Читать интересную книгу Невезуха - Хмелевская Иоанна

Бежан закончил допрос.

К тому моменту появились сержант Забуй и поручик Гурский. Выглядели они взволнованными, хотя и старались держаться невозмутимо.

Предупредив Лукаша, что наверняка понадобится ещё поговорить, Бежан отпустил его на все четыре стороны.

Сержант Забуй с торжеством положил на стол диктофон. Гурский высыпал целую пачку поляроидных снимков. Заговорили они одновременно, словно стометровку стартовали:

— Сердечная подруга Михалины Колек...

— Этот Ченгала врал как нанятый...

— Минутку, — перебил их Бежан. — Не все сразу. Спокойней, по порядку. Вначале сержант, так как ему пора возвращаться на свой пост.

Сержант Забуй попытался изложить незаписанное начало визита гостьи, прочесть свои записи, включить диктофон и сделать выводы — все одним махом. Бежан привел весь этот сумбур в порядок, заставив подчиненных внимательно прослушать пленку, которую, к полному их изумлению, ни разу не заело. Наградой им стал официально разрешенный кофе и тайком извлеченное из шкафа пиво.

— Анастасия Рыкса для нас — золотой прииск, — сказал майор, когда запись кончилась. — Все это нужно сразу же продублировать. Повторяются Бешеный, Пустынко, Ченгала, Кая Пушт...

— Вот именно! — вырвалось у Роберта.

— Спокойно. Кая Пешт, а не Пушт, тут я склонен верить скорее Изе Брант. Все фамилии нужно исправить, а вот письма, адресованные пани Колек, начинают приобретать все больше смысла. Пани Анастасию мы ещё расспросим.

— Ей только того и надо, пан инспектор, очень она разозлилась за Михалину.

— Ладно, возвращайся на место, может, ещё кто туда наведается. Не думаю, что убийца, но и прочие персонажи нам пригодятся. Теперь ты, Роберт.

Поручик Гурский наконец-то получил слово.

— ..И я даже готов был ему поверить, — с горечью продолжал он, повторив первую часть беседы с Мариушем Ченгалой, — он мне показался таким симпатичным, холера его задери... если бы не вранье про кабинет. Само у него сорвалось, он и глазом не моргнул, а уж о чем о чем, а о священном кабинете Доминика не мог не знать! В Лесной Тишине бывал, Михалину знал, должен был и весь дом знать, и обычаи своего покровителя. Ложь аж зазвенела в воздухе, а у него это так гладко вышло...

— И ты на него нажал? — забеспокоился Бежан.

— А вот и нет! — торжествующе похвастался Роберт. — Я этак деликатненько спросил.

Ах да, вспомнил он, действительно, у Доминика там есть кабинет, но сам он в нем не бывал, кажется. Доминик вообще никого туда не пускал.

«Кажется» — ха-ха-ха! Потом он ещё раз подставился: начал объяснять, что в гости его не приглашали, он приезжал, привозил что-то необходимое, иногда его угощали кофе или чаем, и если бы там имелся вход для прислуги, то он бы через этот вход входил, для Доминика он был просто дерьмо. Как вам нравится — дерьмо!

Вначале дружба, опекунство, а потом вдруг — дерьмо, это почему же? Парень повзрослел, от шпаны отошел, школу закончил, да что я говорю — закончил Политехнический! Вышел в люди, работает, почему же вдруг — дерьмо?

— Из всех показаний следует, что для покойника остальное человечество было дерьмом...

— Но и это ещё не все! Я оставил его в покое, убрался оттуда и малость подождал, очень уж все это меня достало. Не прошло и четверти часа, как Мариуш закрыл свою мастерскую, помчался на соседнюю автостоянку и знаете во что он сел? В «мерседес». Точно такой же, как и у Доминика. Если бы я не знал, что машина Доминика стоит у нас, на охраняемой стоянке, я бы подумал, что Мариуш свистнул её у покровителя. Копия! Я поехал за ним. Ага, за мастерской он себе ютится, как же, — самая настоящая вилла рядом с Лесом Кабацким, вроде бы скромненькая, а внимательно посмотреть — роскошь такая, глаза на лоб лезут! Гараж на две машины, элегантная пристройка — вроде бы мастерская или лаборатория, блондинка внутри, как от Золотой рыбки, возможно жена. Он на минутку зашел в дом, а потом начал выделывать какие-то странные вещи. Я ждал.

— И что? — с интересом спросил Бежан, так как Гурский вынужден был перевести дух.

— Вышел, отъехал на этом «мерее», за углом поставил его в кусты, так, чтобы в глаза не бросался. Вернулся домой, но не нормальным путем, а крадучись. Сторонкой, тихонечко вывел из пристройки мотоцикл, выкатил туда же за угол и только там завел мотор. Я поехал за ним, на Сасанки, там дачные участки. Он закатил свою «хонду» в какой-то сарай, от которого у него тоже был ключ. Номер участка я на всякий случай записал. Автобусом доехал до Волоской, поймал такси и вернулся в Лес Кабацкий. Вылез у соседнего дома, пешочком дошел до «мерседеса», сел и назад в мастерскую. Все это заняло у него два часа без пары минут. А я проводил его и опять поехал в Лес Кабацкий...

— Зачем?

— Не знаю. Может, чтобы проверить, действительно ли он там живет. А вдруг к девице только в гости ходит?

— Ты с ума сошел.

— Это точно, — убежденно подтвердил Гурский. — Но меня разозлило, что я вначале так купился на хорошее впечатление. Я бы даже совершил глупость и перелез через забор, в окошки позаглядывал, за вора бы сошел, но, слава богу, встретил почтальона. Заморочил ему голову...

— Как это?

Гурский тяжело вздохнул:

— Ну, вроде запал на ту красотку, что здесь живет. Крыша у меня от неё едет, кто она такая, есть ли у неё муж или ещё кто?

Почтальон уши и развесил. Корреспонденция приходит на две фамилии, пореже — для Мариуша Ченгалы, почаще — для Барбары Буковской. Она разводит кактусы, держит цветочный магазин, кактусы эти у неё цветут, он их разок видел, она сама ему показала. А мужик копается в каких-то слесарных железках.

Вот и все, что я узнал.

И в этот момент, как по заказу, Бежану доставили переписанные показания Анастасии Рыксы. Красным маркером Бежан отметил все фамилии и быстро попал на Каю Пушт, предположительно она же — Кая Пешт. Анастасия, которую смерть подруги скорее взбесила, чем расстроила, сообщила, что эту Каю Доминик давным-давно вытащил из какого-то преступного болота и даже помогал устроиться её сестре, что наполняло Михалину недоверием и опасениями.

У сестер имелось то ли огородное, то ли цветочное хозяйство, то ли какой-то садовый участок или ещё что-то в этом роде, однако эта дура, Кая то есть, снова во что-то вляпалась и вечно создавала проблемы. А вот сестра — та нет. Как-то иначе её звали, вроде Бася, «пани Бася» — так к ней обращался Доминик, когда она один раз приехала в Лесную Тишину, чтобы извиниться за сестру и поблагодарить. Михалина разозлилась из-за её прихода и потом признавалась Анастасии, что у неё аж сердце закололо, потому как блондинка эта — ну прямо майская роза, она даже испугалась, что Доминик начнет за ней ухлестывать. Но почему-то нет, не стал ухлестывать. Каи она не боялась, та для Доминика была просто тряпка половая; случалось даже, что Кая плакалась Михалине о своих горестях.

Все это пришлось собирать в кучу из разных фраз, так как Анастасия не слишком придерживалась темы, отвлекаясь на чувства, возраставшие по мере убывания жидкости в бутылке. Время от времени она заверяла сержанта, что будь Михалина жива, никто бы из неё даже дикими волами ни одного словечка не вытянул, но раз уж её какой-то подлец убил, так вот ему! Она все расскажет, и, может, тогда найдут мерзавца.

Совпадения в рассказе Анастасии и сведениях, добытых Гурским, вселяли надежду на скорое завершение дела. Однако надежда эта быстро увяла, поскольку оказалось, что информацию о владельце садового участка номер сто сорок девять по телефону добыть нельзя. Получалось, что участок этот — самая охраняемая тайна на свете.

— Оперативника! — в Отчаянии взвыл Гурский. — Дадут нам хоть кого-то, кроме Ирека Забуя?

— На один день дадут. Для выяснения деталей.

— У нас есть детали!

— И ещё у нас есть деликатное напоминание сверху, чтобы мы не слишком-то усердствовали. Думаю, они скоро передерутся из-за макулатуры Доминика.

— Холерная жизнь!

— А ты ещё не привык? Во всяком случае, все, что мы накопаем, — все наше. Разве что вы оба с Забуем посидите малость в зарослях...