Читать интересную книгу Нормальных семей не бывает - Дуглас Коупленд

— Боже мой, — сказал Эрни.

Дженет рассказывала эту историю уже много раз. Кому как не ей было знать, где сделать эффектную паузу.

— Словом, все прекрасно. Тед идиот, и никто в суд на него подавать не собирается. Уэйд возвращается в Лас-Вегас. Через год я слегла с воспалением легких. Мне делают анализы, и... вы уже, наверное, сами догадались. — Момент истины.— ВИЧ. От своего собственного ребенка. Тогда я звоню Уэйду, все рассказываю, и выясняется, что он болен уже год, но врачи думали, что это печень, которая после ранения стала размером с монетку. Он проходит проверку, и — увы! — это ВИЧ. Не знаю, где он его подцепил, да это и не важно. Теперь оба живем на таблетках.

Дженет опустила глаза, уставившись на свою чашку с остывающим кофе.

— Было еще много разного, но суть такова. Вот моя история.

Принесли куличик с двумя вилками. Эрни молчал. Дженет подцепила вилкой кусок.

— Эрни, хотите попробовать? Эрни посмотрел на свои руки.

— Очень вкусно, Эрни.

Эрни протянул руки к пирогу, но тут же отдернул их.

— Думаю, мне пора ехать, Эрни, — сказала Дженет, опуская вилку.

Голова Эрни еле заметно дрожала.

— Все в порядке, Эрни. Но думаю, мне пора.

— Я съем с вами кусок пирога, Дженет, но я...

— Тсс!

— Но...

Тсс.

Дженет заглянула Эрни в лицо. Потом вышла из ресторана и села в свою машину.

Наши вожди умерли.

Истории мы больше не нужны.

Прошлое — насмешка.

Она поехала на запад, навстречу закату; в новостях недавно сообщили, что лесные пожары на острове Ванкувер превратили небо в красочное зрелище, и это была правда. Сидя в своей машине, Дженет почувствовала, что впервые в жизни уезжает от людей — их нужд, любовей, их изъянов, списка их неизлечимых ран, их потаенных, неутолимо страстных желаний, перечня их ошибок и заблуждений.

Она проехала мимо перевернутого «камаро», окруженного нарядом дорожной полиции и кучкой остолбеневших подростков.

Я заражена. Моя душа заражена. Она почувствовала, сколько химии осело за всю жизнь в ее тканях и костях: вакцин, противозачаточных таблеток, пестицидов, сахаро-заменителей, антибиотиков, сернистых лекарств... И Бог знает чего еще.

Перед глазами Дженет мелькали клены, дома, чайки и речные отмели. Так вот оно, будущее, — не такое, как я ожидала, но будь я проклята, если оно от меня отвернется.

Дженет почувствовала, как весь внутренний груз воспоминаний оказывается за бортом — все те робкие, печальные представления о благопристойности образца 1956 года, исчезнувшие, как москиты в августе, шестьдесят пять лет никем не вознагражденной доброты, бесстрастный секс, подтачивающее и никуда не ведущее чувство вины и брошенности, уик-энды, проведенные за стрижкой азалий, штопкой дырок в Сариных чулках, — все ушло.

Солнце окончательно скрылось, нырнув за остров Ванкувер.

25

Флориан появился ровно в шесть — вкрадчивый, слегка одутловатый перезрелый блондин. Белки глаз у него были желтые, а один из передних зубов, порыжевший от никотина, выдавался вперед. Он легко мог сойти за типа, у которого Дженет прошлой зимой покупала зимние покрышки. А чего я ждала? Существа с нимбом? Кэри Гранта? Да, признаться, да. Дженет вела себя как безукоризненная хозяйка.

— Вы, должно быть, — пауза, — Флориан. Заходите, прошу вас, на улице так жарко.

— Но сначала позвольте поцеловать вам ручку.

Флориан приложился к ее руке. Дженет почувствовала кончик его языка — или померещилось?

— О-о, как это по-континентальному.

— Enchante[8], — Флориан заглянул внутрь.—Так это ваш дом?

Дженет осмотрелась, словно ее обвинили в преступлении, которого она не совершала.

— О, Боже мой, нет.

— Прямо камень с души, оттого что вы это сказали.

Несколько мгновений Флориан наслаждался интерьерным шедевром Гейл.

— Самый поверхностный взгляд заставляет затосковать по изумительно пустому пространству японской комнаты, в которой стоит одна-единственная ваза с хитроумно изогнутой ветвью.

Он быстро заглянул в гостиную.

— Got im Himmel![9]

— Это все курам на смех, я знаю. Как вам здесь? Райское местечко, да?

— А вы в нем — прекрасная магнолия.

— Обождите минутку, я только захвачу свои вещи.

— Например... таблетки?

— Еще какие — не поверите, — улыбнулась Дженет.

— Поверю. Семейный бизнес, вы ж понимаете.

— Да, конечно.

Дженет нашла свой пузырек с таблетками, и оба вышли через парадную дверь, которую Дженет оставила незапертой.

— Где будем ужинать?

— Я присмотрел одно место на берегу в нескольких милях отсюда. Если честно, то раньше я никогда не бывал в Дайтоне-Бич и ее окрестностях.

— Тут везде подают либо стейк, либо рыбное филе, напичканное бактериями. Чего бы мне по-настоящему хотелось, так это оказаться во французском ресторане, но ты всегда была мечтательницей, Дженет Драммонд. Какое у них нежное масло, и потом французы никогда не жмутся насчет соли.

— О! — сказал Флориан. — Значит, вы тоже любите посолонее.

— Бог мой, да! Если бы вам удалось найти солончак на коровьем пастбище, я с наслаждением поужинала бы с вами там.

— Дженет, я просто обязан послать вам бутылку мальтийской морской соли, Fleurs de Sel Sardaignain — маленькие кусочки анчоусов в каждой грануле, просто пальчики оближешь.

— Кажется, я видела такую в программе Марты Стюарт.

Лицо Флориана ненадолго омрачилось.

— Почему эта женщина повсюду сует свой нос?

— В наши дни все делают несоленым. Пища такая пресная. Вы заметили?

— Еще бы. Пожалуйста, забирайтесь. Флориан распахнул перед ней заднюю дверь «линкольна», водитель которого был отделен от задних сидений стеклянной тонированной перегородкой.

— А теперь, приятель, в то местечко с рыбной кухней, которое мы присмотрели на Нью-Смирна-Бич.

— Да, сэр.

— Наша колымага готова?

— Да, сэр.

— Колымага? — переспросила Дженет. Флориан обернулся, указал на передвижной дом исполинских размеров, выезжавший на улицу вслед за ними, и сказал:

— Не люблю путешествовать налегке. Но хватит о скучном, хватит обо мне, — расскажите о себе, Дженет.

— О себе? Сплошная скука.

— Не преувеличивайте, Дженет. Для начала — как вам удалось подцепить инфекцию?

— Ах, это.

Всю дорогу до ресторана, полчаса на юг, Дженет рассказывала свою историю, и, слушая ее, преисполненный сочувствия Флориан узнавал все больше о семье Драммондов.

— Бедняжка вы, бедняжка, — сказал он, беря Дженет за руку. — Вы заслужили доброго, сердечного отношения — и что же вы получили взамен? Вот это.

Он кивнул на бар, мимо которого они проезжали и на фасаде которого, словно подводя черту подо всеми мировыми культурными достижениями, красовался большущий плакат «Добро пожаловать, байкеры».

— Это, знаете, не так уж плохо, — сказала Дженет.

— А вот врать вы не мастерица. Скажите-ка мне лучше, как часто вы принимаете свои таблетки?

— Каждые четыре часа.

— Обалдеть можно.

Машина въехала на большую парковку при торговом центре и притормозила у заведения под названием «Хижина». Фургон маячил сзади.

— Так поужинаем?

Они вошли в ресторан; стены его были мятно-зеленого цвета, а в воздухе плавали ароматы сигаретного дыма, средства, которым уборщица протирала пол, и щавеля. Флориан явно был в ужасе.

— Какой промах с моей стороны. Приношу свои извинения.

— Нет, давайте останемся, Флор. Покурим — я решила, что с сегодняшнего вечера снова начинаю курить после десятилетнего перерыва. — Почему я так решила? А почему бы и нет?

— Покурить — это отлично, — сказал Флориан. — А вы назвали меня «Флор». Так дерзко. Так непосредственно.

— То есть вы хотите сказать, что не курили в машине из-за меня? — удивилась Дженет. — Какой вы милый.

Молодая позевывающая женщина с нечесаными волосами, покрашенными в убийственно бурый цвет, провела или, скорее, впихнула их в кабинку в одном из углов ресторана, испещренную падающим через окно солнечным светом. «Спасибо», — сказала Дженет, на что барышня ответила: «Выбирать не приходится».

Как только она ушла, Дженет сказала:

— Поневоле задумаешься, насколько обслуживание способно отравить радости пищеварительного процесса.

Флориан с треском распечатал пачку «данхилла»:

— Прошу вас.

Дженет взяла сигарету и прикурила; дым, мягко пощекотав миндалины, перенес ее в мир пятидесятых, когда они, студенты-младшекурсники, собирались на вечеринки.

— Как чудесно, — сказала она Флориану. — И зачем только я бросила?

— Держу пари, что пара телефонных звонков — и нашу официантку выставят отсюда коленом под зад, — сказал Флориан.

— На что пари?

— Если я выигрываю, вы платите за десерт.