– Валяй, – мгновенно успокоившись, даже хохотнул хозяин.
– Во-первых, раз ты меня сюда пригласил – даже таким способом, – значит, я тебе зачем-то нужен.
– Логично, – подтвердил Гнедышев. – Давай во-вторых.
– Даю. – Береславский намеренно заговорил тише: – Во-вторых, знаешь, что больше всего веселит богов?
– И что же?
– Прогноз погоды по радио.
После некоторого раздумья Гнедышев подошел и несильно ударил Береславского по лицу.
(Ефим прикрыл глаза, чтобы не выдать радость. Он попал в точку.
Это было очевидно.
Он сумел стать непонятным – пусть даже пока немного непонятным – для этого человека. А нет большей западлы для блатаря, чем непонятка в острой ситуации.
Так что ни бить его по-настоящему сейчас не станут, ни тем более убивать. Главное – не слезать с темы.)
– Имеешь право, – согласился Ефим. – Пока.
– Что ты гонишь?! – снова взвился Гнедышев. Но больше не ударил. – Ты что, мне угрожаешь?
– Никаких угроз, – объяснил гость. – Готов выложить аргументы.
– Выкладывай.
– Я влип в какие-то ваши игры.
– Допустим.
– И вам кажется, что мной можно попользоваться безнаказанно.
– А нет? – ухмыльнулся Гнедышев, но Береславский видел, что теперь уже не так уверенно, как вначале.
– Наполовину – да. Наполовину – нет.
– Не умничай, – совсем как институтский майор Пушенко заворчал Гнедышев.
– Не буду, – согласился Ефим. – Говори, чего надо сделать. Если это не опасно для жизни – сделаю. А вот убивать меня нельзя.
– Почему?
– Я же тебе рассказывал про радио, – уже открыто ухмыльнулся Береславский.
– Сука! – просвистел Гнедышев.
– Сам такой! – неожиданно рассмеялся Береславский. Он не придуривался. Ему действительно стало смешно. Какие же они все тупые, эти хозяева жизни.
А Гнедышев задумался всерьез.
Черт его знает, какие скрытые связи у этого очкарика. Вроде бы навскидку проверили – ничего серьезного. Но бывает, человек – ничто, пыль. А брат – шишка. Или друг старый, который не за деньги дружит.
Уж больно уверенно держится этот малый. Не должен так держаться битый по морде профессор экономики.
А еще – и это, пожалуй, самое главное – буквально утром нарыли профессиональные хлопцы, что было что-то у Береславского сильно неясное в прошлом. Серьезное и непонятное. Жаль, что сразу не придал значения. Действовал бы чуть иначе.
Можно, например, было угнать машину и без привлечения этого чертова профессора. Но сложнее все было бы. Да и убедиться хотелось, что машина Скрепера попала именно к нему, – эта информация была не прямой, а основана на документах «СтройДины». Мало ли как они могли в пути поменяться тачками или надписи специально переклеить. Не воровать же все пять…
Впрочем, теперь полностью менять планы было уже поздно. Придется принимать решения по обстоятельствам.
– Ладно, умник, – поднялся он с трона. – Пойдем, покажу тебе кое-что. Точнее – кое-кого.
– Только кандалы сними, – улыбнулся Береславский. – Я ж не руками силен. А силой мысли.
– Снимите ему, – буркнул босс шестеркам. – Иди за мной, мыслитель. – И пошел в глубь дома.
Глава 21
Новосибирская область, 25 июля
Скрепов в неволе
В маленьком мотеле Скрепова держали недолго, менее суток: ноги в веревках, руки в «браслетах». Потом заклеили скотчем рот и в багажнике легковушки перевезли прямо на островную дачу Гнедышева.
Похоже, ничего не боялся этот тип. Действительно, все схвачено. Раньше-то был куда осмотрительнее.
Если бы Скрепер знал заранее про такую его сегодняшнюю борзость, наверное, не стал бы связываться с порошком. И Пашка остался бы жив – в последнее время мысли о Пашке все чаще приходили ему в голову.
Хотя нет, делиться с Пашкой деньгами он все равно бы не стал. Да и зачем ему Пашка за границей? Там порядочные люди не стреляют друг в друга, а тихо занимаются бизнесом и учат детишек в дорогих школах.
Нет, Пашкина судьба была остаться в России. А безымянная могила – самый естественный конечный пункт для таких, как он.
Но сейчас надо было думать не о Пашке, а о собственной шкуре. Его могли убить в любую минуту после того, как пришел ухмыляющийся Гнедышев и сообщил, что груз в «Ниве», которая идет под третьим номером в колонне автопробега.
Откуда эта тварь узнала? Скрепер ни под какими бы пытками не выдал. Выдать такое – сразу подписать свой приговор.
Да, можно только предполагать, какими связями и какими людьми обладал Гнедышев, чтобы за день свести такую уйму информации: движение денег и имущества «СтройДины», судьбу машины, болтание Скрепова рядом с колонной.
Нет, наверное, вычислили по подарку. Не следовало дарить машину пробежникам. Надо было самому внести какую-то сумму на счет.
Черт, наверняка вычислили по этой несвойственной ему щедрости!
Но самое неприятное было – осознание другого факта. И он, и Гнедышев были бандитами высокого ранга. И он, и Гнедышев никогда не стеснялись убивать.
Но он, Скрепер, так и остался бандюком. А Гнедышев стал реальным деятелем. А ведь не умнее и не хитрее его, вот что обидно!
Что же будет дальше?
До этого хоть не били. Но буквально час назад вошли двое и старательно начистили Скрепову рожу. Защищаться было бесполезно, руки-то за спиной.
Правда, били как-то странно: несильно и не калеча. Но как будто пытаясь достичь максимального «косметического» эффекта. Значит, хотят кому-то показать? Для устрашения, что ли?
«А может, никто и не раздумывал о таких тонкостях, – усмехнулся разбитыми губами Скрепер. – Просто били, куда кулак попадет, и все».
И тут дверь в его комнату-камеру (окошечко было небольшое, и то зарешеченное, а поверху – еще жалюзи) открылась, и в нее вошли сразу четверо.
Двое были незнакомыми пока Скрепову шестерками. Третий – Гнедышев. А вот четвертым был… водитель нафаршированной «Нивы», принявший у Скрепова его данайский дар.
Он был не связан и не избит. Что бы все это значило?
– Узнаете друг друга? – поинтересовался Гнедышев.
– Ты же все и так знаешь. – Говорить Скрепову было больно.
– Ну, для порядку, – ухмыльнулся Гнедышев. Ему было чертовски приятно осознавать свое главенство на вверенном ему жизненном пространстве. – Профессор, как он вам?
– Да нормально, – после краткого, но внимательного осмотра опять неожиданно ответил Береславский. – Гораздо лучше, чем выглядит.
И опять не понравилась Гнедышеву такая его неправильная для занимаемой должности квалификация. Профессор по рекламе должен был испугаться, а еще лучше – упасть в обморок.
Но для порядка спросил:
– Он тебе дал машину?