Читать интересную книгу ДМТ — Молекула духа - Рик Страссман

Филиппу было гораздо легче справиться с дважды слепой дозой 0,4 мг./кг., чем с дозой в 0,6 мг./кг., и он все хорошо запомнил. Во время этой сессии место действия расширилось, и стало включать в себя более масштабные явления.

Безжалостные царапающие, хрустящие визуалы продлились недолго. Потом я оказался над очень странным ландшафтом, похожим на Землю, но не земным. Какие-то горы. Все было очень дружелюбным и манящим. Все было настолько реальным, что я открыл глаза. Когда я открыл глаза, эта сцена наслоилась на палату. Я закрыл глаза, и мне больше ничего не мешало. То, что я видел, напоминало очень яркий постер, но выглядело гораздо более сложным. Я парил на высоте нескольких миль. У меня было очень четкое ощущение того, как я это делаю, а не только визуальное восприятие. Там были какие-то телескопы, или микроволновые тарелки, или водонапорные башни с антеннами. Хотел бы я взять тебя за руку и показать это тебе. Огромный горизонт. Солнце было другим, другого цвета и оттенка, чем наше солнце.

Давайте завершим эту главу описанием мира ДМТ, очень сильно напоминающего наш мир, сделанным Шоном. Этот мир совсем не был связан с палатой 531, и кроме Лоры и меня, там встречались и другие люди. Мне нравится этот пример, потому что он позволяет перейти от материала, описанного в этой главе, к следующей. Другими словами, это «где-то еще», с «кем-то еще» и там «что-то еще» происходит. Но этот мир настолько похож на наш, что его чуждость не сразу можно распознать.

Мы более подробно рассмотрим опыт Шона чуть позднее. Сейчас нас интересует то, что она рассказал нам после третьей дозы 0,3 мг./кг. ДМТ во время изучения толерантности. В качестве дополнения, перед последней четвертой инъекцией, он сказал:

О, да, там были люди и проводники. Я был с мексиканской семьей, на крыльце дома в пустыне. Снаружи был сад. Там были дети, и все такое. Я играл с детьми. Я был членом семьи. У меня было ощущение, что сзади меня или где-то неподалеку стоит старик. Я хотел с ним поговорить, но он каким-то образом дал мне понять, что сейчас важнее поиграть с маленькой девочкой. Атмосфера была расслабленной и доброжелательной. Все, что происходило, казалось таким естественным и целостным. Это совсем не было сном. Я подумал — это совершенно обычный день. Потом я остановился и подумал — нет, я же в трипе.

Там были и чернокожие, они тянули меня. У меня было любопытное ощущение того, что меня экстрагируют. Это было неприятное ощущение. Меня куда-то звали.

Пытаясь удержать его ход мыслей, я предложил: «это похоже на книги Карлоса Кастанеды».

Правда? Нет, я об этом не подумал.

Возможно вам покажется, что эти видения на самом деле не такие уж и странные. Нам всем снятся странные вещи и места. Но наши добровольцы не только видели все это, но и ощущали непоколебимую уверенность в том, что они действительно были там. Когда они открывали глаза, реальность накладывалась на то, что они видели.

Они не спали. Их осознание было чрезвычайно обострено, и они могли решать, что делать в этом новом пространстве. Удивительно, насколько часто я слышал от них: «я оглянулся по сторонам, и увидел…».

Эти истории также начали раздвигать мои границы как клинического психиатра и исследователя. Я редко комментировал то, что люди рассказывали об этих невидимых царствах. Мне было трудно уследить за их мыслью, и я не знал, что сказать. Именно в этот момент я сильнее всего боролся с желанием рассматривать эти истории как сны, или как плод их воображения, усиленного ДМТ. С другой стороны, я также начал сомневаться в истинности моего представления о том, что происходило под воздействием ДМТ. Неужели люди действительно куда-то попадали? Что они видели?

Это не банальные вопросы. Как мы убедились, прочитав предыдущую главу, при работе с людьми, находящимися под воздействием ДМТ, нужна чувствительность, сопереживание и поддержка. Равнодушное, исполненное сомнения или скептическое замечание могло вызвать в человеке неприятное ощущение того, что им пренебрегают, что могло быстро привести к негативному или пугающему результату. Об этом говорит отрицание Шоном того, что его сцена с мексиканской семьей основана на воспоминаниях о книгах Карлоса Кастанеды. Он был вместе с ними. Это не было чем-то еще.

Помимо отслеживания опыта наших добровольцев и сопереживания им, мне также было необходимо помочь им понять, что с ними произошло. Когда дело касалось невидимых ландшафтов, нам всем было труднее понять, что именно происходит. Как мы увидим из следующих глав, это становилось еще более важным вопросом в тех случаях, когда контакты с существами доминировали во время сессии.

13. Контакты через завесу

Материал, содержащийся в этих двух главах — наиболее необычный и трудный для понимания. Когда мне задают вопрос «И что же ты открыл?», мне легче всего уклониться от ответа.

Просматривая записи, сделанные во время сессий, я постоянно удивляюсь тому, сколь многие из наших добровольцев входили в контакт «с ними», или иными существами. В том или ином виде это случилось как минимум с половиной из них. Для описания этих существ, объекты исследования использовали такие выражения, как «сущности», «существа», «инопланетяне», «проводники», и «помощники». Эти «формы жизни» выглядели как клоуны, рептилии, богомолы, пчелы, пауки, кактусы и фигурки из палочек. Я до сих пор поражаюсь, когда встречаю в своих записях такие комментарии, как «там были эти существа», «меня повели», «они быстро окружили меня». Кажется, что мой разум отказывается принимать то, что написано там черным по белому.

Возможно, мне так трудно принять эти истории из-за того, что они бросают вызов сложившейся у меня картине мира. Наш современный подход к реальности основан на осознании, находящемся в состоянии бодрствования, и на присущих ему методах и инструментах как на единственном способе получения знаний. Если мы не видим, не слышим, не ощущаем вкуса или запаха и не можем прикоснуться к чему-либо, находясь в нашем привычном состоянии сознания, или не можем воспринять это при помощи технологий, усиливающих наши органы чувств, этого не существует. Отсюда и существование «нематериальных» существ.

В противовес этому, туземцы, в силу особенностей своей культуры, находятся в постоянном контакте с обитателями невидимых ландшафтов и не испытывают трудностей при переходе из одного мира в другой. Очень часто они делают это при помощи психоделических растений.

Многие современные ученые твердо верят в духовное начало. Но эти же самые ученые переживают глубокий конфликт между своими личными и профессиональными убеждениями. То, что они говорят, и то, что они думают, может очень сильно противоречить друг другу. Трудно быть «объективным», говоря о сердце и духе. Ученые могут делить свои верования на части, и у них даже не появится мысль о том, чтобы найти подтверждение тому, что им диктует духовная интуиция. Или они могут ослабить природу этих верований, чтобы они соответствовали их интеллектуальным представлениям. Возможно, они просто игнорируют присутствие ангелов и демонов в первоначальных писаниях, или рассматривают их как символы или галлюцинации, порожденные чрезмерно активным религиозным воображением.

Отсутствие открытого диалога на эту тему очень снижает возможность того, что мы расширим наше представление о реальности нематериальных областей при помощи научных методов. Что произойдет с исследованием духовных областей, если мы сможем получить к ним прямой доступ при помощи таких молекул, как ДМТ?

Помимо вопроса о существовании нематериальных или духовных миров, нам также стоит расширить свое представление о том, что мы можем обнаружить в них. Могут ли наши духовные или религиозные структуры охватить то, что действительно существует на этих иных уровнях бытия? Рассказы, которые мы сейчас услышим, превосходят более или менее «прямолинейные» рассказы о встречах с Божественным или с ангелами. Они также не являются связными, аккуратными и не соответствуют тому, что, по нашему мнению, должно лежать в царстве «ожидаемого» духовного опыта.

Я надеюсь, что эти рассказы усилят интерес к нематериальным областям, и помогут нам использовать для их изучения любые интеллектуальные, интуитивные и технологические средства, находящиеся в нашем распоряжении. Как только возникнет достаточно сильный интерес, или даже спрос на подобную информацию, такие явления станут приемлемой темой рациональных исследований. Ирония заключается в том, что в поиске удовлетворительной модели для объяснения опыта, получаемого в «духовном мире», нам придется в основном рассчитывать на науку, особенно на быстро развивающуюся космологию и теоретическую физику, а не на более консервативные религиозные традиции.