— Фу, черт! Наделали шуму! Сколько находились в воздухе?
— Восемь часов!
— Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Капитан Тимонин, проверьте девиацию компасов.
Когда начальство ушло, Лубинец спросил Колесова:
— А что такое девиация?
— Отклонение стрелки компаса от магнитного меридиана.
— А почему она отклоняется?
— Влияние электромагнитных полей, больших масс железа… Постой-ка, командир! А не повлияла ли торпеда на показания компаса?
— Возможно. Скажи Тимонину. [147]
На другой день установили, что, действительно, подвешенные к самолету торпеды увеличивали девиацию. Ошибка в показании компаса доходила до двадцати пяти градусов. На будущее было принято решение размагничивать торпеды перед подвеской, а с компасов списывать остаточную девиацию и учитывать ее при нахождении на маршруте.
Наступил новый день, 13 сентября. Экипаж готовился к повторному разведывательному полету. Сегодня летел со мной штурман Коля Прилуцкий. Он тщательно изучил маршрут, долго беседовал с Колесовым. После подвески торпеды списали остаточную девиацию, с особым пристрастием проверили все навигационные приборы. Метеосводка не радовала: по всему маршруту грозы, низкая облачность, сильный ветер. Однако отбоя не последовало, мы своевременно поднялись в воздух. Коля уточняет поправку курса, замеряет скорость ветра, рассчитывает время прохода очередной точки маршрута. Работает быстро, уверенно. Все члены экипажа наблюдают за морем. Время бежит быстро, нас уже отделяет от родного берега более тысячи километров. Развернувшись у конечной точки, возвращаемся назад. После почти семичасового полета чувствуется усталость. Как и в прошлый раз, мы не обнаружили в море кораблей и транспортов противника. Экипаж капитана Балина также не встретил врага.
В последующие дни мы с Балиным еще несколько раз вылетали на воздушную разведку. Однако дождь, туман, почти полное отсутствие видимости вынуждали с полпути возвращаться назад. За это время наша «семерка» прошла ремонт и даже частичную модернизацию: в башню вместо пулемета ШКАС поставили крупнокалиберный — 12,7 миллиметра.
— Теперь фрица будем угощать метров с четырехсот! — ликовал Панов.
— А какой боекомплект к нему?
— Маловат, командир. Один ящик, двести пятьдесят патронов.
— Мало! Давайте, ребята, в кабину стрелков брать еще один боекомплект.
— Попробуем!
Готовили машину к полету особенно тщательно, соскучились по ней, как по хорошему фронтовому другу. [148]
Вечером зашел к комэску. Балин был один. Желтый свет керосиновой лампы падал на непривычно печальное лицо. На столе несколько убористо исписанных листков бумаги. Я уж хотел повернуть обратно. Но Николай Андреевич поднял взгляд.
— Садись. Письмо вот пишу… Сколько отправил, счет потерял. Все без ответа…
Что тут сказать? Я знал, что у комэска жена, дети. Затерялись то ли в эвакуации, то ли на оккупированной территории…
— У меня тоже…
— Знаю.
Помолчали.
— Доволен своей «семеркой»?
— Доволен.
— Завтра опробуй на дальнем маршруте. Не подведет старушка?
— Не подведет. Я к вам, Николай Андреевич, с просьбой.
— Выкладывай.
— Разрешите на обратном пути уклониться от курса, осмотреть побережье Крыма от мыса Тарханкут до Севастополя.
— Проявление инициативы? Ладно, можешь не говорить. Добро! Только смотри, будь осторожен. Противовоздушная оборона Крымского берега организована так, что и муха не пролетит.
— Так то — муха.
— А горючего хватит?
— Все рассчитано, Николай Андреевич.
— Тогда ни пуха, ни пера!
И озорно рассмеялся. Таким и запомнился мне на всю жизнь…
Утро 15 сентября не предвещало ничего ни хорошего, ни плохого: хмурое, сырое, обыкновенное. Николай Андреевич шагал рядом со мной, как всегда, подтянутый и собранный. Кажется, только был чуть задумчивей, чем всегда. Еще не рассвело, ориентировались по огням фонариков — это наши техники готовили самолеты. Пожелав друг другу удачи, разошлись к своим машинам. Через несколько минут взлетели. Почти по всему маршруту моросил дождь, дул сильный ветер.
На обратном пути у траверза мыса Тарханкут я повернул к крымскому берегу. Погода испортилась окончательно, [149] видимость сократилась до ста метров. Набрал высоту, пробил облачность, до самого берега летел в голубом просторе. С приходом в расчетную точку сбавил обороты, снизился до нижней кромки облаков. Внизу показалось море, черное, с седыми барашками на гребнях волн, видимость улучшилась, и мы сразу заметили торпедный катер. На такую малую цель торпеды пожалели, обстреляли катер из пулеметов и повернули домой. Остаток маршрута прошли на малой высоте в зоне дождя. На аэродроме я первым увидел штурмана полка Тимонина.
— Балин еще не вернулся?
— Ждем с минуты на минуту…
Но прошел час, другой, а комэска не было. Обзвонили все близлежащие аэродромы, ответ был один: не видели, не садился. Мы знали, что Николаю Андреевичу не раз приходилось выкарабкиваться из серьезных переделок. Но чем больше проходило времени, тем и больше росла тревога. В конце концов стало ясно — беда.
Трудно терять боевых друзей. Тем более так вот: пожал руку, пожелал удачи и ушел. Ушел навсегда.
Скупы фразы военных документов. В боевом донесении командиру 63-й авиационной бригады за 15 сентября 1942 года сообщается:
"…С боевого задания не возвратился экипаж командира 1-й авиаэскадрильи в составе капитана Балина Н. А., штурмана капитана Кочергина Г. П., стрелка-радиста сержанта Колосовцева В. А., стрелка краснофлотца Торопова А. Н.".
Всего несколько строк, а за ними — жизни…
В прицеле — корабли
В связи с активизацией перевозок фашистских войск и техники по Черному морю перед нашим полком была поставлена задача наносить удары по кораблям и судам противника на его морских коммуникациях и в портах Крыма.
Бомбометание по морским целям представляет большую сложность. Корабли и суда — малоразмерные подвижные цели, способные к широкому маневрированию; так называемый противовоздушный зигзаг, применяемый ими, весьма эффективен при защите от нападающих самолетов. Зенитная артиллерия транспортных судов и кораблей охранения способна создать мощную завесу огня. [150]
Наш полк со дня его сформирования имел дело с наземным противником, и новая задача требовала от летного состава тщательной подготовки. Особое внимание уделялось тактике, обсуждались вопросы разведки противника, варианты подхода к цели, взаимодействия на боевом курсе и во время бомбометания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});