она случается от длительного употребления алого цветка или его компонентов, именно поэтому растение уже давно запрещено к использованию даже в магической академии в научных целях.
“Эх, Гелла, Гелла… Что же ты с собой сделала?..” — с грустью думал Эмиль, поднимаясь на верхний этаж, в комнату, где ее содержали.
Она охранялась только снаружи, внутри действовал надежный магический барьер. Когда Эмиль вошел, девушка продолжала лежать, укрытая теплым одеялом, и ее лицо было таким бледным, что мужчина даже подумал: не умерла ли?
Пришлось подойти ближе, сесть на край и приложить руку к шее в надежде нащупать пульс. К счастью, он был. Скользнув взором по укрытому телу, Эмиль заметил, что ее грудь вздымалась, хоть и слабо, но все же шансы были. И почему его беспокоит то, что она может умереть? Из-за того, что тогда он лишится истинной? Но ведь он уже лишился ее больше десяти лет назад. Теперь нечего бояться. Ведь так?..
— Бо-больно, — прошептала Гелла с закрытыми глазами, чем удивила мужчину. Рука под одеялом дёрнулась и задрожала, Эмиль на всякий случай откинул ткань и увидел, как она пытается расчесать кожу, на которой красуется свежая язва. Наверное, как и говорил целитель, на последней стадии эти пятна вызывают сильное жжение, впоследствии к ним присоединяется боль и человек умирает в агонии. Возможно, Гелла больше никогда не придет в сознание, а уснет крепким мертвецким сном.
Эмиль перехватил руку, притянул к своей груди, не давая и дальше раздирать кожу. Она, ослабленная, не могла сопротивляться, но словно бы и не хотела. От прикосновений истинного ей стало легче — дыхание выровнялось, ладонь ослабла и полностью отдалась в распоряжение мужчины. Эмиль не знал, как это работает — само по себе благословение изучено мало — но на него глазах Гелла успокаивалась. Ей и позавчера будто бы стало легче, когда Эмиль выносил ее на руках и всю поездку не выпускал, словно вез не преступницу в заключение, а домой любимую.
— Ах… — сорвалось с ее губ. — Холодно…
Она жмурилась и бредила, не приходя в сознание. Эмиль не мог читать мысли без специального устройства, но был уверен, что девушка не притворяется. Тяжко вздохнув, он нагнулся к ней, обхватил за плечи и прижал к себе, как мог, чтобы не потревожить больную. Ему нравились чувства, которые он испытывал от одного прикосновения к ее телу, и он хотел бы наслаждаться ею вечно, но реальность жестока.
Отодвинувшись, Эмиль выбросил сентиментальные мысли из головы за ненадобностью. Совсем скоро совещание, на котором, очевидно, решится ее судьба. Однако перед тем, как передать дело суду, Эмиль будет настаивать на том, чтобы прочитать ее мысли, и у него есть железные аргументы, чтобы воспользоваться этой крайней мерой помимо стандартного допроса. Гелла слишком долго скрывалась после того, как натворила делов. Хорошо бы узнать, не связана ли она еще с кем-то, например, с подпольщиками из Нижнего города, за одни слухи о существовании которых Эмиль уже который раз получает по шапке от начальства.
Оглянувшись назад, он ощутил тревогу от мысли, что за ним могут наблюдать. Его странное поведение сейчас… да и вчера, когда находилась свободная минутка, вызывало вопросы даже у него самого. Если кто-то увидит, с какой нежностью он обнимает преступницу, его бы, наверняка, попросили бы внеочередно пройти проверку на вменяемость.
Тряхнув головой, Эмиль попытался собраться, окончательно отстранился от девушки, встал, и пустота тяжким комом вновь обрушилась на его плечи. Наверное, стоило тогда, в карете, позволить ей перейти грань, чтобы сейчас не мучится от напряжения, снять которое не способна ни одна женщина в мире, кроме нее. Он хотел бы быть более податливым и менее чувствительным, чтобы иметь возможность получать не только физическое удовольствие от «любви» с другими, но не мог. Лучше мучится и гробить себя работой, чем каждый раз ощущать разочарование. Если ему суждено больше никогда не ощутить то, что дарило единение с Геллой — пусть так. В любом случае он выберет работу. Именно поэтому Эмилю вообще разрешили непосредственно участвовать в поиске и поимке, хотя начальник мог бы специальным расположением поручить его лично, например, Риду. От одной мысли об этом Эмиль поморщился. Не хотелось представлять, что с ней будет, если допрос проведет он.
Оставив Геллу в одиночестве, Эмиль направился в свой кабинет. Подчиненные уже донимали секретаря по поводу опоздания начальства, но едва он появился, как все разговоры разом смолкли. Авторитет — вещь полезная.
Эмиль без лишних слов впустил подчиненных в кабинет, они расселись за столом, во главе которого устало плюхнулся он сам. Подтянув к себе папку, мужчина потер глаза от усталости и поежился от холода, но быстро взял себя в руки и начал совещание.
— Итак, что мы имеем? — задал он вопрос всем присутствующим и тут же начал отвечать на него: — Гелла Бернетт в наших руках. Вчера ее узнали бывшие однокурсники, показания которых приобщены к делу. В шкатулке, которую мне передала сама подозреваемая, был найдены ее личные украшения, — Эмиль не конкретизировал, потому что одно из колец принадлежало его матери. Когда-то он подарил его Гелле в качестве обручательного, после чего она совершила дерзкий побег. Эмиль даже не знал, рад он находке или нет, однако посвящать остальных в такие подробности давно минувших дней не хотел. — Сомнений в том, что беглянка у нас, больше нет. Но прежде, чем отдавать дело в суд, мне бы хотелось узнать ваше мнение по поводу того, стоит ли ментально воздействовать на нее ради получения достоверной информации?
— Я думаю, — поднял руку Рид, как обычно желая высказаться первым. — Что в этом случае можно обойтись и обычным допросом. Отдайте ее мне, и через пару часов она расскажет вам о чем угодно.
— Даже о том, чего не знает, — хмыкнула Лилия, сложив руки на груди. — Мне все равно на девчонку, просто не хочу в очередной раз писать лишние бумажки по поводу того, почему на медосвидетельствовании, которое уже прочли заинтересованные люди выше, у нее на теле были только язвы, а после пребывания здесь появились еще и странные боли в области почек. Так что я за “промывку мозгов”. Давно не практиковалась, хотелось бы покопаться в чужой голове.
Остальные равнодушно пожали плечами. Тогда Эмиль вновь взял инициативу:
— Раз больше никто не хочет высказаться, то я считаю свое предложение утвержденным. Рид, готовь оборудование и зелье. Копаться в чужих мозгах буду я.
Со стороны Лилии послышался разочарованный вздох и цоканье.
— Ну вот, — возмутилась она. — Опять самое интересное вам