“Бойкий — это не я”, — решил Олег. Однако фамилии были созвучны и тугоухой бабке могли слышаться одинаково.
— А до Моховых тут кто жил? — спросил он на всякий случай.
— Это в ДЭЗе надо справляться. Ну что, телефон давать тебе?
— Чей? — нахмурился Олег.
— Моховых, чей! Родственничек… Пойду искать, где-то записано… Ты тут стой!
Пока она шаркала по квартире, пока рылась в своих бумажках, Олег успел отойти к открытой лестничной фрамуге и покурить.
— Вот, — сказала бабка, протягивая ветхий листок. — Да ты не бери! Ты себе перепиши, а эту оставь. Мало ли,…
Шорохов взглянул на номер и внес его в память трубки.
— Ну?… Будешь переписывать-то?
— Спасибо, — обронил Олег и торопливо, почти бегом, спустился вниз.
Выйдя из подъезда, он просмотрел запись. Семь ничего не значащих цифр, кажется, где-то в районе Варшавки. Заведомый порожняк. Но если нет ничего другого…
Олег позвонил.
— Кого?… — сразу спросили в трубке, опуская “Алле”, “Да, слушаю” и прочие условности.
— Квартира Моховых? — осведомился Олег так же лаконично.
— Да.
— Фамилия Шорохов вам ничего не говорит?
— Нет.
Олег ткнул в “отбой”. Извиняться он не стал — абонент все равно не оценил бы.
Спохватившись, он снова достал трубку и удалил номер. Элементарная операция: Моховы были — Моховых нет. То же, что проделали с ним самим.
“Вычеркнули…” — повторил Олег, но уже без иронии. Он, в отличие от неведомых Моховых, исчез не из электронной памяти и даже не из человеческой — он исчез совсем. Как минимум — из дэзовского списка квартиросъемщиков. В этом доме он больше не жилец. А в каком тогда?… Куда он подевался — он сам или клон, оставленный на замену? Хоть кто-нибудь с его именем и фамилией, с его лицом. Ведь должен же он где-то быть! Где-то в этой Москве и в этом июле…
Версия у Олега родилась только одна, зато быстро. И сколько он ее в голове ни крутил, сколько ни выворачивал, второй версии из нее не получалось.
Кто-то серьезно вторгся в прошлое — вывихнул несокрушимую магистраль, и теперь она пошла… “вкривь”?… “вкось”?… Да нет как будто…
Вокруг было все то же — и мужики у “ракушек”, и ребятишки в песочнице. Собаки гадили и лаяли, пенсионерки обсуждали сериалы. Мир не встал на уши и даже не стал другим — он принял незначительную поправку и продолжал жить дальше. Но уже в новой редакции. Олег и сам бы этого не заметил, если б не сунулся к себе домой. В новом мире у него был новый адрес — плевое в общем-то дело. Разыскать по справочной — пять секунд. Но это не главное. В Службе наверняка уже подняли тревогу, ведь должен же кто-то обнаружить это вторжение.
Олег впечатал кулак в ладонь. Официально он сейчас находился всего в неделе от своего настоящего, в роддоме с гражданкой Цыбиной, и если его попытаются найти, то звонить ему будут в декабре. У двойника телефона нет, он не ответит. А Лопатин его наверняка ищет — не каждый же день меняется реальность.
“Я надеюсь…” — суеверно добавил Шорохов.
Сократив путь через проходной двор, он выскочил на проезжую часть и замахал руками. Между пальцев у него трепетала купюра в серо-зеленых тонах, и желающий подвезти нашелся сразу.
— “Щелковская”, — бросил Олег, заваливаясь в машину.
Как бы он ни торопился, перед возвращением следовало захватить зимние вещи. Если повезет, Лопатин про этот вояж ничего и не узнает. Олега снова не за что было наказывать; поход к самому себе, как и предыдущий поход к Рыжей, окончился ничем. Сначала Шорохов опасался совершить вторжение, потом, наоборот, желал, но в обоих случаях ему это не удалось.
“А Лопатин грозился, что стану преступником… — подумал он. — Слабовато у меня пока получается”.
Чтобы не тратить времени, Олег набрал номер справочной. Данные он продиктовал в полном объеме, и ответ пришел сразу: “В Москве и области такой не проживает”.
Шорохов со стоном откинулся на сиденье.
— Не расстраивайся, они всегда тормозят, — сказал водитель. — К ним сведения через два-три месяца приходят. А сейчас еще старые могут быть.
— Старые?… Это скорее плохо, чем хорошо…
— Потерял кого-то?
— Себя.
На этом разговор был окончен.
К автовокзалу подъехали около двенадцати. Олег влетел в камеру хранения, как в тронувшийся поезд, и у стены с ячейками поскользнулся: дверца болталась, пакета внутри не было. Шорохов обошел всю секцию, проверил еще раз — не ошибся, ячейка та. Пустая.
Это была не проблема, а если и проблема, то решаемая. Так себе говорил Олег, Так он себя успокаивал. Одежду он оставил в камере примерно без двадцати десять. Можно было вернуться в ту же точку — или минутой позже, дабы не смущать народ, — и сразу забрать. Можно было перенестись и к самому моменту закладки, чтобы не хлопать дверцей понапрасну. В этом случае появятся свидетели, но два одинаковых человека — это еще не сенсация. Лишь бы он там был, второй Шорохов. Теперь, после звонка в справочную, Олег ни за что не мог ручаться. По “старым сведениям”, он в Москве не жил, о “новых” и думать не хотелось. Если из событийной линии выпал такой существенный эпизод, как отправка шестидесяти курсантов на базу… Олег боялся вообще себя не встретить. И дело было, конечно, не в шмотках.
Сортир — ничего лучшего он не придумал.
Шорохов кинул в ведрышко пятирублевую монету и вошел в пронзительно пахнущий кафельный карцер.
— Опять ты?! Куда?! — тявкнула ему в спину женщина на кассе.
— Вам-то что?… — огрызнулся Олег.
Свободных кабинок было много, но половина дверей оказалась без задвижек. Финишировать в обществе какого-нибудь натуженного посетителя не шибко хотелось, и Олег с начальственным видом принялся обследовать шпингалеты. Третье место слева его удовлетворило. Шорохов закрылся и, выставив синхронизатор на “09.45” нажал кнопку старта.
Дверь имело смысл запирать при перемещении в будущее. Никак не в прошлое. Это Шорохов осознал, еще не успев толком осмотреться.
А осматривать было особенно нечего: в тесной кабинке, неловко пристраиваясь на унитазе, ворочался мужик — багровый лицом и, как назло, необъятный. Если б синхронизатор не имел запрета на финиш внутри материальных объектов, Олегу пришлось бы выдергивать ногу из чужого тела или наоборот — что-нибудь могли выдернуть из него самого.
— Я выйду… — тактично предупредил он. Багровый медленно моргнул и вдруг заорал таким басом, что у Олега заложило уши. Сорвав задвижку, он выскочил из кабинки, столкнул кого-то у писсуаров и помчался прочь. На пути подвернулась тетка без возраста и практически без пола, почему-то в белом медицинском халате.
— Хулиган! — взвизгнула она, проворно отшатнувшись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});