делали сами под Ритиным руководством. Благодарные родители долго им аплодировали.
ЗЯ, встретив в коридоре Риту после заседания школьного родительского комитета, с обидой высказала ей, что все стараются тянуть в свой дом, то бишь лицей, а она наоборот – лицейские деньги тратит. Но вскоре она успокоилась и даже сама поверила в свое благородство, когда родительский комитет преподнес ей благодарственное письмо за помощь ученице.
Флеминг написал, что было бы