Смотрю на себя в зеркало и сокрушённо вздыхаю. Выспавшаяся, вид свежий, но проблемы со сном, к сожалению, никуда не ушли. Надеюсь, Мирон сможет мне помочь как-то предотвратить надвигающийся треш. Иначе боюсь даже представить, что произойдёт. Но пора собираться на смену.
Выхожу из комнаты и едва не подпрыгиваю, увидев Сеню, сидящего на стуле. Забыла про него совсем.
— Доброе утро, — лениво приоткрывает один глаз и улыбается.
— Вы что, так и сидели всю ночь? — удивлённо хлопаю ресницами.
— Ну да, — разминает затёкшие мышцы шеи, сгибая голову поочерёдно то к одному, то к другому плечу. — Днём отосплюсь. Вам как спалось?
— Благодаря вам просто отлично, — улыбаюсь в ответ.
— Я рад, — вполне искренне отвечает Сеня и добавляет, — ваш муж ещё спит, можете спокойно собираться на работу.
— Завтракать будете? — предлагаю, игнорируя про мужа. Хочется как-то отблагодарить «хранителя» моего сна.
— От завтрака не откажусь, особенно от кофе, — соглашается немного смущённо.
— Тогда я сейчас быстро в ванную, а потом приготовлю нам что-нибудь.
Глава 43
Ворон
Я не смог уйти. Гриша сработал отлично. Его обманчивая внешность многих вводит в заблуждение. Он гибкий, быстрый, опытный боец, который может не только отыграть свою роль, но и защитить клиента в случае необходимости. К Ире домой я не отправил бы никого другого. Но мне важно самому быть рядом со своей женщиной, даже если рычит и гонит меня прочь. У неё есть на это право, а у меня нет права отступить.
Ни минуты не спал. До рассвета сидел на её кровати и смотрел, как дрожат её тёмные ресницы, как она вздрагивает во сне. Поправлял сползающее одеяло и украдкой поцеловал в висок, пока убирал прилипшие к щеке прядки волос.
Как истинный начальник службы безопасности, я охранял сон своей уставшей ведьмы. Прошёлся по комнате нашего сына, собирая в свою память мелкие детальки о нём. Книги, карточки с автографами известных хоккеистов, простой чёрный блокнот, исписанный почерком, так похожим на мой в его годы. Фразочки всякие, четверостишия, набросанные на эмоциях, рисунки, по несколько раз обведённые синей шариковой ручкой.
Снова хапнул приличную дозу чувства вины прямо в вену. Оно стремительной волной прошлось по моим нервам. Я ему не сопротивляюсь. Учусь быть человеком, который снова чувствует.
На полке у Егора было найдено ещё много интересного и очень для меня важного. Во внутреннем кармане куртки теперь лежит его детская фотография. Судя по дате на обороте, на ней ему пять. Худенький, бледный для лета. Мой.
Мои парни из АйТи отдела помогли нам с Гришей войти в ноутбук Юнусова. Пока Ира спала, я полистал его файлы, прошерстил переписки. Нашли мобильник. Активировать его не составило большого труда. Вусмерть бухой Юнусов даже не заметил, как я приложил его палец с сканеру отпечатка.
Мы всё слили на свой рабочий сервер. Жаль, ничего особо ценного не обнаружили. Да и не хранят сейчас информацию на жёстких носителях. Используются облачные сервисы. Мои «очумелые ручки» обещали взломать. Как минимум радиус места нахождения его последних созвонов у меня будет через некоторое время….
Моя невидимая сеть становится всё шире. В нужный момент она схлопнется.
Перед уходом я оставил ей кольцо. То самое, наше. Пусть сама решит, что с ним делать. В любом случае, я куплю Ире новое.
Часто зевая, добираюсь до дома. На кухне меня встречает хмурая Дуня. Ставит передо мной кружку чёрного кофе и тарелку с криво нарезанными бутербродами.
— Как всё прошло? — сопит, стоя перед открытым холодильником.
Губы сами вздрагивают в улыбке.
— Гораздо лучше, чем я предполагал, — отпиваю из кружки. Кофе настолько крепкий, что горечь перешла в лёгкую кислоту. — Дунь, — дотягиваюсь и дёргаю малую за футболку.
— Ну чего тебе?! — взвинтившись, разворачивается на босых пятках в мою сторону, закрыв, наконец, холодильник.
— Ира тебе понравится.
— Сомневаюсь, — складывает руки на груди и поднимает выше свой симпатичный нос.
— Понравится, вот увидишь. Ты ей тоже понравишься. Если не будешь сразу выпускать колючки, — заверяю девочку.
Она отворачивается и шмыгает носом, дёргая головой специально, чтобы волосы упали на щёки и закрыли лицо. Сейчас особенно маленькая, сильно раненая. Обычный ребёнок, не знающий нормальной семьи.
— Дунь, не реви, — прошу её.
— Больно надо, — обиженно и хрипло. Снова шмыгает, смешно вытирая нос кулаком.
Ещё одна упрямица на мою голову! Что ж мне так везёт на женщин с тяжёлым характером?!
— А ты это… — вполголоса говорит Евдокия. — Бросишь меня теперь, да? — становится ещё уязвимее. Наступает одной босой ступнёй на другую.
— Не говори ерунду. С чего вдруг я должен тебя бросать?
— У тебя же эта теперь, Ира твоя. А я не нужна, — и совсем тихо добавляет, — опять. Никому, — вздрагивает и закрывает лицо ладонями, продолжая старательно прятать от меня свои слёзы.
— Мне нужна, слышишь, Смирнова Евдокия Николаевна? Ты теперь часть моей семьи, придётся смириться, — улыбаюсь, глядя, как она выбирается из своей ракушки и хлопает влажными ресницами.
— Смирнова? — переспрашивает, чуть подтормаживая в расстроенных чувствах.
— Пока да. Это девичья фамилия моей прабабушки. А прадеда звали Николаем, — подмигиваю девочке. — Так что фамилия и отчество у тебя, считай, исторические. Когда я решу некоторые свои проблемы, мы поправим на мои. Если захочешь.
— Спасибо! — она подпрыгивает и кидается мне на шею.
Застываю, не привыкший к таким реакциям, но всё же обнимаю её в ответ одеревеневшими руками. Глажу по волосам и спине, ещё больше убеждаясь, что это решение было правильным.
— Учти, я требовательный, — предупреждаю малую. — Тебе придётся учиться. Ради твоего же будущего. Поняла?
— Ладно, — выдыхает в своей манере, словно делая одолжение, но я уже знаю, что она всё прекрасно понимает. — Давай переделаю тебе эти уродские бутеры.
— Не надо, я и такие съем. Мне уже выезжать надо, — признаюсь Дуне.
Быстро перекусив, спускаюсь к машине и получаю на телефон целую серию сообщений. Сажусь за руль, пока греется движок, открываю мессенджер и разворачиваю первый документ на весь экран. Передо мной сведения из медицинского центра, в который обращалась Ирина. Парни вытащили самое актуальное. Осталось разобраться.
Листаю результаты анализов и тестов. Дохожу до бланка осмотра и перевожу профессиональный язык на человеческий. С каждым прочитанным словом внутри меня просыпается чудовище, жаждущее впиться клыками в горло ублюдка Юнусова и порвать ему глотку, но сначала наживую отстрелить этой мрази яйца.
Сжав зубы до боли в челюсти, понимаю, что это конец. Конец, блядь, моего терпения, моей лояльности к её упрямству и женским капризам. У меня кровь закипает, напрочь сжигая тормоза.
Ира! Ведьма, твою мать! Какого хера ты ещё не ушла оттуда? Ты почему не заявила на него, дура?!
Меня откидывает назад в прошлое. В нашу встречу на базе, когда Иру привезли ко мне как шлюху. Всё в сознании переворачивается вверх дном. Каждая фраза, каждый жест теперь видится по-другому. Она говорила мне! А я не слышал. Я был слишком пьян, чтобы понять. Зациклился на своей боли, не защищался, а бил в ответ. Я, блядь, был глух и слеп!
«Такое же ничтожество...»
«Со мной, Ворон, жизнь. Действительно счастливая...»
«Что ещё ты можешь мне сделать?..»
В мозг беспрестанно вонзаются раскалённые иглы воспоминаний, заставляя проживать этот ад ещё раз. Заставляя гореть в нём заживо в предсмертной агонии, но всё ещё жить, дышать, чувствовать.
«Как тебе... После меня... Под него было ложиться?» — ядерной бомбой врезается в сознании, разнося к ебеням последние крупицы живых клеток.
Я... Сука! Теперь я знаю ответ на этот вопрос. Но лучше бы не знал. Боль в её глазах была искренней, а я не поверил. Я ослеп от ярости и ревности.